Путешествия по Африке
Шрифт:
В это время года каждую ночь выпадала сильная роса. Трава, почти в метр высотой, была утром совсем мокрая, но теплые лучи солнца быстро высушивали траву, а также обувь и платье. 27 апреля мы прибыли из Ганаго в зерибу Дем-Бекир, где я застал Бондорфа и мой багаж. Около б часов мы вышли оттуда. Вскоре перешли Куру, шириной в этом месте в десять шагов, и два небольших водотока. Местность была волнистая, однообразная, с часто встречающимися кустарниками и редким лесом. По моим наблюдениям на этом участке пути, вся эта область мало населена. И здесь последние войны побудили туземцев покинуть свои насиженные места и уйти от селений чужеземцев-угнетателей. В 12 часов мы стояли, наконец, у края широкой травянистой низменности, простиравшейся на юг. По ней протекала с запада на восток речка Дуро, у которой и была расположена зериба Дем-Бе-кир. Вскоре я вошел в зерибу. Вдали, к западу и востоку, были расположены хижины племени голо.
Своих людей и багаж я нашел в хороших, просторных жилищах. В Дем-Ббкире я устроился на несколько дней по-домашнему, чтобы ожидать прибытия послов вождя Ндорумы, так как о моем предстоящем посещении его известили из Джур-Гаттаса.
Послы Ндорумы прибыли в Дем-Бекир. Их сообщение о том, что за ними следует сам князь, меня очень поразило. Я велел приготовить все необходимое для достойного приема, и вскоре после этого прибыл сам Ндорума. Мне стало ясно, почему он явился лично. Он хотел удостовериться в цели моего путешествия к нему и убедиться в том, что я не пришел в его страну с враждебными намерениями. Для сознания князя было непостижимо, как я решился совершить путешествие, посетить также и его страну с таким незначительным числом сопровождающих. Он и позже этому удивлялся, так как до сего времени через его область обыкновенно проходили только в сопровождении сотен вооруженных солдат, готовых отразить нападение. Для торжественного приема князя азанде мои слуги надели праздничные платья: русскую крестьянскую одежду, пестрые ситцевые рубахи и штаны, которые я взял с собой в большом количестве для подарков. Я выстроил своих людей, и когда Ндорума со свитой появился вблизи наших хижин, пошел к нему навстречу в сопровождении Бондорфа, правителя Эль-Маас и других, дружески его приветствовал, повел под руку в предназначенную для приема хижину и усадил в кресло.
Итак, неожиданно быстро я очутился перед тем могущественным властителем народа ньям-ньям, который много раз наводил ужас на хорошо вооруженные экспедиции арабов и в 1871 году полностью уничтожил в сражении две такие экспедиции. Он напомнил мне портрет короля мангбатту Мунзы в книге д-ра Г. Швейнфурта [4] : лицо — типичное для негров занде. Тонкие, энергичные черты, большие живые глаза свидетельствовали о сильной воле.
Сильно выдающиеся скулы, которые вместе с широкими крыльями носа придают лицам негров несколько дикое выражение, были характерны также и для Ндорумы, но губы у него были лишь умеренно вздуты. Верхнюю губу обрамляли небольшие усы. Небольшая растрепанная бородка сужалась книзу, частично переходя по сторонам в редкую растительность, опушавшую всю нижнюю челюсть. Волосы на голове, по обычаю азанде, были заплетены в косы, однако несколько небрежно. Они выступали из-под тарбуша и обрамляли затылок. Как все властители ньям-ньям старых времен, Ндорума не имел на себе никаких украшений. Его одежда состояла из обычного для азанде «рокко». Последнее представляет собою материю из коры дерева (вида фикуса, уростигма), которую изготовляют путем длительного выколачивания. Подобную материю делают и носят многие народы Центральной Африки; ее качество зависит от способа обработки. Ньям-ньям применяют для одежды небольшие куски этой материи. Такой кусок продергивается между ногами, верхние концы его спереди и сзади подхватываются поясом; на бедрах материя свободно отходит в стороны. Таким образом получается передник, покрывающий своими складками область бедер. В этом обычном в его стране рокко высокая, статная фигура Ндорумы выглядела прекрасно. Сидя, он любил принимать несколько небрежную позу, немного сгибая спину, но при этом в его движениях не было ничего угловатого. Наоборот, его манера держаться была полна природного достоинства.
