Путешествие на север

Федорова Любовь

Дочек, считая самых маленьких, было десять. Мем расплылся в улыбке до самых ушей:

– А мне больше и не надо.

И тут в районе Рабежа шарахнуло так, будто проснулся вулкан острова Гекарич. Или лунный камень, сорвавшись ради праздника с луны, упал прямиком на Веселый Берег.

Рарон, Нонор и Мем бросились к окну – отворять приросшие друг к другу за долгую зиму створки. С самой стрелки Рабежского и Рыбного каналов, где обрывалась в воду глухая и неприступная стена монастыря, в небо поднимался слоеный столб черного дыма и серой пыли. В подробностях разобрать за домами и пожарной каланчой было нельзя, но, кажется, от монастыря Скорбящих отвалился и утоп в каналах изрядный кусок.

–

Они все-таки сделали это, – тихо произнес, ни к кому не обращаясь, Рарон.

– Сделали что? – спросил Нонор.

– Энленский жидкий огонь. – И внимательно посмотрел на инспектора.

– Нет-нет, – покачал головой Нонор. – Я за это дело не возьмусь.

– А если вдвоем? – Рарон посмотрел на Мема.

Мем широко развел рукавами, на лету хватая собравшиеся падать карандаши.

2000 – 2006, Тверь

Ловелас

Моим друзьям, без которых эта книга не была бы написана.

Странному месту – странное время,

странному времени – странное действие.

Поучения Дэн, глава XII

– Могу я узнать ваше имя? – спросил мэтр Иоржин своего гостя.

Мягкая улыбка, от которой мгновенно зарделись щечки и заблестели глаза хорошенькой служаночки, расставлявшей на столике бокалы для вина, была ему ответом.

– Можете называть меня Соискатель, – ответил гость, слегка склонив голову и провожая девушку загадочным взглядом. Походка ее из обычной лениво-шаркающей мигом превратилась в королевскую.

Иоржин разглядывал гостя, пока, как казалось мэтру, внимание Соискателя было отвлечено. Хорошего роста, статный. Красивая, гордо посаженная голова, породистые руки с удлиненными запястьями, какие бывают у людей, не знающих, что такое работа. Волосы скорее светлые, чем темные, глаза скорее серые, чем голубые. Лицо приятное, и ничего особенного в нем нет – но лишь до тех пор, пока гость не улыбнется. Такой всепокоряющей улыбки мэтр Иоржин, несмотря на свой немалый опыт и знание людей, еще не встречал и не мог толком понять, что она означает. Выражение лица гостя, как правило, было слишком сложным, чтобы отгадывать его мысли. Можно ли этому человеку безгранично доверять, или, наоборот, весь он, от макушки до каблуков ботфортов, – воплощенная опасность?.. Внутреннюю собранность гостя, а также его умение не переигрывать и вовремя пользоваться своим обаянием мэтр Иоржин видел тоже.

– Что будет платой за выполненную работу? – спросил гость, маленьким глотком пробуя вино.

– Задача не так проста, – сказал мэтр Иоржин. – Надеюсь, вы понимаете, что вам грозит в случае неудачи?

– Вы хотите напугать меня? Но вы же искали человека, способного сделать это. Я пришел. Чем вы недовольны?

Мэтр Иоржин покачал головой.

– Простите, вы неверно меня поняли. Я веду переговоры по поручению цеха колдунов, а также по поручению магистрата Котура и еще трех вольных городов, но мне вовсе не кажется забавным отправить на смерть очередного безрассудного смельчака, которому возомнилось, что он может тягаться силой с обежской колдуньей. Пятерых я уже отсюда проводил. Магический арсенал колдуньи – все то, что касается защиты и от колдовских заклятий, и от более реальных опасностей, – велик и очень разнообразен. Все предыдущие попытки связать или уничтожить ее силу оканчивались неуспешно. Крайне неуспешно. Говорят, она оборачивает против колдуна его же собственные чары. Она может перевернуть или разрушить любое заклятие. Ну а дальше справиться с врагом ей помогает ее отец – он начальник городской стражи Обежа, и возможностей защитить свою дочь у него, как вы понимаете, много больше, чем у любого другого горожанина. Есть ли у вас достаточно сильное заклинание, которое можно было бы им противопоставить?

