Путешествия по Африке
Шрифт:
Шимпанзе водится в южных и западных областях Азанде, между 25 и 28° восточной долготы и 5–6° северной широты по Гринвичу. Его трудно найти, так как он много раз меняет свою стоянку, и я до сих пор, несмотря на усердные поиски, не мог заполучить ни одного экземпляра. Охота на него в труднодоступных зарослях, по болотистым речным берегам крайне утомительна. Именно там и живет шимпанзе, главным образом в кронах величественных деревьев. Охотничье счастье сегодня выгнало на меня трех таких обезьян. Одна из них бесспорно принадлежала к самым крупным представителям ее рода. Случай же был следующий: обширный болотистый водоем, спустя всего полчаса после нашего выхода, преградил нам путь. Чтобы перейти через подобное болото, в котором на торчащих корнях имелись сухие места, я взял с собою четырехметровую доску; ее перетаскивали передо мною с одного сухого места на другое, так что она оказалась весьма полезной. На ту сторону болота туземцы принесли мне известие, что поблизости находятся шимпанзе. Было так заманчиво наблюдать их на свободе, и, может быть, уложить одного из них, что я велел носильщикам ожидать.
Я следовал за несколькими людьми в этом прибрежном лесу и в охотничьей горячке пробирался даже без доски через грязь. Сначала я продирался через бесконечные кустарники, затем над нами появились сводчатые кроны громадных деревьев. Тем временем некоторые люди наблюдали за движением животных и встретили меня возгласами: «Вон там! Шимпанзе!» Но дерево было такое высокое, что я не сразу заметил одно животное, передвигавшееся в лиственной чаще. За моим выстрелом последовали сильные крики, и одновременно в нас полетели ветки значительной толщины, которые звери обламывали и бросали в нас. Один шимпанзе покинул свое место, и я отчетливо видел, как детеныш обхватил его вокруг груди. Самка спешно искала укрытое место и, защищая детеныша своим телом, укрылась в развилке двух мощных веток. Лишь пятая пуля сбила ее, несмотря на то, что я позже нашел у нее несколько тяжелых пулевых ранений.
Переход через болото
Старая самка под конец инстинктивно отогнала детеныша от себя, так что он остался невредимым на верхушке дерева. Я надеялся вначале взять его живым. Некоторые из моих людей полезли за ним, но с полдороги вернулись испуганные, объяснив, что в лиственной чаще кроны находится взрослый самец. Долгое время я напрасно старался найти его, наконец пустил наугад заряд крупной дроби в темную лиственную массу. Животное убежало из своего укрытия с визгом и пало от нескольких пуль. Но это был не старый самец, а вторая, меньшая самка. Первая убитая самка поразила меня своею тучностью. Она была ростом в четыре с половиной фута, но конечности имели мощную мускулатуру. Попытка поймать маленькое животное разбивалась о лень туземцев. Носильщики отказались лезть на деревья, а для поимки нужно было много рук. Шимпанзе не был таким маленьким и при преследовании перебегал с дерева на дерево, почему я вынужден был довольствоваться только шкурой: выстрел дробью сбил его на землю, когда он спустился ниже. Сила даже молодого шимпанзе изумительна. Я с трудом однажды мог вырвать палку из лап полувзрослого животного. Грудной детеныш уже так крепко обхватывает своими лапками палец, что требуется известное усилие, чтобы освободить его. Я видел много таких живых человекоподобных обезьян, некоторых возил с собою в пути, держал их в своей стоянке. Чем старше становится шимпанзе, тем более темной делается кожа лица, ладоней и ступней ног. У старых животных цвет лица темно-коричневый, часто пятнистый, а безволосые части у совсем молодых животных светлого цвета.
