Путешествия по Африке
Шрифт:
После моего отъезда от Мазинде мы вышли из уже известной области на восточном скате горы Малингде в район множества мелких вождей и во второй половине дня остановились на ночлег у старейшины амади, по имени Баккара. На марше мы пересекли верхнее течение Тонго, пожалуй, самой значительной реки в стране амади, а затем его приток Ха. Обе реки теперь, в сезон дождей, имели десять шагов ширины, и вода стояла высоко, хотя было еще далеко до впадения в Уэле.
Мазинде и Буру проводили меня к Баккаре. Тот еще недавно был вождем-вассалом Мбиттимы, но теперь стал под знамена Мазинде. Я остался там на следующий день и дал тем возможность его новым подданным приветствовать нас. Мазинде было прежде всего важно, чтобы я обеспечил ему верность его вассалов по возможности надолго, отметив его перед людьми и расхвалив его могущество и хорошие качества. Я сделал это для него, но это затянуло на несколько дней пребывание там, тем более что люди не могли сойтись на том, какой же дальнейший путь выбрать. Все закончилось лишь с прибытием старшины абармбо, Манда, из рода амангли на Уэле, потому что он пригласил меня туда, и я пожелал двинуться в путь. Но теперь говорили, что сначала нужно утрамбовать высокую траву на дороге, и, таким образом, отъезд оттянулся до 1 сентября.
Округ Баккары лежал на границе страны амади, и до следующего ночлега у аманглийского вождя Бау тянулась дикая, безлюдная степь. Поверхность постепенно приобретала снова вид однообразной широковолнистой равнины, по которой реки текли на юг, к Тонго. Вскоре из поля зрения исчезла гора Лингуа, зато на юге резче стала вырисовываться Ангба.
Проливной дождь промочил меня насквозь, и, кроме того, пришлось перейти по грудь в воде через речку, вышедшую из берегов. Остаток дня у Бау прошел, таким образом, в просушивании одежды у пылающего костра. На следующий день пришло много любопытных. Прибыл и вождь Манда, с которым я проделал крюк в сторону, к его области, хотя она лежала в противоположном направлении от цели моего путешествия, и потом пришлось возвращаться к Бау. Но экскурсия оправдывала себя, потому что я насладился видом поразительно красивой для Центральной Африки местности. Дорога от Бау к Манда, хижин которого мы достигли после полуторачасового перехода, ведет на юг. Речная область густо населена племенем амангли, ветвью народа абармбо, и к нашей экспедиции присоединилось множество людей. Мне вспомнилось при этом мое грустное пребывание у абармбо на востоке, как мне там приходилось проводить одиноко и печально долгие дни. Но моих новых друзей не мучила злая совесть; первая робость перед вновь прибывшим скоро прошла, и теперь, как и в следующие дни путешествия, абармбо окружали меня теснее, чем мне этого хотелось бы.
За хижинами Манда подъем всей местности идет до самой Уэле, где круто обрывается непосредственно к реке под углом около 45°. Гора и берег окаймлены узким поясом высоких деревьев, от которого отходят лес и кустарники в ущелья горного ската. Верхний край ската находится примерно в 150 футах над водой, и с него открывается вид на прекрасный ландшафт. В глубине течет на юго-запад величественная река, благодаря образованию островов достигающая значительной ширины. Самый крупный из видимых островов называется Тота. Он лежит в середине реки, и сверху видна та часть Уэле, которая огибает его южный берег. К его юго-западному концу примыкает второй остров, Паали, тогда как третий маленький островок тянется посередине реки от Тота на северо-восток. Эти острова выступают, как огромные изумруды, из блистающего на солнце серебряного зеркала великолепной реки, противоположный берег которой окаймлен узким бордюром высоких деревьев.
Группы деревьев и кустарников на Тота и Паали сверкали многочисленными оттенками зеленого цвета. Самые светлые — заросли бананов с их большой листвой прекрасной формы, и из них кокетливо выглядывали маленькие домики и хижины. По ту сторону Уэле, в округе племени амубанга, тянулся лес, однообразие которого, однако, не ощущалось сверху, потому что утомительная однотонность прерывалась извивающимися темными полосами прибрежной растительности речек.
