Путешествия Доктора Дулитла
Шрифт:
И тут я решил, что и взаправду вижу сон. На лестнице показалась абсолютно белоснежная утка. Она прыгала на одной левой лапке, потому что в правой несла зажженную свечу!
ГЛАВА 4
ВИФ-ВЭФ
Теперь наконец я смог оглядеться. Вся прихожая действительно кишмя кишела всяческой живностью — похоже, здесь собрались все обитатели нашей округи — голубь и крыса, сова и барсук, галка и даже
Доктор взял у утки свечу и повернулся ко мне:
— Послушай-ка, тебе надо переодеться в сухое. Да, кстати, как тебя зовут?
— Томми Стаббинс, — ответил я.
— Так ты сынишка Джэкоба Стаббинса, башмачника?
— Именно так, — подтвердил я.
— Твой отец настоящий мастер обувных дел! — воскликнул Доктор. — Вот посмотри, — он выставил вперед правую ногу в огромном башмаке. — Твой отец смастерил мне эти башмаки четыре года назад, и с той поры я горя не знаю. Прекрасные башмаки, доложу я тебе. Так вот, Стаббинс, тебе надо переодеться и побыстрее. Погоди минутку, я зажгу побольше свечей, мы поднимемся наверх и подберем тебе что-нибудь. Побудь в моем старом костюме, пока твое платье обсохнет на кухне.
И вот вскоре по всему дому уже горели свечи, а мы с Доктором поднялись к нему в спальню, где он извлек из огромного гардероба два старых костюма. Переодевшись, мы отнесли мокрую одежду на кухню и стали разводить огонь. Пиджак Доктора был мне велик, и я то и дело наступал на его полы, помогая доставать дрова с чердака. Вскоре у нас уже полыхал огонь, а промокшая одежда была развешена на стульях.
— Ну, а теперь посмотрим, что у нас есть на ужин, — объявил Доктор, — ты ведь не откажешься поужинать со мной, Стаббинс?
Мне очень нравился этот маленький человечек, обращавшийся ко мне «Стаббинс», а не «Томми» или «малыш» (я ненавидел, когда меня называли малышом). А Доктор, похоже, относился ко мне, как к своему взрослому доброму знакомому. И когда он предложил мне поужинать с ним, я почувствовал себя невероятно счастливым и гордым. Но тут я вдруг вспомнил, что не предупредил дома, что приду поздно. И поэтому грустно ответил:
— Большое спасибо. Мне ужасно хочется остаться, но боюсь, мама будет беспокоиться.
— Но, дорогой мой Стаббинс, — возразил Доктор, подкладывая в огонь еще одно полено, — твоя одежда еще не просохла. Тебе ведь все равно придется подождать, а тем временем ужин будет приготовлен и съеден. Ты случайно не видел, куда я положил свой портфель?
— Он, наверное, в прихожей, — ответил я, — схожу-ка я посмотрю.
Портфель действительно оказался у двери в передней. Старый черный кожаный портфель, у которого один замочек сломан, был посередине перевязан бечевкой.
— Вот спасибо, — сказал Доктор, когда я принес ему портфель.
— И это весь ваш багаж? — удивился я.
— Именно так, — ответил он, развязывая бечевку. — Я не признаю большого багажа, это такая обуза! Жизнь слишком коротка, чтобы ее тратить еще и на багаж. Но куда же запропастились сосиски?
Доктор долго шарил рукой в портфеле. Сначала он извлек оттуда батон свежего хлеба. Затем достал стеклянную банку, закрытую странной металлической крышкой. Он внимательно посмотрел ее на свет, прежде чем поставить на стол, и мне было видно, что в банке плавает какое-то маленькое диковинное существо. Наконец Доктор извлек и фунт сосисок.
— Ну, вот, — провозгласил он, — теперь нам нужна только сковородка.
Возле мойки висело несколько кастрюль и сковородок. Доктор снял одну из них, изнутри она была слегка покрыта
— Боже мой, ты только посмотри! — воскликнул Доктор — Вот беда, когда тебя долго нет дома. Мои питомцы прекрасно справляются с хозяйством и дом содержат в идеальной чистоте. Даб-Даб просто восхитительная хозяйка. Но некоторые веши им не под силу. Ну, не страшно, сейчас все будет в полном порядке. Посмотри под мойкой серебристый песочек для чистки посуды, Стаббинс. Давай-ка его сюда.
Через несколько минут сковородка сияла, сосиски были поставлены на огонь, и по всему дому разлился вкуснейший запах жареного.
Пока Доктор был занят готовкой, я пошел еще раз взглянуть на забавное существо в стеклянной банке.
— А кто это такой? — спросил я.
— О, это виф-вэф, — обернувшись, ответил он, — полное название этого вида — гиппокампус пиппитопитус. Но местные жители называют его просто виф-вэф из-за того, что он помахивает хвостом, когда плывет. Именно за ним я и ездил в это далекое путешествие. Видишь ли, я сейчас изучаю моллюсков. В том, что у них есть язык, я абсолютно уверен. Я немного владею акульим языком и знаком с дельфиньим диалектом. Но мне страшно хочется выучить язык моллюсков.
— А почему именно моллюсков? — заворожено спросил я.
— Видишь ли, некоторые виды моллюсков — это древнейшие обитатели нашей планеты, которые нам известны. Их окаменевшие ракушки находят в камнях и скалах тысячелетней давности. Вот я и думаю, что если только мне удастся выучить их язык, я узнаю много интересного о том, каким был наш мир тысячелетия назад. Понятно тебе?
— Но разве какие-нибудь другие животные не могут об этом рассказать?
— Не думаю, — продолжал Доктор, переворачивая сосиски на сковороде. — Вот, к примеру, обезьяны, с которыми мне довелось познакомиться в Африке. Они немало порассказали мне о давно прошедших временах, но то были события тысячелетней давности, не старше. Нет, нет, я просто уверен, что самые древние истории можно узнать лишь от моллюсков. Ведь большинство животных, обитавших в те давние времена, давно уже вымерли.
— И насколько вы преуспели в этом деле? — поинтересовался я.
— Я только начал. И мне был нужен именно этот вид рыбы-иглы: наполовину моллюск, а наполовину — обыкновенная рыба. Я специально за ним ездил в Восточное Средиземноморье. Но, боюсь, большой помощи мне от него не будет. По правде сказать, я в нем разочарован. Не очень-то у него смышленый вид, а?
— Да уж, не очень, — согласился я.
— Вот наши сосиски и готовы, — сказал Доктор.
— Давай-ка сюда свою тарелку.
И вот мы уселись за стол и принялись за наш великолепный ужин. Кухня у Доктора была просто замечательная. Я впоследствии не раз трапезничал там и считаю, что ни в одном роскошном ресторане нельзя было отобедать с большим удовольствием, чем на кухне у Доктора. Здесь было по-домашнему тепло и уютно. И еду подавать удобно: прямо с пылу, с жару. И можно было спокойно следить, чтобы не подгорали тосты, пока ешь суп, а если забыл поставить на стол соль, то не надо вскакивать и идти в другую комнату — достаточно лишь протянуть руку и взять большую деревянную банку с буфета. Ну, и, конечно же, камин, самый огромный камин на свете, размером с комнату. Можно было забраться в него, даже когда там горели поленья, и, расположившись на широких сиденьях по обе стороны огня, лакомиться жареными каштанами или слушать, как поет закипающий на плите чайник, или рассказывать истории, или смотреть книжки с картинками при свете каминного пламени. Камин был похож на Доктора — уютный, разумный, дружелюбный и основательный.