Путешествие по России голландца Стрейса, Стрейс Ян Янсен

Путешествие по России голландца Стрейса

на обложку

Стрейс Ян Янсен

Шрифт:

21-го проезжали чрез большой лес, который показался нам менее скучным, нежели предыдущие, по той, может быть, причине, что в нем попадались некоторые ягоды, которые освежали нас или, по крайней мере, доставляли удовольствие. Я не знаю, моцион ли побуждал нас находить все вкусным, но мы ели чернику, des groiseles bleues, которая показалась нам восхитильнее лучшей Голландской черной смородины. Что касается до меня, я находил се до того вкусною, что незаметно приближался к тому месту, где ее росло больше всего. Но, прежде нежели я очутился там, огромный медведь вышел оттуда так неожиданно, что я потерял охоту есть её. Совершенно испуганный, я присоединился к своим спутникам. Один из окрестных крестьян, на ту пору случайно сопровождавший нас, заметил, что я дешево отделался и что этот зверь очень их беспокоит: пожирает днем и ночью все, что ему ни попадается. Эго предостережение побудило меня впредь не удаляться от спутников, в незнакомой стране, в особенности в лесах, которых очень много на этом пути.

В этот же самый день, очень рано, мы прибыли в Псков, куда были отосланы повозки из Риги, так как из первого уже города жители во всех местах, которые бы мы ни проехали, обязаны были давать нам помещение и все, в чем бы мы ни нуждались. Псков — большой город, имеет более двух лье [27]

в окружности. Стены его каменные и деревянные с несколькими дрянными башнями, без зубцов, платформ, бастионов, редутов и без всяких средств к защите. Издали, по некоторым признакам, в особенности по большому количеству колоколен, он кажется настоящим городом; вблизи же вид его жалок; а все дома — ничто иное как только деревянные избы, сооруженные наскоро и неряшливо. Что касается материала, то жители говорят, что они оттого предпочитают дерево, что деревянные дома здоровее каменных. Что же касается безобразной постройки, то в этом отношении они ссылаются на старинную привычку, которой они следуют с незапамятных времен; что на самом деле в этих строениях нет ни изящества, ни приятности, но она удобна и подручна и что они спят в них покойнее нежели иной из тех, что живет в прекраснейших дворцах. От этого разговора мы нечувствительно перешли к приключению с медведем и выразили удивление, что он, против обыкновения, не напал, а убежал. Мне рассказали при этом один случай, происшедший в прошедшем году, в соседней деревне, что медведь вошел ночью в избу и, найдя в ней женщину с ребенком на постели, сожрал мать, от которой осталось очень немного. Что же касается дитяти, то не оказалось следов, по которым можно было бы заключить о том, что могло бы случиться с ним. Спустя несколько времени, тот же медведь, которого привлек этот хороший ужин, возвратился в ту же деревню, в которой крестьяне, заметив его, напали на него и убили. Затем они увидели, что это была медведица, которая должна была иметь медвежат. На следующий день они нашли их, не сомневаясь в том, что долгое отсутствие матери заставит их жалобно реветь, что и обнаружит их. Долго и напрасно их искали и уже намеревались возвратиться, как услышали у одного пригорка вздохи дитяти; они взобрались на пригорок и, нашедши ребенка, отнесли к узнавшей его тетке, к которой я, из любопытства, ходил смотреть его.

Лье заключает в себе от 4 до 7 верст.

Когда заметили мое любопытство, то позволили мне видеть у одного посадского, bougeois, кость необыкновенной величины. Это была бедряная кость какого-то человека, который, повидимому, не был карликом: она была пяти футов в длину. Других костей я не видел, потому что их оставили в каменном гробу, в котором их нашли крестьяне, вырывая корни дерев, срубленных ими. Меня, впрочем, уверяли, что все они по величине и толщине были пропорциональны бедряной.

С 26-го числа того же месяца сделалось так холодно, что, если бы мы раздумали отправиться в путь, то были в опасности, что не в состоянии будем окончить свое путешествие; но мы сделали над собою некоторое усилие и продолжали его, при чем нужно было ожидать подвод, le poddeuvode. Таков был царский указ [28] , которым его величество повелевал всем своим подданным, которые бы ни встретились на нашем пути, снабжать (нас) всем необходимым. Три дня спустя он (?) прибыл. Между тем все замерзло и покрылось снегом. И так из опасения худшего мы тронулись, 29-го, в санях. Ехать в них приятно и удобно, в чем мы особенно нуждались, чтобы немного прийти в себя от усталости, которую нам причиняла несносная грязь на предшествовавших болотах.