4
Georg Schweinfunh. I in Herzen von Africa. Bd I–II. 1874.
В последние годы Ндорума многократно сталкивался с арабами и хартумцами и уже немного научился их языку. Его независимость и могущество были ниспровергнуты около полутора лет тому назад, после войны, которую вел против него магометанин — управляющий бывшими зерибами Зибе-ра в западной части области Азанде — Рафаи-ага, который сыграл в истории негритянских стран Египта значительную роль. Ндорума, насильно принужденный обстоятельствами, признал верховную власть нубийцев (под наименованиями «нубийцы», «суданцы», «хартумцы», «магометане», «судано-арабы» я имею в виду магометан-чужеземцев, вторгшихся через Хартум, Шекку или Гофрат эн-Нагас в страны негров). До сих пор Ндорума видел много египтян, но еще не видел ни одного европейца, поэтому я для него представлял немалый интерес. Он был полон любопытства.
В начале беседы я поставил его в известность о дружественных намерениях Джесси по отношению к правителям и вождям негритянских областей; передал приветы Джесси и сообщил, что мне поручено привезти ему подарки, которые при вторичной встрече и были торжественным образом вручены. Каждый из моих слуг, стоящих полукругом, держал в руках один из подарков. Я же сам обратился к вождю с речью относительно моего путешествия в его страну, о моих целях и дружественных намерениях. При этом я подчеркнул, что из-за большого числа носильщиков и багажа меня из Дем-Бе-кира будут сопровождать несколько солдат до границы его страны и что при моем дальнейшем продвижении я как мирный путешественник надеюсь на поддержку вождей этой страны. Ндорума — первый, на которого я с доверием возлагаю ответственность за безопасность мою, моих людей и вещей. Все это я выразил Ндоруме в длинной речи образным языком, как это любят негры. Мой слуга Фараг служил переводчиком. В заключение я заверил Ндоруму, что был очень рад лично приветствовать его здесь и что хотел бы узнать, примет ли он меня охотно как гостя, потому что — так я закончил — только в этом случае я отправлюсь в его страну. Вслед за этим я вручил подарки. Как я и ожидал, в результате Ндорума дал обещание и заверения, удовлетворившие меня. Его желанием было скорее возвратиться, чтобы, как он сказал и чему я охотно поверил, успокоить свой народ относительно целей моего путешествия в его страну. Я же должен был выступить через несколько дней.
Я распаковал много вещей, столь редких для этих детей природы, и возбудил их удивление и восхищение. Тут были всякого рода музыкальные и шумовые инструменты, иллюстрированные книги и тому подобные вещи, которые должны были служить мне для того, чтобы развлекать мою черную публику и держать в хорошем настроении негров, в услугах которых я нуждался.
Вечером, когда стемнело, мои мальчики-слуги и присоединившиеся к ним чужие из числа прибывших устроили шествие с пестрыми бумажными фонарями. Я надел на них шутовские и звериные маски, которые придали маленьким черным чертенятам веселый и комический вид и некоторое время, пока не прошло первое очарование, внушали им страх. Многие оробели, среди них также и женщины, наблюдавшие издали, и разбежались с шумом и криком. Вскоре однако испуг сменился шумным ликованием, к которому присоединились звуки моей шарманки. В установившейся тишине они внимательно прислушивались к громким звукам, раздававшимся в дикой африканской местности.
Я чествовал, как мог, своего вновь приобретенного африканского друга, властелина народа азанде. Он покинул Дем-Бекир на следующее утро (3 мая), не только совершенно успокоенный, но, по-видимому, и в высшей степени довольный путешествием к нам и даже несколько опасаясь, что, может быть, мы к нему не придем. При нашем расставании он обещал по возвращении домой тотчас же распорядиться приготовить все необходимое для сооружения нашей хижины; при этом я только просил подождать с постройкой до нашего прихода. Я чувствовал себя, после первого свидания с Ндорумой, свободным от некоторых забот, мучивших меня до этой поры. Но в Африке, когда исчезает одна забота, путешественника ожидают новые; они и меня не надолго оставили. Но я не буду входить в подробности тех огорчений, которые причинили мне самые близкие лица из моего окружения.
