Путешествие длиною в жизнь
Шрифт:
Нет, мы не совершали подвига. Мы только в меру сил повторяли, воссоздавали их давние действия.
По мере того как мы продвигались на запад, океан пустел и нам попадалось все меньше кораблей. Иногда они проходили днем, но большей частью мы замечали их ночью. Ночью корабль легче заметить, он хорошо освещен.
Эти встречи вызывали у нас противоречивые чувства. С одной стороны, приятно сознавать, что еще кто-то плавает рядом. Однако, с другой стороны, - лучше бы не плавал. Потому что, когда видишь, как в непосредственной близости идет громадный, весь - иллюминация, лайнер, когда даже слышишь музыку с него, тебя охватывает мелочная зависть. Завидуешь людям, которые веселятся, пьют вино, и нет для них шторма, и парус у них не сорвет.
О, первые мгновения таких встреч!
Помню, в прошлом плавании, в день, когда мы уже изнемогали от возни с веслами, от борьбы с ветром и волной, из-за горизонта вырос огромный корабль. Он шел нам наперерез. Мы заорали: "Шип, шип!" - замахали руками. Судно изменило курс, удалилось, снова приблизилось и застопорило машины. Оно было примерно в трехстах метрах от нас, на его палубе суетились матросы, ходили (бог мой!) натуральные живые женщины!
С судна сбросили за борт предмет красного цвета. Предмет медленно дрейфовал в нашем направлении, течение слегка относило его вправо и собиралось пронести мимо нас. Жорж, испросив разрешения у Тура, облачился в гидрокостюм, обвязался линями, концы которых Сантьяго и я взяли в руки, и прыгнул в море. Проплыл метров сорок и загоготал, извещая, что посылка в его руках.
К двум спасательным поясам был привязан мешок, а под него подсунута связка журналов. В мешке оказались яблоки, апельсины, грейпфруты, лимоны всего понемногу. Мы тут же расхватали яблоки и накинулись на журналы, которые довольно солидно пострадали от воды и вообще не отличались свежестью, так как, видимо, корабль покинул порт недели две назад. Но все равно мы листали их с жадностью, и радовались, и пялили глаза на обнаженных фотокрасавиц, а "Африканский Нептун" (приписка Нью-Йорк) скромно уходил, таял в дымке, провожаемый нашими благодарными возгласами.
И все же мы боялись таких встреч: "Ра" даже по сравнению с траулером букашка. Нас трудно было разглядеть, особенно если ночь и туман, - налетит, потопит и в чем дело, не сообразит.
Примерно месяц мы плыли в полнейшем одиночестве, а потом, уже близ Южной Америки, суда стали появляться вновь. Однажды нас разбудил Жорж. Он кричал, что на нас движется корабль. Мы выскочили из хижины кто в чем был и залезли на крышу. Действительно, корабль шел прямо на нас, весь в огнях, как новогодняя елка, а у нас на мачте горела только жалкая керосиновая лампа. Мы схватили фонарики и принялись, соединяя лучи, бить общими усилиями в его рубку. Там нас заметили и, наверное, страшно удивились. Зажгли мощный прожектор и долго слепили "Ра" ярким лучом, видимо, силясь понять, что это перед ними такое.
Затем на корабле решили с нами поговорить. Мы переговаривались азбукой Морзе, мигая фонариками, - верней, это делал один Тур. Он вспомнил свою военную молодость, снова и снова он твердил: "Экспедиция "Ра"! Экспедиция "Ра"!" А те, на корабле, не понимали и переспрашивали. Ветер был слабый, мы шли зигзагами, корабль тоже лавировал, боясь с нами столкнуться. Временами он пропадал за нашим парусом и разговор обрывался.
Я слез на палубу - на палубе парус не мешал и корабль был виден, оттуда сигналили напропалую, без перерывов, не заботясь, принимаем мы или нет. Тур в азарте кричал мне с мостика:
– Что они сказали: ти-ти-та-та или ти-та-та-ти?
Откуда мне знать, что они сказали? Я не могу читать эту штуку. Тур от возбуждения просто забыл, что не все учили азбуку Морзе. Он вел себя в точности как любопытный глухой, который переспрашивает, приставив ладонь к уху:
– А? Что? Та-ти-та?
Потом, успокоившись, он очень смеялся.
Да, случаи бывали разные. Как-то вдруг показалось, что коллективно сходим с ума: по левому борту, чуть видимый вдалеке, плыл другой такой же "Ра"! Словно мы отразились в зеркале!
– Тур, - вскричали мы, - твой приоритет под угрозой!
Судно подходило ближе, и сходство исчезло: обыкновенное рыболовное суденышко, ничего общего с нами не имеющее. Океан пошутил...
Мы плыли ничем не защищенные от океана - ни высотой бортов, палуб и мостиков, ни стеклом иллюминаторов, ни, наконец, техникой - параболами локаторов, мощью котлов и турбин. Волна плескалась у самых наших подошв, и это была не волна вообще, а конкретная, именно атлантическая. Мы стали как бы частью Атлантики: мы в ней жили, а она экспериментировала на нас едва ли не больше, чем мы на ней.
Но цивилизованное человечество и посреди океана давало знать о себе. Порой было противно утром чистить зубы - столько грязи плавало у кормы. Ну ладно, пустые бутылки, доски, пластиковые мешки - их как после воскресенья на дачной полянке. Но битум! Но мазут!!! Куски темно-бурого цвета, величиной с кулак, а иногда крупнее! Некоторые обросли ракушками и усеяны моллюсками, другие совершенно свеженькие. И это в центре Атлантики, а она довольно большая!
Едва первые наши отчеты появились в печати, возникли слухи о том, что мы из-за загрязненности воды якобы даже не решались купаться. Это, разумеется, не так. В сплошные поля нефтяной пленки мы все же не попадали.
Карло и Кей наставляли свою обличающую кинооптику на очередную битумную лепешку в руках Тура. Позднее я видел на экране эти кадры. Они медленные, чем-то похожи на спецкриминальные: преступление обнародуется, вещественное доказательство предъявляется, камера подробно, сантиметр за сантиметром, фиксирует одиозный предмет, его размер, форму, фактуру... Смотрите, люди! Вы рубите сук, на котором сидите! Вы лишаете себя завтрашнего источника существования, кладовой ваших завтрашних богатств, сферы завтрашнего обитания, наконец! Это ведь уже не совсем фантастика: ведутся опыты по адаптации человека к водной среде, сбываются грезы о человеке-амфибии. Остановитесь, люди! Во имя самих себя, завтрашних Ихтиандров!
Материалы, добытые экспедицией "Ра", явились в известном смысле сенсационными: действительно, никто до нас не наблюдал подобного. На современном корабле мореплаватель океана практически не видит. Мало кто подозревал, что беда зашла так далеко. Вскоре после возвращения Тур был приглашен в США, на заседание сенатской комиссии, для обстоятельного отчета. Мир ужасался, негодовал. О нас говорили: "Это те парни, которые обнаружили, что океан безумно грязен". Как будто это было единственное, чего мы добились в путешествии. Но мы не обижались. В конце концов, проблемы трансатлантической миграции - для знатоков, а вода нужна всем...