Это место темное; оно читается так: il falut attendre le poddeuode; c’etait l’ordre l'empereur… Может быть под-воевода? Так он ниже говорит: il ne tarda a venir que trois jours apres…. (p. 311).

31-го мы прибыли к большому озеру [29] , близ Новгорода. Так как оно еще не замерзло, то мы переправились чрез него в челноках, knoos. Это лодки, выдолбленные из цельных древесных стволов; по большей части они вмещают в себе свыше 4 или 5 человек. Озеро очень обширно, в 4 или 5 футов глубины. Мы переправлялись через него так долго, что наступила уже ночь, когда мы въехали в предместье. На следующий день я начал изучать Русский язык и занялся им с таким усердием, что, не смотря на краткость времени, знал его так, как должен знать иностранец.

Ильменю

Слово Новгород, составленное из Латинского [30] и Русского, значит новый город Его предместья почти также велики, как и самый город… Как стены его ни обрушились, все-таки по их остаткам видно, что он был чрезвычайно крепок и один из самых лучших в царстве. Прежде в нем чеканили монету, а правивший в нем около 300 лет князь, в качестве верховного владетеля, ни от кого не зависел.

Тогда он был так знаменит, что, когда шла речь о необыкновенном могуществе, то о нем упоминали непосредственно после Бога, в выражении: «кто против Бога и Новгорода?» В 1477 году [31] его князь был свергнут с престола Иваном Васильевичем, великим князем Московским; город лишился своих прав и почти всей своей красоты [32] . Его торговля, которая в то время славилась в целом мире, сильно упала с тех пор. Впрочем, хотя соседние народы производят еще в нем значительную торговлю, но это — только тень прошлого. Любек, Гамбург, Дания, Швеция вывозили из него огромное количество всякого рода зерна, льну, пеньки, мехов и юфти, cuirs de roussi. Съестные припасы продаются в нем по ничтожной цене. Весьма дешево, во всякое время и очень вкусно кормят в нем и мясом, и рыбою. На одном краю города, где стены деревянные, стоит дом архиепископа, составляющий особый квартал, окруженный оградою из очень хорошего тесаного камня. Этот дом построен также из камня, и к нему прилегают некоторые другие здания, почти столь же прекрасные, обитаемые знатными боярами. Из дома (архиепископа) идешь по мосту, построенному чрез реку, в которую князь (Иоанн) Васильевич приказал бросить множество лиц, в монастырь св. Антония. Это здание, не отличающееся ничем особенным, — одно из лучших в городе и посещается народом с большим усердием и благоговением. Общее мнение, признаваемое здесь, как догмат веры, заключается в том, что этот святой, на которого они возлагают особенное упование, спустился из Рима по Тибру на мельничном

жернове, достиг Волхова, Uvolga, и оттуда до Новгорода, где, встретив рыбаков, условился с ними, что ему будет, принадлежать (все), вытянутое ими в первую тоню, du premier coup de filet. Первое, что вытащили, был сундук, наполненный украшениями, которые священники употребляют во время богослужения, книгами и некоторым количеством серебра; на него святитель велел построить часовню на том же самом месте, на котором ныне стоит монастырь. прибавляют при этом, что в нем он провел остаток дней, в нем же был и погребен. Утверждают даже, что тело его лежит там еще таким, каким оно было в день его кончины [33] и что оно совершает постоянно великие чудеса. В этом-то месте выстроили здание, в котором чтут его и куда приносят в большом количестве значительные приношения. В 1611 году граф Делагарди, предводитель Шведского войска, подчинил этот город королю, своему повелителю. Два года спустя, оба государя помирились, и по трактату, заключенному между ними, он был возвращен под власть своего прежнего государя [34] .

Латинское novus.

Новогородцы присягнули великому князю 13 Января 1478 года. Главным действующим лицом был архиепископ Феофил.

Видно, что предания о величии Новгорода были живы в народе даже двести лет спустя после подчинения города Москве.

Автор., как видно, был протестант, чем и объясняются его суждения.