Дни после отъезда Ндорумы прошли в беспрестанном приготовлении к нашему отбытию; наконец, приобретенные вещи были хорошо упакованы. Сорок пять нош зерна дурры (Sorghum vulgare) и муки добавились в Дем-Бекире к моему багажу. В области вождя Ндорумы, по рассказам, мало сеют зерновые, особенно дурру, тогда как телебун (Eleusine coracana) можно достать (последний широко распространен в тропической Африке, в Индии и в Южной Аравии и представляет собой звездообразно расположенные колосья на коротком стебле). Поэтому я взял с собой зерна на первое время нашего пребывания у Ндорумы, чтобы с самого начала не быть там в тягость людям и в случае необходимости питаться из собственных запасов. Письменные работы и отчеты заполняли остающееся свободное время дня и долгие вечера. Но вот наступило 6 мая, и я назначил наш отъезд на следующее утро. В направлении к югу Дем-Бекир был последним поселением арабских торговцев в области Бахр-эль-Га-заль. От Мешры-эр-Рек сюда я шел по пути следования д-ра Г. Швейнфурта в 1871 году. Он двигался тогда от Дем-Бекира в восточно-северо-восточном направлении назад, к поселению Вау, тогда как я направился в южную сторону, во многом еще незнакомую. Обширная область к югу от Дем-Бекира была до моего путешествия известна только по справкам, которые наводили Швейнфурт, Теодор фон Хейглин, и по рассказам арабских торговцев, и в грубых чертах, конечно, очень неточно, была нанесена на карту. Никогда не ступала нога европейца в эти области, представляющие большую часть территории народа азанде. Достопамятное путешествие д-ра Г. Швейнфурта проходило значительно дальше на восток мимо отрогов гор области племен азанде. Там долгое время пробыл также итальянский коллекционер Пьяджа, он был первый, кто дал нам более точные сведения о народах азанде, но его картографические данные никуда не годны.
Единственный европеец, кто за несколько лет до меня прошел западную часть области моего исследования страны азанде и банджия, это грек д-р Потагос, врач, ставший известным благодаря его, полным приключений путешествиям по Африке. Его фантастические впечатления и картографические ошибки содержатся в первом томе его путешествий [5] .
Одновременно с д-ром Потагосом совершал свое уже упомянутое путешествие к реке Шинко и мой спутник Бондорф. Но о путешествии Бондорфа письменные данные отсутствуют. Преемник Джесси-паши на посту губернатора провинции, Лептон-бей, во время моего путешествия пересек северо-западную область на западе провинции Бахр-эль-Газаль [6] . Он, к сожалению, пал жертвой восстания Махди, и большинство его заметок погибло. Если я, полноты ради, приведу тут же имена лиц, путешествовавших в областях, которые лежат на запад от реки Уэле-Макуа, именно Швейнфурта, итальянца Миани, далее итальянца капитана Казати, которого я лично встретил в Мангбатту, а также Эмин-бея, то этим будет исчерпан короткий перечень европейских путешественников, проходивших в части исследованных мною мест. Так как дороги не были проложены, мне пришлось в течение года часто проходить по неисследованным, малоизвестным областям.
5
Dix annees dc voyages dans I'Asic tentrale et I'Afrique equaioriale par Ie docteur Polagov tome pieinier. Paris. 1885.
6
Proceedings of (he Royal Geographical Society, London. 1884. p. 245.
Мои двести двадцать пять мест груза были уже накануне вечером распределены среди носильщиков, и отъезд из Дем-Бекира в страну племен азанде произошел утром 7 мая 1880 года без задержек.
В начале пути мы перешли русло реки Джих, которая в этом месте, шириной в шесть шагов, была мелководна.
Дорога все время идет, постепенно подымаясь, по холмистой местности, покрытой лесом, через седлообразное возвышение, сложенное латеритом, между горами Денгири и Тшито. В красивом и тенистом лесу мы много раз пересекали небольшие плато и, наконец, спустились в долину реки Катта. Мы переправлялись через нее несколько раз; несмотря на малую ширину Катта, глубина воды в ней достигает нескольких футов.