Гость снова улыбнулся.

– Мое колдовство несколько иного рода. Его действенность заключается не в силе заклинаний.

Мэтр Иоржин развел руками.

– Я не маг, я не представляю, что вы имеете в виду, – сказал он. – Но мое дело – вас предупредить.

– Итак, речь шла о вознаграждении, – напомнил гость.

– Две тысячи флар по выполнении и должность мага при городском магистрате Котура с пожизненной рентой в пятьсот флар ежегодно.

Незнакомец легко рассмеялся.

– О нет, нет, – сказал он. – Должность мага при магистрате – это не для меня. Поверьте мне на слово: долго находиться в одном и том же городе опасно и мне, и городу – и совсем не по тем причинам, о которых вы сейчас подумали. Я путешественник. Закончив дело, я поеду дальше. Три тысячи флар – и после поражения колдуньи вы меня никогда больше не увидите. Верьте мне, это будет в ваших же интересах.

– Вы не слишком самоуверенны?

Улыбка.

– А это повод для недоверия в ваших глазах?

Мэтр Иоржин вынужден был пожать плечами.

– Повод, но не очень существенный.

– Так вы платите?

– Хорошо. Указанная вами сумма будет включена в контракт. Есть еще какие-либо условия?

Незнакомец покачал головой.

– Я выезжаю в Обеж завтра с почтовым дилижансом. Как быстро я достигну города?

– В течение четырех часов, я полагаю. Дороги были обновлены весной, и почтовый транспорт нынче ходит быстро. А обратно вас ждать...

– Не могу сказать заранее, но я напомню о себе, если на моем пути встанут трудноодолимые препятствия. Оплата немедленно по выполнении?

– Разумеется. И, ради Бога, будьте осторожны. Колдунья, конечно, опасна сама по себе, но двое колдунов, желавших помешать ей, не смогли договориться и погибли от рук друг друга. Имейте в виду, что в Обеже вы можете оказаться не единственным, кто пытается выиграть приз.

– Что ж... – Незнакомец развел руками. – От судьбы не убережешься. До скорой встречи, мэтр Иоржин.

* * *

Его звали Ипполит Май. Он был сыном актрисы. Красивой, известной, талантливой, но – актрисы. Муж у его матери появился спустя два года после его рождения, а еще спустя пять лет – исчез. Кто был его отцом? Мать предлагала на выбор двух герцогов и графа. Итак, на одну половину кровь его была благородна. Другая половина его существа называла бы себя лицедеем, если бы от этой плебейской формулировки не воротила нос половина первая.

Мать его играла на сцене семнадцатилетних девушек, а кто всерьез поверит в юность особы, за юбку которой цепляется великовозрастное чадо на две головы выше мамочки ростом? Поэтому, едва Ипполиту сровнялось шестнадцать, он был отослан к дяде матери в Магреб для начинания собственной карьеры.

Дядя матери был музыкантом и поэтом. Он обучал юного Ипполита писать серенады и сочинять на заказ сонеты от имени булочника к цветочнице или от имени старшины кожевников к празднику Всех Святых. Это было бы Ипполиту не трудно, если б он чувствовал хоть каплю рвения к таким занятиям. К несчастью, вдохновения из-под палки не бывает, а делать столь непрочные искусства, как музыка и поэзия, своим ремеслом и зависеть от моды на них всю жизнь Ипполит Май правильным выбором не считал. А что выбрать, он тогда еще не решил для себя. Опыта у него не было никакого, и верность собственных решений каждый раз приходилось проверять на практике.