Путешествие «Лунной тени»
Шрифт:
Ларон закрыл глаза и стиснул кулак. Волшебное оружие погасло после беззвучной, но ослепительно яркой вспышки. Девять не успела прикрыть глаза рукой, и огненные искры плясали у нее перед глазами.
– Тогда я сделаю шаг вперед, чтобы блокировать его руку – ту, в которой топор, – продолжал Ларон. – Поднимаю правую руку вверх, а ногой подсекаю, одновременно отодвигая его запястье, а когда он падает, выбиваю из рук топор. Затем я резко опускаю руку вниз, чтобы ударить его под локоть и сломать предплечье, хватаю топор и разрубаю противника.
– На
– Что? Но…
– Сражаться надо лишь в том случае, если у тебя нет иного выхода, Ларон. Он может вслепую махнуть топором в неожиданном направлении и нечаянно зарубить тебя – просто тебе не повезет.
Ларон прорычал:
– Надеюсь, что нет.
– Получив удар топором, ты будешь истекать кровью и страдать от боли, а третий грабитель успеет оправиться от вспышки. Как ты сейчас видишь, Девять? Все в порядке?
– Да. Почти нормально.
– И у кого теперь преимущество? – серьезно спросил Ровал.
– Но если бы меня загнали в угол…
– Но на этот раз тебя не загнали. Повторяй это себе ежедневно, ежечасно, друг мой: ты больше не обладаешь сверхъестественной силой, твои раны не затянутся за одну ночь. Ступай с уверенностью, не терпи нападок со стороны окружающих, но не ввязывайся в бой, если есть возможность избежать его.
Ровал ушел, чтобы заняться другими делами. А Ларон остался с Девять, погрузившись в тихую, но жизнерадостную беседу. Начиналась редкая для Диомеды гроза, на небе уже сверкали первые молнии. Разряд статического электричества между городом и тучами возрос, когда хлынул дождь. Импульс эфирной энергии внезапно прокатился по телу Девять. Она рухнула, корчась от судорог, спина выгнулась дугой, девушка покатилась по полу. Когда Ларон сумел поймать ее, она уже обмякла. Внезапно глаза ее широко открылись:
– Что… Какого черта, где я нахожусь? – воскликнула Девять.
– Девять? – Ларон уже понимал, что заговорившая в теле душа не имеет к Девять никакого отношения.
– Кто здесь? – требовательно заговорило существо, овладевшее телом девушки, – Кто ты такой?
– Э… Пенни? – осторожно поинтересовался Ларон.
– Что происходит? Почему ты так странно одет? Что стало с моей школой? Где мой мобильник?
– Я не понимаю твоих слов, – сказал Ларон.
Она коснулась рукой груди, вскрикнула и отшатнулась:
– У меня два сердца!
– А сколько ты надеялась почувствовать?
– Не хочешь ли ты сказать, что у тебя столько же? – вселившийся в тело дух внезапно встревожился. – У меня никогда, никогда не было таких странных снов. Я помню, как шла в школу на бал-маскарад. Полная тоска! Никто из мальчиков со мной не танцевал, они все меня почему-то боятся. Я вернулась к себе в комнату, легла на кровать, даже не переодевшись… Должно быть, я заснула.
– Пенни? Это ты?
– Пенни? Пенни, – так звали мою бабушку.
– Я не понимаю, – взмолился Ларон. – Кто ты?
Повисла пауза.
– Я могу тебя спросить о том же.
– Мое мирское имя Ларон.
– Пенни Гисборн мертва.
– Что? Как это случилось?
– Не вполне ясно. Коронер сказал, что она умерла без видимых причин. Ты знал ее?
– Мы как-то раз встречались, – уклончиво ответил Ларон. – Что-то вроде того.
И внезапно он все понял. Его окружали потоки эфирной энергии невероятной мощности. Это существо было внучкой Пенни. Сама Пенни умерла, но внучка унаследовала ее венец и камень-оракул в том, ином мире. Должно быть, она надела венец на бал и не сняла его, вернувшись домой.
– Как тебя зовут? – спросил Ларон.
– Ни одна разумная волшебница не станет называть незнакомцу свое имя.
«Волшебница из иного мира, – подумал Ларон. – Даже лучше. Совершенно новая школа магии. Возможно, она поможет нам с Серебряной смертью».
– Ни одна разумная волшебница не может обойтись без мирского имени, – произнес он.
Еще одна пауза.
– Можешь называть меня Элти.
– Элти – хорошее имя. Слушай внимательно: связь между нашими мирами еще долго не возобновится. Мы сможем принести друг другу большую пользу. Ты в этом заинтересована?
– Я заинтересована во всем странном и необычном, – заявила девушка, явившаяся из невероятно далекого мира.
Феран внимательно присмотрелся к знаку, висевшему над дверным проемом в дальнем конце порта. Знак означал, что в доме живет мастер – заклинатель и целитель. Феран вытащил кинжал и метнул его в дверь. По древесине побежал синеватый огонь, который мгновенно охватил оружие и сжег его: дерево, рог, кожу рукоятки. Только стальное лезвие осталось неприкосновенным.
– Ты мог просто постучать, – раздался голос из-за двери.
– Ты мог и не ответить.
Заскрипел засов. Человек среднего возраста, облаченный в одежду священника, появился на пороге. У него были короткие волосы и аккуратно подстриженная бородка, а глаза – крупные и не мигающие.
– Кинжал был торейский, – заметил он.
– То, что я намерен предложить, происходит из Тореи, – ответил Феран спокойным и вполне дружелюбным тоном, стараясь избежать конфронтации.
Он извлек из складок одежды стеклянный шип длиной в ладонь, от которого тянулись в стороны тонкие стеклянные нити, удерживавшие пять спиральных завитков молочно-белого стекла.
– Я припас это на случай, если понадобится сделать подарок королю, но готов поделиться с тобой похожей вещью в обмен на некую услугу.
С этими словами он достал небольшую спираль из зеленого стекла. Неосведомленному наблюдателю могло показаться, что это рог единорога, который не превышал размером кошку.
– Что это? – прошептал заклинатель.
– Кроме того, что это красивая штука, ничего не могу сказать. Остекленевшая смерть мыши, попавшей в плен огненных кругов, так мог бы сказать поэтически настроенный человек. Лично я думаю, что все мыши там умерли гораздо раньше, а это воплощение жутких, губительных сил, вызванных магическим инструментом. Мы можем поговорить?