Путешествие на север
Шрифт:
Тут дверь снова открылась, и на пороге появился другой человек, при виде которого Рарон опять вскочил, Мем за ним, а государь слегка наклонил голову в вежливом полупоклоне.
– Продолжайте, господа, – небрежно махнув перчаткой, сказал новоприбывший, сам взял от стенки последний из имевшихся в комнате стул, поставил его спинкой ближе к печи и обосновался там с усталым видом человека, сверх всякой меры загруженного важными делами.
И Мем понял, что, если бы таинственный посетитель не прятался в прошлый раз за ширмой, никакого расследования не пришлось бы проводить. Ну, разве что по мелочам. С этого момента Мем уже не подозревал. Теперь он точно знал, кто второй наследник таргского престола. Насколько государь Аджаннар был не похож на кира Хагиннора Джела
Рарон говорил, говорил и говорил. Не важное. Несущественное. С точки зрения Мема, даже неверное. В тоске от невозможности встрять и его исправить Мем глядел в выходящее на Гостинную набережную окно. И в какой-то момент догляделся до того, что даже привстал.
Все снова на него посмотрели.
– Мне... надо идти. – Мем понял, что опять не вовремя стал центром общего внимания, и показал пальцем в окно. – Это в интересах дела.
Рарон, кажется, сильно пожалел, что пригласил такого невежу на беседу с самим императором. Он тоже посмотрел в окно, но было несколько поздно.
– Иди, – кивнул государь. Кажется, только он Мема и понял.
– Извините, – буркнул Мем, быстро поклонился и выскочил в прихожую.
Он сам прекрасно понимал, что в присутствии государя так себя не ведут, но побоялся не успеть. Та тыквенная каша, которая варилась у него в голове, диктовала свою линию поведения, точно следующую за событиями вокруг краденой тыквы, и Мем, коль скоро он занялся этим расследованием, вынужден был подчиняться.
И в конце концов то, что он увидел в окне, поразило его ничуть не меньше, чем поразила инспектора Нонора чинная беседа самого Мема с эргром Датаром, которую тот наблюдал с Верхней набережной Веселого Бережка. Только теперь все происходило наоборот – Мем углядел Нонора. Да в такой компании, что вместо двери чуть не выбежал за ним в окно.
Этим утром инспектор Нонор занялся делом несколько для себя несвойственным или, вернее сказать, забытым за последние лет десять-двенадцать. Во-первых, сегодня он выглядел не так, как обычно. На нем был северо-таргского покроя кафтан, не совсем новый, но из тисненого энленского сукна с блестящей нитью; плащ вычищен и застегнут серебряной пряжкой в виде речного дракончика, приколотой немного сбоку по северной моде; широкий ремень с травяной вышивкой явно приспособлен для ношения тяжелой сабли; волосы аккуратно расчесаны и уложены на прямой пробор, а не как сами лягут; чернила с рук напрочь отмыты; на указательном пальце перстень с настоящим фамильным гербом рода Иаракан; и хвостик заткнутой за пояс косы украшен ниткой янтарных глазок и типичным для северных провинций оберегом из куньего хвоста. Обуви, подходящей под такой костюм, у Нонора, правда, дома не нашлось, но он спустился в подвал к задержанному вчера слуге и совершил обмен коротких городских сапог на высокие военные. К костюму следовало добавить только соответствующее выражение лица, и вот, поглядев сейчас на кира Нонора, никто и не подумал бы, что видит потомственного обитателя Столицы, да еще к тому же старшего инспектора Первой префектуры. Наоборот, с первого взгляда можно было точно определить, что этот тарг – средней руки владетель из каких-то окраинных земель, где о настоящих городах и среди знати-то ходят легенды, а простой люд вовсе живет в лесу и молится колесу.
Нарядившись таким необыкновенным образом и придав взгляду нарочито изумленное выражение, кир Нонор отправился вначале на Веселый Берег, поближе к стенам обители. Среди немногочисленных открытых с утра заведений он обнаружил то, против которого все время сидел в кабачке Мерой и рядом с которым тарг с клеймом убил трактирщика. Нонор зашел внутрь и потребовал управляющего. Вышедшей к нему малоодетой и ярко накрашенной женщине он предъявил рисунок вензелей с бегущей лунной кошкой в середине и спросил, где искать хозяина этого герба, сообщив при этом, что три дня назад приехал с Севера и совсем потерялся в Столице – не может найти своих земляков.