Охота на шимпанзе легка и удобна, когда сперва найдешь их укрытие. Они передвигаются на деревьях размеренными шагами и осмотрительно, так что не могут уйти от охотника с хорошим ружьем, как обезьяны других пород, например, ловкий прыгун Colobus, который наверху, в лиственной кроне, пробегает от одного дерева к другому быстрее, нежели охотник внизу может следовать за ним в густом кустарнике. Шимпанзе, наоборот, старается укрыться и, чтобы продолжать путь, спускается на землю, где в лесной поросли легко может убежать. Взрослый шимпанзе даже там вступает в борьбу; его сила велика, у него мощные челюсти, так что в единоборстве он опасный противник для негра. Туземцы едва в состоянии убить шимпанзе на высоких деревьях копьем или стрелой из лука; тем большим было их изумление силе и дальнему действию моих ружей. На обратном пути на станцию самый большой шимпанзе был привязан к доске, и два человека несли его. Мы были с ликованием приняты с нашей добычей, сейчас же было приступлено к снятию шкуры. Носильщики с жадностью ожидали мяса, но не все, так как среди них было много таких, которые, несмотря на то, что поедают много отвратительных вещей, не прикасаются к мясу шимпанзе. Сходство этого рода обезьян с человеком удерживает людей от употребления их в пищу, хотя ньям-ньям едят обезьян других пород. Большая часть моих носильщиков не желала этого мяса, но его требовали представители абарм-бо и апамбия, которые жили островными поселениями на земле Ндорумы среди основного населения азанде. Я велел раздать зерно тем, которые не ели мяса. Чтобы обеспечить себе носильщиков на завтра, я приказал им остаться на станции и внушил им не делать попыток бежать, так как я тогда безусловно употреблю свое ружье. Действие последнего было еще свежо в памяти людей, моя угроза показалась им вероятной и в результате всего этого я мог на следующее утро снова без потери времени возобновить прерванное путешествие.
Прежде чем продолжать описание путешествия, упомяну еще, что я сделал также новое открытие в сапожном искусстве. На пути из Дем-Бекира к Ндоруме совершенно износились носки моих легких дорожных сапог из-за того, что во время езды верхом они постоянно терлись, шлифовались об острую высокую траву, так что даже пальцы ног выглядывали из чулок. Я велел сделать на сапоги новые носки из самой крепкой парусины и предохранил их от износа в дороге посредством куска согнутого шинного железа, приклепанного впереди к стременам, охватывающего переднюю часть ноги и отклоняющего траву так, что она не касалась сапог. В период дождей с высокой травы по утрам капает ночная роса. Узкие пешеходные дороги тогда совершенно закрыты, что значительно затрудняет движение. Одежда не защищает от влаги, путешественник в несколько минут становится мокрым до бедер и радостно приветствует восходящее солнце, которое постепенно высушивает траву и одежду.
Носильщики, особенно чувствительные к влаге, с трудом пускаются в путь по утрам. Редко выходили в 8 или в 9 часов и при этом думали о том, чтобы как можно раньше дойти до ночного лагеря, так как в послеобеденные часы часто угрожает тропический ливень. Эти обстоятельства и то, что в области Ндорумы я ежедневно мог переночевать в хижинах туземцев, сокращали теперь, в начале путешествия, дневные переходы. Мой путь шел на юго-запад. Я достиг в несколько дневных переходов Мбанзуры, или Мбимы, брата Ндорумы, у юго-западной границы области последнего. Его жилище и селения лежали на половине дороги к лагерю Земио в области вождя Палембата. Мы и сегодня, как вчера, перешли с помощью доски болотистую воду; вскоре, однако, перед широким и глубоким болотом и доска оказалась бесполезной, и я вынужден был сделать первую попытку босиком перейти вброд по поросли и кореньям. Результат был плачевный, я завидовал твердым, как дерево, подошвам ног моих носильщиков. Медленно, но верно они шли впереди меня, в то время как я, опираясь на палку, с трудом продвигался вперед между кореньями в глубокой грязи. Каждую минуту я спотыкался, ныл и причитал, представляя самую жалкую фигуру. Вождь Кунна ожидал нас у своих хижин на противоположном берегу. Там носильщиков накормили, а я стал очищаться от грязи. После короткого перехода я переночевал в крошечной хижине у вождя Гумба. Даже для моего рабочего столика не нашлось достаточно места, до того она была мала.
