Путешествия по Африке
Шрифт:
Прежде чем мы дошли до недалеко оттуда расположенных деревушек Ииссы, я посетил большую подземную пещеру вблизи пешеходной тропинки. В небольшом углублении в земле вход, шириной около десяти шагов, образует свод, через который можно проникнуть в просторное помещение высотой в рост человека. Отсюда ведет налево высокий, ступенчатый широкий ход, имеющий в начале уклон назад, а несколько дальше — равномерный наклон вперед. Я прошел по этому ходу едва десять шагов, потому что большие летучие мыши, потревоженные дымом наших факелов, все время летали вокруг нас и от страха висли на моей одежде. Я с трудом отделался от них и поспешно возвратился назад. В каменных стенах пещеры я заметил много кварцевых включений. Говорят, что туземцы при нападениях нубийцев часто укрывались здесь, что весьма вероятно, так как только та часть пещеры, которую я видел, могла вместить сотни людей. Когда мы выходили, вокруг нас еще летали мыши, и мы без труда собрали несколько экземпляров в сосуды со спиртом, всегда имевшиеся у нас наготове.
Йисса приходил вместе с Ндорумой в Дем-Бекир. Свое обещание сделать приготовления к моему прибытию он сдержал честно. У подножия северного склона горы Газа мы нашли построенные для нас хижины, «дар-эт-тор» для багажа и рекубу. Вождь и его окружение встретили нас своими народными песнями. Я был очень доволен этим приемом азанде, которые здесь живут более независимо, чем их северные современники. Мы могли в этот день пользоваться покоем, как и в последующие, потому что бесконечный вопрос о носильщиках снова вынуждал меня оставаться здесь дольше, чем я этого желал. Носильщики из Дем-Бекира быстро ушли домой для полевых работ, так как почва была уже разрыхлена после выпавших за последнее время частых дождей.
На следующее утро я в сопровождении Йиссы и некоторых лиц, знающих местность, поднялся на гору Газа, расположенную к югу от нашего лагеря. Подъем начали с востока, но там оказалось очень круто, обрывисто, так что я должен был местами пробираться ползком. В покрытых травой расселинах скал мы быстрее продвигались вперед. Почти через полчаса мы достигли платообразной вершины, шириной около пятидесяти шагов. Передо мной раскинулась цепь гор, тянущаяся на юго-восток. Мне сообщили, что за цепью гор простирается также область негров дигга, главным образом племени апамбия. Некоторые горные вершины я нанес на карту под этим названием и посредством пеленгования других высоких точек получил материал, годный для составления карты. Относительная высота Газа, как и горы Ду, едва превышает 500 футов. На вершине горы, на неровном плато, во многих местах, возникли естественные бассейны, разделенные на отдельные группы каменными дамбами, вследствие растрескивания твердой каменной породы, выветривания, распада и вымывания. На вершине горы образовались великолепные водоемы, созданные природой. После того как я закончил пеленгование и нанес все данные, я провел у этого природного аквариума на вершине горы еще несколько очень приятных часов. Дно его покрыто растительностью, вода кристально чистая; в ней множество насекомых, жуков, которые прилежно собраны нами в предусмотрительно захваченные банки. На горе Ду я наблюдал нескольких павианов. Они, говорят, водятся и на горе Газа, но мы, к сожалению, ни одного не встретили.
Носильщики для дальнейшего пути еще не прибыли, и надо было вооружиться терпением.
Носильщики еще не собрались и к 20 мая в полном составе, но, несмотря на это, я распорядился, чтобы 200 человек под руководством Бондорфа выступили с выделенным для них грузом. При этом я не был избавлен от неприятных объяснений с базингами {51} , которые должны были сопровождать меня до границы области Ндорумы. Я предоставил им самим решать, будут ли они сопровождать меня дальше, либо возвратятся домой. Некоторые примкнули к возвращающемуся домой Абу-эс-Зиту, другие остались еще на несколько дней для охраны багажа. С остатками последнего я тоже ушел на следующий день от Ииссы и достиг после полудня лагеря Бондорфа.