На то, что место расспросов рассчитал верно, Нонор надеялся больше, чем на то, что ему повезет с первого раза. Но все равно приготовился к более трудным поискам. Однако удача улыбнулась ему с первого захода. Женщина вначале не очень торопилась отвечать. Рассматривая рисунок, она то прижималась к плечу Нонора своим голым плечом, то почти ложилась на его руку пышной грудью, но все же сказала, что хозяин этого герба раньше частенько бывал в их заведении, а потом выкупил рабыню, к которой ходил постоянно, и с тех пор не показывался ни разу. Но увез он ее недалеко – на Гостинную набережную, – она вчера присылала оттуда записку и фрукты. Стало быть, прямой резон искать хозяина герба на Гостинной. Инспектор Нонор всячески расхвалил красоту столичных женщин, обещал зайти в более урочный час, но не забыл между делом уточнить – верно ли она знает, что девушку забрал именно тот самый господин, которому принадлежит герб. На что ему было отвечено, что столичные женщины не только красивы, но еще наблюдательны и умны. Перстень с гербом владетельный северянин носил точь-в-точь на том же указательном пальце правой руки, что и сиятельный кир. И герб был – лунная кошка в вензелях. Имени он не называл никому, это верно. Но добрая тетушка всегда должна смотреть, в какие руки отдает своих воспитанниц, чтоб знать, на кого потом жаловаться полиции, если, не приведи Небо, случатся неприятности...
В этом пассаже Нонору послышался скрытый подтекст. Узнать распорядительница веселого дома его вряд ли могла, не доводилось им встречаться, он бы помнил. Но заподозрить, что вопросы задаются не просто так, обладая цепкой смекалкой торговки удовольствиями, вполне было допустимо. Впрочем, будь он в обычной одежде и предъяви сразу жетон войска Порядка и Справедливости, она бы к нему даже не вышла, не говоря уж об откровенном разговоре и возможности почерпнуть из него дельную информацию. Когда в такое место приходит полицейский, даже на вопрос «дышите ли вы?» отвечают «нет, и впервые слышим, что такое возможно».
Проверять сказанное и бродить по соседним домам кир Нонор не стал: от добра добра не ищут. Напоследок переглянувшись со старшей шлюхой заведения, он на мгновение снял с лица провинциальную северную маску, а она – маску замешенного на разврате финансового интереса, и они друг другу понимающе улыбнулись. У него был интерес спросить, у нее был интерес сказать. Если долго тут ходить, то непременно кто-нибудь его узнает и начнет удивляться – что-де за маскарад с вами случился, господин инспектор, зачем и почему. Он верно выбрал место, куда зайти спросить. Мерой смотрел из нижнего кабачка на той стороне улицы и высмотрел то, что привело его к смерти. Чем меньше в деле случайностей, тем проще вытянуть на свет разгадку.
Нонор быстро перешел дворами с Веселого Берега к Златокузнецам, оттуда на Восьмиугольную площадь и Веретенным переулком направился на Гостинную набережную. Он особо не скрывался, но и не оборачивался. Однако то, что за ним увязался лишний хвост, заметил. Доглядчиков только не хватало, подумал Нонор и нырнул в проходную подворотню.
Первый, с кем Мем столкнулся на Гостинной набережной, был десятник Дин Дамгадан, который стоял на углу с Веретенным и встревоженно крутил головой, словно клуша, потерявшая цыплят. Смотрел он в правильную сторону, просто немного опоздал.
Незамеченным мимо было не проскочить, поэтому Мем подошел, деликатно постучал Дина по плечу и поздоровался.
– Ты что здесь делаешь? – напустился Дин на Мема с ходу, очевидно, срывая зло за то, что упустил важного для себя человека.
– А ты что здесь делаешь? – поинтересовался Мем.
– Я работаю, – смерил Мема взглядом десятник.
– За Нонором шпионишь, что ли?
– А хотя бы и так?
– Своих догадок не хватает, так решил по чужим следам ходить? – ухмыльнулся Мем.