Путешествие парижанина вокруг света

Буссенар Луи Анри

«Нужно во что бы то ни стало бежать отсюда!» — решил Фрике.

Его изобретательный ум нашел и средство для этого, правда, весьма оригинальное.

Это средство было, может быть, неосуществимо, смертельно, но ведь все равно надо было что-то делать! Случай представился самый вроде бы шаткий, неподходящий, но Фрике, не задумываясь, схватил свою судьбу за хвост и, как мы увидим впоследствии, хорошо сделал.

Несмотря на сильную боль, причиняемую ему ранами, он проплясал самую отчаянную тарантеллу, увидев, как громадный кондор на его глазах утащил овцу.

— Тра-ля-ля-ля!.. Вот так открытие. Тра-ля-ля-ля!.. Да здравствуют все республики в мире!.. Дирижабль!.. Да, дирижабль и аэроплан… да, да… Я стану воздухоплавателем!..

Можно было подумать, что Фрике помешался.

Прошло два дня. Подох бык. Кажется, что может быть общего между смертью быка, великолепного жвачного животного, неволей Фрике и воздухоплавательным искусством, а между тем читатель сейчас увидит, что все это вместе взятое имело громадное значение в жизни парижского гамена.

Мальчуган на глазах у всех содрал кожу с вола с проворством и ловкостью, которым бы позавидовали саладерос. Так как до сих пор он спал на голой земле, без всякого покрывала, то казалось вполне естественным, что он пожелал взять эту шкуру для утепления своей спальни. Поэтому никто ему не перечил.

«Превосходно! — сказал себе мальчуган. — Вы все добры, как родные отцы, но зато каждый из вас глуп, как целая дюжина дураков!»

Он пользовался за последнее время относительной свободой, которой, увы, даже при всем желании не мог злоупотребить, так как с трудом ходил. Когда он, бывало, походит всего с час, то ноги моментально вспухали и он не в состоянии был двинуться дальше.

Племя индейцев, у которых он находился в плену, имело свой лагерь у подножия Кордильер, а Фрике знал, что по ту сторону этих гор располагались Чили и Сантьяго, где в это время были, возможно, доктор и месье Андре.

Но попробуйте перебраться через почти отвесную стену высотой шесть километров, да еще с израненными ногами, на которых невозможно пройти и двух километров!

Конечно, это может показаться немыслимым в обычных условиях, но что такое шесть километров высоты, когда у человека есть идея и свежесодранная воловья шкура?!

Следуя своему замыслу, Фрике дал понять своим «соплеменникам», что из уважения к их обонянию он хочет разложить свою будущую постель для просушки в горах, на что получил одобрение. Нагрузив себе на спину еще сырую воловью шкуру, Фрике, задыхаясь под этой тяжестью, медленно и с трудом стал взбираться на гору, один из ближайших к лагерю отрогов Анд. Подъем был трудный; бедняга вынужден был часто останавливаться, вытирать пот с лица и отдыхать, но через несколько минут снова шел дальше, весело напевая матросскую песню. Слова ее были глупейшие, но зато какой лихой напев!

Так он поднялся на высоту около одного километра и здесь сделал привал на площадке в несколько сто квадратных метров. Отсюда одна сторона горы спускалась отвесной стеной до самой пампы.

— Какой прекрасный вид! Это превосходнейшая платформа! Моя кожа вся окровавлена, как самый лучший бифштекс, и птицы накинутся на нее, как нужда на бедняков; они так и вцепятся в нее своими когтями… Но, черт возьми, как у меня разболелись ноги!..

Действительно, из них сочилась кровь сквозь соломенные циновки, которыми он из предосторожности обернул свои изъязвленные ступни. Чтобы добраться сюда, мальчугану потребовались невероятное самообладание и выносливость.

— Ну а теперь устроим этим канальям капкан! Говорят, чтобы приготовить подливку из зайца, надо припасти самого зайца! Ну а я говорю, чтобы приготовить управляемый аэростат, нужно припасти кондора, нет, двух кондоров!.. И я их достану!

Затем он не торопясь размотал длинное лассо, обмотанное у него вокруг бедер, вбил в землю кол, которым заранее запасся, крепко привязал к нему один конец лассо, а из другого сделал петлю, после чего разостлал свою воловью шкуру, проделав посередине небольшой разрез и обернув ее кровяной стороной вверх, подполз под нее и стал выжидать, выглядывая в узкую щель сделанного им разреза.

Кондоры, привлеченные этим большим кровяным пятном, стали немедленно слетаться со всех сторон.

Они парили приблизительно на высоте трехсот метров от приманки, как вдруг один из них сорвался с высоты и упал, точно камень, на добычу. Его крылья едва-едва сдерживали это падение. Это была громадная птица, имевшая не менее пяти метров в размахе крыльев.

Фрике, не теряя ни секунды, схватив этого пернатого колосса за ногу, продел руку в разрез шкуры, накинул на ногу кондора петлю лассо и туго затянул ее — все это было для него делом одной минуты.

Громадная птица была поймана.

— Ага, попался, голубчик! — воскликнул Фрике, не помня себя от радости. — Ну, это раз!.. А теперь и два… сейчас моя упряжка будет готова!

Разговаривая сам с собой, он, однако, не бездействовал. Кондор отчаянно хлопал крыльями и кричал, тогда как его сородичи в перепуге разлетелись и унеслись ввысь.

Это продолжалось недолго. Птица так сильно билась и так много тратила усилий напрасно, что наконец совершенно выбилась из сил и грузно упала на землю. Тогда, невзирая на удары крыльев и когтей, неустрашимый мальчуган оседлал кондора, крепко связав его веревками, и стащил в неглубокую пещеру, имевшуюся в горе и, очевидно, вырытую здесь некогда подземным потоком.

— Теперь необходимо еще изловить тебе товарища, голубчик, чтобы тебе не было скучно! — проговорил Фрике. — Это, пожалуй, будет нелегко, так как твои друзья теперь все очень напуганы, но, говорят, что эти птицы все же так глупы!

Он снова привел в порядок свои орудия охоты или, вернее, ловли, снова подполз под шкуру и стал выжидать. Все шло как нельзя лучше: глупость кондоров превосходила все ожидания. Не прошло и четверти часа, как большая стая со страшным шумом опустилась на площадку и накинулась на шкуру, которую Фрике лишь с большим трудом удалось спасти от прожорливости кондоров.