Двадцать второго мая мы продолжали свой путь вместе, и в этот день достигли пограничной области Ндорумы, а именно — округа одного из его самых знатных вассальных вождей, Коммунды. После того как мы покинули последний лагерь, мы еще во владениях Ииссы встречали некоторое число убогих жилищ, принадлежавших племени народа абармбо. С ядром этого народа мы еще познакомимся ближе на юге от реки Уэле. Появление племен абармбо здесь, на севере, как и их многочисленные поселения в западных и южных частях больших областей азанде, дают указание на то, где находилось прежнее место жительства всего народа.
Небольшие водные артерии, которые мы перешли южнее по дороге от горы Газа до Коммунды, соединяются западнее нашего маршрута и впадают в уже названную реку Боку. На этих участках пути также имеются роскошные галерейные леса с незначительными ручейками, журчащими в глубине ущелий. Едва мы достигли первых хижин во владениях Коммунды, как наши носильщики, взятые у Ииссы, сейчас же сбросили груз и быстро удалились. Жилища вождя этой пограничной области были еще далеко. По получении известий о нашем прибытии Коммунда явился к нам и обещал немедленно послать носильщиков, которые должны были доставить багаж пока к его личному жилью, вблизи которого он приказал соорудить шалаши для нас. Как он нам позже сообщил, Ндорума был намерен лично за нами прийти и сопроводить к своей резиденции.
К югу от округа Абу-эс-Зит, у настоящих азанде, мои отношения к туземцам и носильщикам должны были существенно измениться. В областях, находящихся в ведении египетского правительства, как служащие, так и туземцы были из страха услужливыми. Влияние администрации Бахр-эль-Газа-ля на южные страны было гораздо более ограниченным, а у племени азанде лишь номинальным. Таким образом, я знал, что в дальнейшем буду находиться всецело в зависимости от обладателей тех областей, через которые я хотел пройти.
Мои отношения с носильщиками также изменились, поскольку отныне люди, которые притом редко и в виде исключения шли в качестве носильщиков, могли поступить ко мне в услужение только по распоряжению их предводителя. Если я раньше бывал в отдельных случаях строг с носильщиками, то теперь должен был быть терпеливым, снисходительным и мягким, для того чтобы они от недовольства не убежали от меня. Я разрешал им отдыхать, когда они того хотели, разбивал лагерь, — короче, я показал себя во многих отношениях более снисходительным.
У крайних хижин я снова потерял два дня, пока, наконец, с остатком багажа тронулся в путь под руководством Коммунды к его селению. Бондорф и на этот раз пошел вперед с первой сотней носильщиков. Вместе с главою округа ко мне прибыли многие его подчиненные вожди и прочие люди, которые хотели увидеть меня и удостовериться в мирных моих намерениях. Поэтому я старался все время убеждать этих людей в моем миролюбии и успокаивать их относительно моего появления. Особенно благоприятное впечатление произвел мой энергичный отказ от того, чтобы солдаты, пришедшие со мной из Дем-Бекира, сопровождали меня дальше. Жалобы на самоуправство солдат вынудили отправить их с людьми Ииссы обратно, разъяснив Коммунде и его окружающим, что я не хочу стать им в тягость с большим числом сопровождающих меня солдат, что правительственные солдаты не должны есть хлеб азанде. Я сказал им, что доверяю им, отдаю себя в их руки и считаю охрану азанде достаточной и более надежной, чем какое угодно количество солдат. Я, имея слово и обещание Ндорумы, не сомневался, что гостеприимные азанде пойдут навстречу моим справедливым желаниям и что также и носильщики будут нести дальше груз добровольно и без страха.
У Коммунды до меня дошли тревожные слухи, грозившие разрушить мои ближайшие планы. Враждебные взаимоотношения между князьями Мбио и Ндорумой могли перейти в открытую войну. Наше путешествие к Ндоруме, о котором уже всюду стало известно, возбудило сильное недоверие у Мбио. Я не сомневался также, что люди Ндорумы своими лживыми сообщениями усугубляли недоверие и страх подданных Мбио в пограничных районах, так что до князя дошли ложные слухи о моих намерениях. С тех пор как Ндорума, теснимый войсками Рафаи, вынужден был пойти на уступки по отношению к управлению Бахр-эль-Газаля, антагонизм обоих могущественных вождей племен азанде перешел в открытую вражду.