Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.
Шрифт:
Гора Савича, сегодня густо одетая туманом и облаками, благодаря ветру по временам открывается и тогда представляет собой редкую по мрачности и величию картину черного хаоса; конус ее выходит из черного основания лавовых потоков, как из каменного моря. Группы золотистого рододендрона высоко поднимаются по ней на дресвяных покатях; сплошной же растительный ковер быстро исчезает даже и на рыхлых полях дресвы и мелких лапиллей, сохраняясь еще некоторое время по берегам ручьев, слабо врезанных в рыхлый грунт и исчезающих, если подходят к лавам.
8 сентября небо более чисто по направлению к морю и сплошь
С утра все наши люди отправились вниз, взяв с собой больного на носилках, свои палатки и хозяйственные принадлежности на четырех вьюках. Мы же с Савичем остались сторожить лагерь. Они вернулись к 4 час, оставив больного с К. Кайдаловым на новой стоянке, расположенной среди березника на сухом лугу у ручья. Переловили лошадей, которые целую неделю свободно бродили по луговинам, причудливо раскиданным среди лав, и теперь прятались в кустах, чувствуя, что пришел конец и отдыху, и свежему корму.
Сняв лагерь, мы быстро прошли до конца долины стоянки. С порога ее впереди, у морского берега, сегодня при более чистой атмосфере видно, как блестит в лучах вечернего солнца устье реки. Море, как и ранее, кажется совершенно спокойным, и шум его не слышен. Слева впереди, среди густой полосы все еще зеленых березников, резко выделяется светлым пятном место прорыва реки через последнюю к морю гряду предгорий Кихпинича благодаря осыпям светлого рыхлого грунта (гряда эта параллельна морскому берегу) по обе стороны речки.
Я, по обыкновению, был далеко впереди каравана пешком и углубился в исследование железных источников у конца лав, как вдруг поднявшись, увидал небольшого бурого медведя, который, внимательно меня рассматривал. Зная, что караван уже недалеко, я попытался удержать его на месте, что, не имея оружия, можно было сделать только различными телодвижениями, очень занявшими медведя. Действительно, караван подошел, но охота не удалась, -- мои охотники всегда слишком волновались, когда шли на медведя, и промазали: медведь ушел, ловко взобравшись на хаотически наваленные выше нас груды лав.
Затем мы стали спускаться все ниже, уже без всяких приключений, если не считать того, что темнота наступила, когда мы были еще на спуске, и что вторую половину пути пришлось делать ощупью, что было нелегко благодаря неровной местности. Весь наш проруб оказался длиной более двух верст и занял три дня работы. После упоминавшегося уже выше каскада мы еще три раза перешли речку вброд; спуск стал круче и ольховники выше и гуще. Наконец, мы достигли более ровной части долины, где стали попадаться березки, вначала одиночные, потом все чаще и чаще. После нового, более крутого спуска прорубы кончились, и мы пошли прямо руслом, то выходя из него на тундрочки, то опять спускаясь в воду ручья и постоянно переходя его. Стали часты высокие заросли шеламайника и баранника. Берега все чище, и встречаются уже сухие тундрочки. Кихпинич кажется отсюда состоящим из одной лишь горы Савича, закрывающей остальной массив. Выплыла и стала открыто (т. е. не заслоненная более горой Крашенинникова) Кроноцкая сопка.
Перейдя еще ручей с крутыми берегами, мы увидали вдали отблеск костра и, пройдя еще через какие-то заросли, вышли на открытую поляну у опушки старого березового леса, где и раскинули лагерь около разбитой уже ранее для больного палатки и костра, на котором в ожидании нас кипели чайники и подогревался котел с кашей.
Глава XXIV
МОРСКОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ ОТ СПУСКА К МОРЮ ДО УСТЬЯ р. ЖУПАНОВОЙ
9 сентября, не зная дороги далее и щадя больного, мы сделали нашу последнюю дневку в березняках у р. Илькиной (или Дальней Ольховой), в 7 верстах от моря. Речка эта, значительных размеров, собирает, по-видимому, все воды с седловины
В версте с лишним ручей, у которого наша стоянка, впадает в приходящую слева речку, очень быструю и сильно заваленную камнем; ширина ее 8--10 саж. В этом месте она протекает между крутыми стенами обширного размыва в толще увала, сложенного весьма рыхлым нагромождением различного вулканического материала.
За речкой целая роща стройных, но невысоких талов и первый, средней величины, тополь (ниже их уже много). Местность кругом вообще хорошо дренированная, сухая.
В. П. Савич с двумя рабочими ездили на разведку дальнейшего пути, сделали еще два небольших проруба в ольховнике и оставили протоптанный след по кратчайшему направлению, так как сами много плутали, прежде чем нашли выход к морю, благодаря ольховникам, густые стены которых мешают ориентироваться. Невдалеке от моря, на сухой тундре, они заметили медведя, собиравшего ягоды, и стали обходить его, но и на этот раз не посчастливилось: медведь заметил охотников и успел удрать.
Обсудив положение, мы решили везти далее больного, который все еще не может сидеть на лошади, на носилках, прикрепленных с помощью длинных жердей к седлам двух наиболее сильных и спокойных лошадей; хотя и ясно, что это очень замедлит движение, но все-таки будет лучше дальнейшего ожидания на месте, так как истощение запасов и приближение осени могут поставить нас в совершенно безвыходное положение. Жерди для носилок налаживали весь день, так как здесь очень трудно найти прямые, достаточно длинные и крепкие палки.
10 сентября мы наконец выступили к морю. Спустившись по ключику до реки, мы прошли немного ее правым берегом и свернули вправо, пересекая увал с его березниками на восток. Восточный склон Кихпинича, теперь хорошо видный и обращенный к морю, несет еще шесть снеговых пятен в средней части, тогда как самый гребень его совершенно бесснежен. Затем мы прошли прорубы в ольховниках и начали спускаться с увала, причем увидали море; ольховники, на конец, кончились и сменились березовым парковым лесом на увалах и сухими тундрами на ровных местах. В 5 1/2 верстах от стоянки мы подошли к краю обширной, длинной тундры, идущей параллельно реке до самого моря; от реки она отделена концом увала.
Гора Крашенинникова отсюда видна на NNW. От нее виден левее берега реки справа низкий ровный увал с березником, идущий почти вплоть до моря.
Пройдя сухую тундру, мы, не доходя до моря, свернули направо, пересекли сухое плоское русло и пошли, лавируя в зарослях мелкой березы и кустарников, частью по голой песчаной почве, частью по наносам из белой гальки, очевидно снесенной с южной части гребня Кихпинича. Можно подумать, что вся эта местность является одним сплошным стоком для весенних вод этой горы. Далее настоящая сухая река, выходящая из развалин осевшего древнего кратера Кихпинича, остатки которого еще заметны приблизительно на середине гребня этой горы. Сухая речка течет весной многими рукавами, теперь же вода есть лишь в одном из них, и притом в ничтожном количестве: это небольшая струя мутной, желтоватой воды. Лес по руслу этой реки во многих местах засох и стоит голыми бревнами, придавая пейзажу большую оригинальность, так как на белом поле гальки эти мертвые деревья сильно бросаются в глаза.