Шведы овладели Новгородом в ночь на 16 Июля 1611 года и только по миру, заключенном, в Феврале 1617 года, в селе Столбове, возвратили город.

9-го Ноября, мы продолжали путь и пришли на ночлег в Бронницы, маленький городок, где нет ничего замечательного. На следующий день мы отправились довольно рано, но так как снег растаял, то нужно было оставить сани и взять опять повозки. Сложив на них все свои вещи, мы, 10 Ноября, продолжали путь и проехали только три мили: до такой степени дорога была трудна. Кроме полурастаявшего снега, повсюду попадались одни болота; большею частью через них были переброшены дурные мосты, столь же неудобные, как и самые дороги, так что постоянно ломалось какое-нибудь колесо, или приходилось поправлять что-нибудь, почему мы чрезвычайно устали; но к счастью мы пользовались сильным покровительством, вследствие чего приехали на ночлег очень рано: это-то и помогло нам отдохнуть.

11-го, выехав из Яма-Крестцы, Gankrezza [35] , где провели ночь, мы попали в густой лес. Здесь заметили вдали многих всадников, которые, лишь только завидели нас, остановились. Сначала мы приняли их за тех, кем они были, но не допустили их приближаться с такой настойчивостью, как будто были сильнее. Пока мы приближались, они смотрели на нас молодцевато и, казалось, решились напасть на нас. Впрочем, ограничились вопросом: кто мы? На это мы отвечали, что едем для пользы его царского величества, и либо этот ответ заставил их изменить свое намерение, либо многочисленность испугала их, только они не забирали больше справок и ничем иным не показывали, что желают причинить нам вред. Однако ж если они этого не сделали, то это конечно произошло вследствие одной из тех двух причин, так как мы узнали, что лес был очень опасен, и воров в нем было очень много. Мы прибыли на ночлег в Яжелбицы, Jasel-Bitza [36] , которых жители всячески старались выполнить свою обязанность, т. е., обращались с нами хорошо.

Ям (станция) Крестцы, в 41 1/4 версты от Бронниц.

Яжелбицы лежат по почтовой дороге в 34 1/2, верстах от Крестцов.

12-го снег был так глубок, что надлежало взять сани и начать путь лесом, чрез который мы ехали почти до наступления ночи, которую провели в одной деревне, называемой Ям Зимогорье, Gamzinagora [37] .

13-го мы, еще покидая деревню, вступили уже в лес, в котором было не так скучно, как в том, чрез который проезжали вчера, потому что ехали в нем только два часа. Конец дня провели на ровном поле, на котором нашли несколько разбросанных жалких изб; жители их казались полузарытыми. Словом, все, что нам попадалось, не было особенно приятным, и я бы провел время скучно, если бы наш проводник не говорил довольно хорошо по-немецки, да не был бы на столько учтив, что отвечал на вопросы, которые я предлагал ему. Мы поехали ночевать в Коломну. Коломна, одно из самых красивых сел на этом пути [38] .

Станция Зимогорье в 20 1/4 верстах от Яжелбиц.

Любопытно, что Коломна и Бронницы и перед Москвою, и перед Новгородом, на пути с Юга. П. Б.

День 14-го протек в одном из этих больших лесов, в которых дорога весьма грязная и где взору представляются только печальные и жалкие предметы. В этом лесу мы увидели стаи волков, которых старались подпустить на ружейный выстрел; но они замечали нас и убегали. Наш пристав, это был наш проводник, заметил, что они издали чуют запах пороха и легко отличают тех, у кого есть огнестрельное оружие, от тех, у кого нет. Часто убеждаешься в их опытности и смелости; а также в том, что, когда нет оружия, то они нападают на людей и лошадей, и что будь без оружия они одерживают обыкновенно верх. Холод так усилился, что в этот день нужно было выйти из саней и бежать несколько времени, чтобы согреться.

16-го рано утром очутились в маленьком городке Вязьме Vuaisma, но так как было еще слишком рано отдыхать, то мы достигли станции Валдайка, Gam-Vuoldoka [39] , где мы провели конец этого и пять следующих дней, в течении которых я с другим Голландцем, видя, что река стала, пожелали покататься, как в Голландии, на коньках, лишь только мы пустились по льду на коньках, как все село вышло смотреть на нас, дивясь, как чуду, кругам и полукругам, caracobs, которые мы производили.

Кажется, автор по забывчивости спутал названия станций.