Путешествие в страну смерти
Шрифт:
Возле ограды Эшер почуял дымок папиросы охранника.
Деревья здесь подходили к стене почти вплотную. Укрывшись за стволом дуба, Эшер мог видеть окно, у которого он сидел много лет назад, обдумывая, как ему покинуть Вену и предать, смертельно оскорбить Франсуазу – так оскорбить, чтобы она даже имени его больше не хотела слышать.
Затем он повернул голову и увидел стоящую рядом женщину.
Волосы его шевельнулись. Он не услышал ее приближения.
Она была прекрасна и словно соткана из лунного света, льняные волосы обрамляли лицо подобно морозному сиянию. В одежде ее тоже преобладали лунные оттенки: на незнакомке
Разум померк, и Эшер почувствовал непреодолимое желание. Даже то, что из-под чувственных губ блеснули клыки, его уже не смущало. Он хотел ее столь же сильно, столь же отчаянно, как Лидию до их первой брачной ночи, как девушек из магазина – будучи студентом, одолеваемым мальчишескими страстями. Он двинулся к ней, будто пьяный, ведомый одной-единственной мыслью: поцеловать ее, дотронуться, обнять – и не важно, что будет потом.
Какая-то часть мозга все еще противилась, но все слабее и слабее. Тонкие пальцы коснулись лица Эшера – холодные даже сквозь кожу перчаток, и тот же холод Джеймс ощутил, обняв ее за талию.
Внезапно рот незнакомки свело судорогой. Чары развеялись, стоило ей отдернуть руку, добравшуюся до серебряной цепочки на горле Эшера. Он очнулся – и увидел прямо перед собой оскал разъяренного кота. Стальные пальцы стиснули кисть руки. Но другая рука оставалась свободной. И он ударил вампиршу по щеке выхваченными из кармана серебряными часами. Она закричала. Боль, изумление, ярость слышались в этом крике. Так, наверное, визжат лишь демоны в аду.
Он отшвырнул ее – и кинулся к стене. Вопль повторился. Краем глаза он еще успел ухватить, как, упав на колени, она корчится и царапает лицо ногтями. Нечто, напоминающее клок темноты, метнулось среди стволов – и Эшеру почудилось, что кто-то, запустив руку под череп, сдавливает мозг. Усилием воли разжав эту хватку, он перевалился через стену – как раз в тот самый миг, когда в доме послышались голоса. Эшер откатился в тень, пряча лицо. Вскоре мимо него пробежали к воротам. А мгновение спустя он уже метнулся к той двери, что под лестницей.
В саду перекликались встревоженные охранники; послышалось имя кучера Лукаса; кто-то помянул «герра капитана» (что, видимо, соответствовало армейскому чину Кароли).
Вопли за стеной смолкли. Суматоха во дворе продолжалась.
«Минут десять, – подумал Эшер, сбегая по вымощенному камнем коридору в кухню, – пока они осмотрят окрестности и обойдут стену по периметру». В буфетной он с помощью рычага отодвинул от стены шкафчик и скользнул в открывшийся за ним узкий проход. В свое время он частенько отправлял этим путем в подвал славянских националистов и русских посланцев, которым не стоило попадаться на глаза пациентам Фэйрпорта.
Боже, как она завизжала, эта блондиночка!
Сегодня днем на блошином рынке Эшер приобрел также кусок проволоки, дабы сделать из нее новую отмычку. Руки у него еще тряслись, когда он отмыкал дверь в конце лестницы. Замок был старого типа, с такими Эшер справлялся не глядя. И ведь говорил, дюжину раз говорил Фэйрпорту, чтобы сменил…
Забавно, но даже семнадцать лет работы на Департамент так и не смогли заглушить в нем некоего внутреннего рыцарского голоса, постоянно протестовавшего против неджентльменских поступков,
Застрелить шестнадцатилетнего мальчишку, который тебе верил.
Обокрасть женщину, которая тебя любила.
Ударить по лицу прекрасную девушку металлом, который для нее все равно что серная кислота.
А тот факт, что в противном случае она бы его немедленно убила, вряд ли приняли бы в расчет голоса из прошлого: отца, тетушки, наставников из Винчестера и Оксфорда. Перед ними он по-прежнему чувствовал себя полной свиньей.
И чем эта вампирша, по сути, отличалась от Антеи?
Нехитрый механизм сдался. Эшер отворил дверь, и слабый отсвет газа из буфетной наверху бросил какой-то странный блик на внутреннюю часть замка. Джеймс придержал дверь ногой и зажег спичку.
С той стороны замок был серебряный.
Из-за двери потянуло запахом свежих опилок. И кровью.
По спине вновь пробежали мурашки. Эшер затаил дыхание, вслушался. Затем поставил замок на предохранитель, чиркнул еще одной спичкой и заглянул в подвал.
Из темноты вновь блеснуло серебро. Там, где раньше располагалась небольшая скудно обставленная комната (кровать да кресло), теперь в двух шагах от Эшера сияла решетка из стальных прутьев с серебряным покрытием. Там, где прутья уходили в пол, насыпан был валик из желтых свежих опилок.
За решеткой блеснула пара глаз, похожих на кошачьи.
Пламя подобралось к пальцам, и Эшер задул спичку. Во мраке, слабо разбавленном льющимся сверху полусветом, он различал за решеткой лишь бледное слепое пятно лица и еще два бледных пятна – руки.
Из темноты раздался голос:
– Вам нужна моя капитуляция? Я был согласен сделать все, о чем меня просили. Мало того что вы предали меня, что вы мне лгали… Теперь еще и… это.
Последовала пауза. Эшер ошеломленно глядел во тьму. Из-за серебряной решетки вновь просияли странные глаза.
Потом голос сказал:
– Доктор Эшер. Лингвист из Лондона. Дон Симон говорил, вы были шпионом.
Внезапно Джеймс все понял.
– Это не ваша жена кричала, – сказал он.
Одно из бледных пятен взметнулось, слилось с другим:
Эрнчестер поднес руку ко рту – и вновь закрыл глаза.
Эшер торопливо продолжил:
– Это был другой вампир, женщина. Она напала на меня возле стены. Вы знаете, где они хранят ключи?
Эрнчестер покачал головой.
– Они у Фэйрпорта, – сказал он, помедлив. Выговор его, как Эшер подметил еще в поезде, был заметно архаичен. – Где Антея? Они сказали, что держат ее где-то здесь…
– Я не знаю.
– Найдите ее. Заклинаю вас, заберите ее отсюда…
Эшер подступил к решетке и ощупал замок. Да, это простой отмычкой не откроешь. Глаза уже привыкли к темноте. В глубине обозначился глыбой мрака кожаный саркофаг. Сам граф в старомодном хвостатом сюртуке, красно-желтом жилетике и панталонах со штрипками показался Джеймсу совсем маленьким. Пыльный призрак, мумия, которую нельзя выносить на свет.
– Я вернусь.
Повернувшись, он заметил на скамье возле внешней двери перчатки, в которых Антея была в «Ля Станца», и алую ленту с висящей на ней черной жемчужиной. Надо понимать, Кароли принес это сюда в качестве доказательства, что Антея у него в руках.