Путешествие на шлюпе «Диана» из Кронштадта в Камчатку в 1807—1809 гг. Том 1

Головнин Василий Михайлович

По приезде моем из Лондона капитан Ховрин и я были приглашены обедать к главнокомандующему в Портсмуте адмиралу Монтагю. Партия состояла из разных почетных особ, занимающих в здешнем месте отличные воинские и гражданские должности, и из морских капитанов. Приемом и учтивостью как г-на адмирала, так и всех его гостей, мы были весьма довольны. Разговаривая о разных посторонних предметах, речь обратилась на нашу экспедицию. Сие подало случай адмиралу Монтагю показать мне машину, употребляемую для определения ходу судов с большею точностью, нежели как обыкновенный лаг показывает, и другую, служащую к замерению глубины. Первая из них, названная всегдашним, или бесконечным, лагом (perpetual log), давно известна в Англии. Сделана она была в первый раз мастерами математических инструментов Русселем (Russel) и Фоксоном (Foxon), но те, которые показывал нам адмирал Монтагю, деланы мастером Массеем (Massey), и хотя они в некоторых частях улучшены и усовершенствованы противу прежних, однако ж весь механизм их состава основан на тех же физических или гидростатических истинах. Адмирал Монтагю советовал мне взять с собою такие две машины, выхваляя достоинство их и пользу, которую они могут нам доставить. В утверждение справедливости своего мнения он мне сказал, что и сам он несколько раз их употреблял с великим успехом и находил всегда, что они показывали: первая – ход, а вторая – глубину несравненно вернее, нежели обыкновенные средства, на кораблях употребляемые. Контр-адмирал Кофин, бывший тут же, много также говорил в пользу нового лага. Он его пробовал на пути из Галифакса в Северной Америке до самой Англии и нашел, что он всегда показывал переплытое расстояние вернее, нежели обыкновенный лаг, и там, где не было посторонних причин, действовавших на ход его фрегата, как-то: течений и большого волнения, там место, по сему лагу определенное, с удивительной точностью сходствовало с истинным местом, астрономическими средствами утвержденным. Сей разговор подал мне мысль выписать из Лондона помянутые две машины для пробы.

Теперь остается в заключение сей главы упомянуть о сделанных нами здесь метеорологических замечаниях. Во все время стояния шлюпа на Портсмутском рейде мы их записывали в шканечный журнал с большой точностью, из коего выписку я прилагаю в следующем сокращенном виде:

Примечание

1. Крепкие ветры почти всегда дули из SO или из SW четверти, а редко от NW.

2. Туманы всегда находили в самые тихие ветры или при настоящем штиле.

3. Дождь шел при ветрах из NW, SW, SO четверти, и я не заметил большой разности, по крайней мере чувствительной или приметной разности, как в продолжении, так и в количестве падающих дождей при разных ветрах из трех помянутых четвертей горизонта, но когда ветр приходил близко N, тогда по большей части было сухо и холодно.

В сентябре месяце мы не имели на шлюпе ни термометра, ни барометра и потому никаких наблюдений по ним делать не могли; а в октябре самый большой градус тепла термометр наш показывал 62°, что случилось около полудни 19-го числа при тихом ветре от SO и в ясную погоду. Самое низкое его стояние было 39°, в ночь с 31 октября на 1 ноября. Ветр тогда был свежий от N, a средний градус термометра в течение сего месяца в дневное время был 53°, в ночное 50°.

Ртуть в барометре поднималась до 30 дюймов 1,4 линий, а опускалась до 29 дюймов 4,6 линий, среднее оной стояние было на 29 дюймах 9 линиях.

Самое большое возвышение ртути случилось поутру 16 числа при тихом ветре от W и в ясную погоду, а самое большое понижение ночью с 28-го на 29-е число: тогда ветр дул от SW тихий, а поутру сделался крепкий от S.

Глава третья

На пути из Англии до Бразилии

Известно, что все императорские военные суда, отправляемые из российских портов в заграничные моря, следуют в содержании команды и продовольствии служителей провиантом одному общему правилу, предписанному в наших морских узаконениях, выключая из сего то, что, по неимению в иностранных портах хлебного вина, ржаных и солодяных сухарей, производят им французскую водку или ром, белые сухари и виноградное вино с водою вместо кваса. Но провиант, заготовленный для нас, был совсем другого рода и качества от того, которым вообще снабжается наш флот, и в произвождении оного служителям я имел предписание из Государственной Адмиралтейств-коллегии следовать примеру известных и опытных иностранных мореплавателей, мнению капитана Крузенштерна, в коллежской инструкции приложенному, или производить провиант по собственному моему рассуждению, располагая свойством и количеством оного по климату и состоянию погоды, а не по регламентному положению, имея в виду главным предметом сохранение здоровья служителей.