На следующее утро носильщиков сменили, что задержало отъезд, а вскоре после полудня загремел гром и принудил нас искать защиты от дождя. После следующего, также короткого перехода, я снова должен был укрыться от дождя у вождя Галлиа (Балиа). Что касается болотистых речек, то они в начале пути от Ндорумы, как и другие лежавшие на нашем пути речки, текут на северо-запад к реке Уэре. Под болотистыми водами или речками я понимаю ручьи, которые, часто без явно выраженных берегов, медленно текут по открытой болотистой низменности, словно это дренажные каналы. Они характерны для верховьев потоков, движущихся дальше, внизу, в более углубленных руслах, и для водоразделов, появляющихся не в результате внезапных почвенных преград. Район резиденции Ндорумы, находясь на высоте 740 м над уровнем моря (между 4–5° северной широты и 27–28° восточной долготы по Гринвичу), представляет собой один из важнейших водоразделов гидрографической системы в этой части Африки, своего рода узловой пункт для множества северных притоков Уэле и для отходящих на север притоков Суэх-Джур, принадлежащих к бассейну Нила.
По дороге к Галлиа я встретил только одну небольшую болотистую речку, текущую в направлении, противоположном течению остальных вод: она течет на юг и питает приток Уэле-Макуа, Гурбу. Я в этом путешествии переправился через речку в ее нижнем течении. Вблизи хижины Галлиа, на едва заметном водоразделе между Уэре и Гурбой, в былые времена находилась резиденция некогда могущественного Япати, властелина большей части азанде и предка ныне живущих вождей ньям-ньям. Его сын Малингдо, или Бунга (не смешивать с князем Малингде, отцом Бинзы, область которого простирается между реками Гурбой и Мбруоле), крепкий старик, дал мне ценные разъяснения по истории народа азанде. Он и Балиа были последними оставшимися в живых сыновьями Япати. Резиденция князя Мбио, область которого, говорят, десятки лет назад простиралась до этих мест, также лежала к югу от моего маршрута.
В предоставленной мне маленькой хижине я не мог использовать противомоскитную сетку и, истерзанный комарами, провел мучительную ночь. Хижины негров большей частью тесно расположены вокруг жилища вождя. Между такими группами селений часами тянется необитаемая дикая местность.
В некоторых областях азанде, особенно вокруг резиденций вождей, высокая (до 2–3 м) трава по обе стороны узких троп, ведущих к мбанге, и других исхоженных дорог основательно вытаптывается. Работы по расчистке и расширению дорог выполняются редко. Удовлетворяются тем, что дубинами валят траву на землю. Для этой цели иногда имеется даже практическое приспособление. В средней трети ствола срубленного деревца укрепляют в двух местах веревку, как повод: человек, легко поднимая и опуская горизонтально эту палку, подвигая ее вперед ногой, идет от места к месту. От надавливания палки ногой рабочего трава надламывается и валится перед ним на землю. На таких, к сожалению, только коротких участках пути высокая трава не мешает больше путнику, и руки становятся свободными, что особенно хорошо для правой руки: я же эту руку часами держал вытянутой перед лицом в позиции фехтовальщика, для защиты глаз.
Третий день пути привел меня в область вассала Гангура, одного из братьев Ндорумы. Здесь кончается район непосредственных владений князя, т. е. та часть страны в определенной окружности вокруг его суверенной резиденции, внутри которой к мбанге Ндорумы причислены малые вожди с их родичами. В более отдаленных областях посажены в качестве правителей главным образом братья Ндорумы, подчиненные ему в качестве вассалов. Обращение к князю азанде: «бия», — титул, присвоенный также в обращении к братьям, вождям, вообще знатным лицам, — равнозначно слову «господин»; поэтому со словом «бия» обращались ко мне и мои подчиненные. Слово, обозначающее на языке азанде «вождь», — «баики», — не применяется в обращении.