Путешествие на "Брендане"
Шрифт:
Заранее благодарю,
Артур Мейгэн".
Я предложил ему приехать в Корк, и через два дня он притопал на верфь в своих башмаках 45-го размера. Обошел вокруг лодки, представился, сбросил мятую, всю в заплатах твидовую куртку и принялся работать вместе с нами.
Говорил Башмак так же кратко, как писал. Все же мало помалу я узнал, что его семья живет под Дублином, что немалая часть его детства прошла в Валентин, по соседству с полуостровом Дингл, что он "немного знаком с яхтами". Позднее мне предстояло также узнать, что он действует на девушек как магнит. Молодые особы испытывали неодолимое стремление кормить Артура, приводить в порядок его одежду и вообще заботиться
— Ты не знаешь, кто это — Башмак? — спросил он сына, сидевшего по ту сторону стола.
— Знаю, это я, — коротко ответил сын.
В то дождливое утро в Брандон Крике на Артуре сверх мятой зеленой штормовки была охотничья фуражка, в какой читатель привык представлять себе Шерлока Холмса, и ветер лихо трепал ее наушники. Наш фотограф — записной остряк Питер Малит не преминул язвительно отозваться о наряде Башмака. Сам он в ярко красной штормовке смахивал скорее на кардинала, чем на лондонского обывателя. Питер родился и вырос в Лондоне, успешно подвизался на поприще фотожурналистики, но затем ему осточертела городская жизнь, он оставил эту работу и вместе с женой Джил — очаровательной экс-манекенщицей — и сыном Джоуи перебрался в Западную Ирландию. Купил участок, собственноручно выстроил коттедж по своим чертежам и зажил тихо и мирно. Но тут до него дошли слухи о строительстве "Брендана", и он явился на верфь с огромным чемоданом.
— Что, и камеры привез? — спросил я.
— Ага, — ответил он, открывая чемодан, разделенный перегородкой на две половины.
В одном отсеке аккуратно покоился на пенопласте полный профессиональный набор фотокамер, линз и прочего снаряжения. Но мое внимание привлек второй отсек. В нем хранился внушительный комплект хорошо послужившего плотницкого инструмента: пилы, струги, скобели, сверла, рубанки — словом, все принадлежности настоящего плотника. И я подумал, что "Брендаи" получит не только фотографа, но и, что не менее ценно, человека, который сможет ремонтировать остов в пути.
Ролф Хансен в норвежской синей штормовке был пятым и последним членом команды. Великий любитель старинных плавучих средств, он приехал из Норвегии, чтобы предложить мне свои услуги. У себя на родине его главным увлечением было собирать в глухих приморских селениях воспоминания старых рыбаков о поре расцвета парусного флота. Коренастый, грудь бочкой, Ролф, несмотря на очки, только Артуру уступал в физической силе. И, подобно ирландцу, был немногословен. Отчасти потому, что плохо изъяснялся по английски, отчасти же потому, что очень серьезно относился к морскому делу. Когда кто-нибудь отваживался спросить его, женат ли он, Ролф сурово отвечал:
— Я обвенчан с морем.
Итак, один ирландец, один кокни, один норвежец и один англичанин подключились к моей затее, и я спрашивал себя, как-то мы будем ладить друг с другом. Предстоявшее нам путешествие в двух важных отношениях отличалось от многих прежних плаваний на подобиях древних судов. Во-первых, мы выйдем
К счастью, скверная погода в день святого Брендана не обескуражила наших друзей. Многие из тех, кто помогал в строительстве, приехали на полуостров Дингл проводить нас в плавание. Ив одном из ближайших отелей нам устроили истинно ирландский, компанейский прощальный вечер. Виски и портера было вдоволь вершиной оживленной беседы было выступление одного ирландца, который вызвался утихомирить спорщиков и пригрозил расправиться со всеми нашими критиками в самый подходящий момент крыша бара не выдержала веса дождевой воды и протекла, щедро окропив гостей.
— Почему вам захотелось пойти в это плавание? — допытывался один репортер у каждого из членов нашего экипажа.
— Потому что люблю ходить под парусами и хочу научиться управлять такой лодкой, — ответил Джордж,
— Для меня это вызов, — сказал Питер.
— Потому что люблю море, — ответил Ролф.
— Ради удовольствия, лихая затея, — пробурчал Артур, прикладываясь к кружке с портером.
— А как ваши жены? Что они думают по поводу того, что вы на таком суденышке выходите в Атлантику?
Джил Малит поглядела на мужа.
— Если Питер что задумал, его не удержишь, — сказала она. — И вообще, пора уже ему заняться делом.
Жена Джорджа Джудит ответила так же:
— Я считаю, что Джорджу следует делать то, что ему по душе. И к тому же я рассчитываю встретить его, когда "Брендан" придет в Исландию.
Моя жена сумела уклониться от прямого ответа:
— Тим всегда увлечен такого рода затеями, — улыбаясь сказала она журналисту. — И ведь я занимаюсь средневековьем, а потому одобряю все, что обогащает медиевистику.
Затем последовал неизбежный вопрос:
— Вы не волнуетесь за них?
Три женщины переглянулись и твердо ответили:
— Нет.
Утро 17 мая выдалось хорошим. В небе плыли высокие облака, на горизонте таились грозовые тучи. Волны после вчерашнего шторма еще врывались в эстуарий, когда я поднялся в один из двух коттеджей у конца дороги, чтобы посоветоваться с живущим здесь Томом Лии, который сам держал карру. Том — типичный представитель тощих, костистых динглцев, высокий, тихого нрава.
— Возвращайтесь-ка вы в свою гостиницу и отдыхайте, — сказал он мне накануне вечером. — Пригодится. За лодку не беспокойтесь. Мы с сыном присмотрим за ней, все будет в порядке. Мимо нашего дома никто незамеченным не пройдет.
И он сдержал свое слово. Выйдя на рассвете, чтобы убедиться, что с "Бренданом" ничего не приключилось, я увидел черный силуэт Тома Лии. Он стоял неподвижно у стены, окаймляющей Брандон Крик, и смотрел на берег. Я поблагодарил его за помощь.
— Вечером там внизу лазили какие-то ребятишки, — сказал Том. — Но это все местная ребятня, они ничего не возьмут.