Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]
Шрифт:
Этого человека звали Большой Сол Фредерикс, он был рэкетиром и кое-чем похуже. Но, с другой стороны, он был отцом, и дочь его после ночи, проведенной в компании со мной, стояла тут же. Ее изумительные медно-красные волосы в беспорядке падали на плечи, дорогие туфельки были истерзаны камнями и колючками, а модное платье смято и перепачкано. Даже ее внутренние ресурсы, несмотря на молодость, имели свои пределы, и где-то ночью она их исчерпала. Она или, во всяком случае, ее костюм.
Девушка казалась очень юной — словно приодетый ребенок в конце разудалого дня
Он встал, не сводя с нас глаз. Подошел к дочери, окинул ее взглядом с ног до головы, а затем резко ударил по лицу открытой ладонью.
— Шлюха! — крикнул он, повернулся ко мне и размахнулся. Удар получился неплохой: медленный, но с немалой вложенной в него силой. Он бы мог сломать мне челюсть, если бы я не увел голову в ту же сторону. Я упал на пол. Это показалось мне неплохой идеей: пусть думает, что причинил мне боль, — что, кстати сказать, было недалеко от истины. Он, однако, этим не удовлетворился, а подошел и сильно пнул меня в ребра, после чего вернулся к столу, сел и с гордым видом стал потирать костяшки пальцев.
Справившись с дыханием, я бросил взгляд на Мартелла, и он сделал движение головой, давая знать, что можно встать. В определенном смысле было приятно иметь дело хотя бы с одним профессионалом. С дилетантами приходится каждое мгновение следить за тем, чтобы они не сделали по ошибке то, на что никогда не решились бы сознательно. Я знал, по крайней мере, одного хорошего агента, который держал себя безупречно, но тем не менее был застрелен нервным сынком фермера, ни за что не желавшим снять палец со спускового крючка дробовика.
В присутствии Мартелла я мог испытывать уверенность, что меня не убьют по ошибке, — какое ни на есть, а все-таки утешение. Мне показалось, будто я читаю в его глазах злорадное удовольствие. Ему, должно быть, нравилось наблюдать за подвигами Фредерикса, зная при этом, что я, в рамках своей роли, вынужден буду покорно принять трепку, заданную мне шефом.
Я встал и бросил взгляд на девушку, которая стояла, прижав руку к щеке. Глаза ее, устремленные на отца, были полны ненависти.
— Кто этот ублюдок? — грозно вопросил Фредерикс, — Очередной забулдыга из бара? Сколько раз я тебе говорил…
— Да, говорил! — прервала его Мойра. Она отняла от щеки руку, открыв красное пятно на скуле, которое могло пройти бесследно, но могло и превратиться в настоящий синяк. Голос ее был ровен, сух и холоден:
— Предполагается, что весь день я должна сидеть дома у телевизора…
— Никто не говорил о том, что ты делаешь днем.
— Хорошо. Значит — всю ночь.
— Я тебя предупреждал… говорил, что сделаю с любым подонком, который… — Фредерикс глубоко вздохнул и сказал: — Я старался выполнить свой долг. Старался заменить тебе мать с тех пор, как она…
— Не трогай мою мать!
— Посылал тебя в лучшие школы, — продолжал
— Я старалась, — возразила Мойра, — Но знаешь, это даже забавно, как быстро все они теряли ко мне интерес, узнав, что мой отец Сол Фредерикс, всемогущий человек в гостиничном бизнесе. Должно быть, в наше время в обществе есть какие-то предрассудки в отношении гостиничного бизнеса.
Он покраснел, но сдержался.
— Зачем ты это делаешь, бэби? — В этот момент Большой Сол стал обыкновенным страдающим отцом, и мне даже сделалось жаль его.
— Чего ты хочешь добиться? — настаивал он, — Посмотри на себя! И это моя дочь, которую я старался вырастить как леди! Стоит передо мной в таком виде, как будто спала, не снимая одежды.
— Так и было! — крикнула Мойра в лицо отцу, — С ним. Дважды!
Сейчас и Мартелл и я как бы исчезли. Они остались вдвоем, обмениваясь выпадами остро заточенных шпаг и причиняя друг другу боль, как в настоящем бою. Мойра не смотрела на меня, бросая свой вызов, и он, услышав ее слова, — тоже. Мой черед придет позже.
— Зачем, бэби? — в который раз воззвал он к дочери.
— Потому что только у него хватило на это мужества. Только он не испугался тебя!
— Это мы еще увидим! — бросил Фредерикс. — А теперь отправляйся домой, умойся и…
— Ты не тронешь его! — прервала отца Мойра. — И пальцем не дотронешься!
Он скомандовал:
— Фенн, отвези ее домой.
Я старался не смотреть на Мартелла, который слегка заколебался.
— Мистер Фредерикс, не думаю, что мне следует сейчас уходить отсюда…
— Какого черта, ты… О, ты о нем? Брось. С этим долговязым Казановой я и сам справлюсь. Ты же видел…
— Да, видел, — согласился Мартелл. Я понимал, что в душе он извивается, как червяк на приманке. Ему никак нельзя было уходить. Ему следовало проследить за моей дальнейшей судьбой. Но теперь наступил его черед выдерживать свою роль. Тем не менее он сделал еще одну попытку:
— Советую…
Лицо Фредерикса налилось кровью.
— Кто, черт возьми, спрашивает твоих советов, болван?! И еще, Фенн…
Голос Мартелла был сух и мягок:
— Да, мистер Фредерикс?
— Не заходи к ней в дом. Я о тебе наслышался еще до того, как ты оказался здесь.
— Да, мистер Фредерикс.
Мартелл с каменным лицом пошел к выходу. Мойра вдруг словно очнулась, ненависть в ее глазах погасла. След пощечины все еще алел на ее щеке, но глаза потеплели и с раскаянием обратились ко мне. Она использовала мое присутствие, чтобы побольнее задеть отца, и теперь до нее дошло, как она меня подставила, или думала, что подставила: конечный результат не зависел от нескольких сердитых фраз. Фредерикс велел привести меня к нему не для того, чтобы приветствовать как члена семьи.