Выше мною сказано о причинах, которые меня заставили следовать капитану Крузенштерну в сем важном деле, и что от его правил я только отступал тогда, когда по каким-нибудь случаям мы не имели средств наблюдать их в точности или когда лекарь представлял на ясных причинах основанные советы, заставлявшие меня принимать их в противность правилам г-на капитана Крузенштерна. Но такие случаи были не часты, и так как переход из России до Англии нельзя почесть дальним плаванием, которое, по моему мнению, началось только со дня нашего отправления из Портсмута, ибо, оставляя Англию, мы оставили Европу, а с нею и весь просвещенный свет. В землях, к которым нам надлежало приставать в плавании до Камчатки, и на возвратном пути оттуда в Европу нет никаких уполномоченных или доверенных особ со стороны нашего правления: нет ни русских консулов, ни купцов. И для того все пособия мы должны были просить или от чужестранцев, или искать в собственных своих средствах и запасах. Следовательно, собственно называя дальний вояж, можно сказать, что мы отправились в него или начали оный, когда оставили Европу, и потому прежде повествования об нем, которое начинается с сей главы, здесь я думаю у места будет упомянуть о средствах, принятых мною к сохранению порядка и опрятности в команде и чистоты в шлюпе, а также и о положении, по коему провиант был производим служителям в течение сей экспедиции: средства и положения сии, будучи один раз в журнале моем помещены, избавят меня от ненужного, излишнего и скучного повторения, о коих в продолжение повествования я буду только упоминать в таких случаях, в которых по каким-нибудь причинам и обстоятельствам я принужден был сделать в них перемену или отступление. Что принадлежит до порядка в команде, опрятности служителей и чистоты в шлюпе, то средства и правила, принятые мною на сей конец, я сообщил письменным приказом следующего содержания:

1. Офицер и гардемарин, стоящие вахту с 5 до 9 часа, в те сутки наблюдают за чистотою; они стараться должны, чтобы принадлежащие к сему предписания совершенно были выполнены.

2. Всякий день, кроме чрезвычайно ненастных, койки выносить наверх в 7 часов поутру и раздавать за четверть часа до захождения солнца.

3. В ненастные очень дни коек наверх не выносить, однако ж с планок снимать и складывать посредине судна на сундуки и в грот-люк⁴⁹.

4. Наблюдающему за чистотою офицеру в свой день чаще ходить по деку⁵⁰ и посылать гардемарина смотреть, чтобы служители днем не спали, чтобы мокроты в банках⁵¹ не было, чтобы в банках отнюдь никакого мокрого платья не лежало, и на низу сушить ничего не позволять.

5. Все служительские вещи должны храниться в чемоданах, для коих отведено особливое место, а в банках никаких вещей, кроме для носки платья, не иметь.

6. Баки, ложки и все другие нужные для стола вещи хранить поартельно в нарочно для них сделанных местах, а в банках их не держать и полок никаких отнюдь не делать.

7. Время на завтрак, обед и ужин определяется по получасу: к завтраку свистать в 8 часов, к обеду в 12 часов, а к ужину за полтора часа до захождения солнца. Сие, разумеется, если работы нет, впрочем, смотря по обстоятельствам.

8. После обеда и ужина все бывшие в употреблении баки, ложки и пр. перемыть, вытереть и положить в свои места; палубу подмести и мокроту вытереть.

9. Мокрыми швабрами нижней палубы никогда не тереть. Дней для мытья оной не назначается; а когда я велю мыть нижнюю палубу (что всегда будет в хорошую погоду), то пушки выдвинуть, все мелкие вещи передвинуть или вынести наверх; и коль скоро палуба вымыта, то, пока совсем не высохнет, служителям на низ сходить не позволять.

10. Вахтенным офицерам наблюдать, чтобы во всякую хорошую погоду виндзейли⁵² были спущены в люки, сквозь трюм, от времени как служители вынесут койки наверх до раздачи оных.

11. По смене с вахты или после какой работы мокрого платья на низу держать не позволять, а у лестницы, все скинув, скласть в шлюпку на ростры⁵³ или в другое удобное место, а потом в хорошую погоду развесить для просушки.

12. Для мытья белья один день в неделю назначается, смотря по погоде. Половина команды должна мыть в один раз; для сего варить в котле пресную воду; соленою же водою рубашек, простыней и шейных платков не мыть, а прочее платье мыть в соленой воде вместе с койками.

13. Для починки платья дается один день в неделю, смотря по погоде, а если погода хороша, то суббота назначается, буде работа не помешает.

14. Вахтенные офицеры должны также строго наблюдать, чтобы в ночное время или в мокрую и сырую погоду служители отнюдь не выходили бы зачем-нибудь наверх без верхнего платья, в одних рубашках, кроме опасных и чрезвычайных случаев, где они вмиг понадобятся.

15. Вахтенным офицерам особливым образом предписывается наблюдать, чтобы служители ни под каким видом не спали и не лежали на деке, а особливо на мокром или во влажную погоду.