Кругозор на юге ограничивался столообразной горой Маджа-ну. Там картина замыкалась затуманенным горизонтом. Вид на восток и запад закрывали деревья, но они лишь тем более живописно обрамляли местность, расстилавшуюся передо мной на юге и надолго приковавшую меня к себе. Острова и берега реки здесь населены племенем эмбата, один из старейшин которого, по имени Эррука, правил на острове Паали. Кроме них, там живут на берегах рек еще амазилли, тоже имеющие лодки. При моем прибытии Эррука оставил свой райский остров и прибыл ко мне. Мы побеседовали, и я получил ряд сведений об этих краях. Главным событием дня была недавно основанная правительственная станция, и Эррука уже известил Га-уаш-эфенди гонцами о своих мирных намерениях.
Отметим мимоходом, что и здесь часто культивируется высокая бамия (Hibiscus esculentus), так что мне удалось собрать ее довольно много. Еще одно доказательство того, что эти растения культивируются здесь самостоятельно, независимо от арабского влияния. Кроме того, мне принесли табак, кунжут и т. д.
Сильный ливень застиг нас на обратном пути к Бау. Лесные болота и мокрая листва завершили дело, и я вернулся промокшим в свою штаб-квартиру. Но экскурсия дала мне очень хорошие ориентиры для измерения углов, так что она оказалась практически полезной и для вычерчивания карт. За это время амангли вызвались очистить от травы дорогу для дальнейшего следования, и я еще задержался у Бау, тем более что ежедневные ливни мешали высыханию дорог и травы.
Меня посетил еще один вождь с «Блаженного острова». Я хотел бы назвать так острова на Уэле, потому что их обитатели действительно счастливцы и живут на своих маленьких островах спокойно, как у Христа за пазухой. Так как, кроме них, почти никто не имеет лодок, им почти не приходится опасаться нападений, и даже дикие звери им не страшны. Тесные пределы их родины объединяют их крепче, чем жителей вокруг, они могут по желанию замкнуться и не подвергаться повседневной опасности, ведя беззаботную жизнь, что их, однако, делает надменными по отношению к жителям беззащитного прибрежья. От островного вождя Нжеки я узнал, что между Бау, хижины которого лежали поодаль от реки, и Эрру-кой лежит еще группа из трех населенных островов, а именно: Киссакедди, Бугге и Манзигго. Кроме них и уже перечисленных, в верхнем течении Уэле, вверх от Бау, будто бы уже нет островов, за исключением маленького островка Мабанги, лежащего севернее, именно там, где я дважды пересекал Уэле.
Пока я занимался географией на Уэле, мои мысли часто уносились на север. Ведь как раз в эти первые дни сентября в Венеции заседал третий интернациональный географический конгресс. Последние газеты сообщили об этом, и я больше, чем когда-либо, стремился туда, где должны были собраться столь многие мои друзья и единомышленники.
Отъезд от Бау еще и 6 сентября задержался из-за дождя до полудня. Затем последовал переход по измененному маршруту, на северо-восток. Временами появлялась Уэле, чтобы снова скрыться, позади остались и последние жилища амангли. Начался округ племени абоддо, тоже из народа абармбо, с жилищами и обработанной землей, но многие хижины были оставлены бежавшими владельцами, потому что совсем недавно подверглись ограблению. Читатель вспомнит, что и Мазинде в свое время напал на них. Пройденные по дороге мелкие речки все впадают прямо в Уэле. Перед последней из них, Буруа, лежали развалившиеся хижины абоддо, и мы расположились там на ночлег.
Я устроился на воздухе, как обычно делал, когда хижины для ночлега были заброшены и грязны. Дело в том, что, как только владельцы оставляют хижину, в ней поселяются всякого рода пресмыкающиеся, а в крышах устраиваются даже змеи. Поэтому, если не было дождя, я всегда охотно ночевал на свежем воздухе; если же лил дождь, я шел на риск и устраивался под крышей. Палатками в экваториальной Африке я никогда не пользовался, как об этом уже упоминалось. Одинокий путешественник сближается с туземцами и использует их хижины для ночлега. К тому же там изобилие строительных материалов, так что можно и самим быстро устроить хижину, что в других частях континента далеко не всегда удается. Хорошую негритянскую хижину всегда следует предпочесть любой палатке, потому что она лучше защищает от сырости, и, с другой стороны, соломенная крыша несравненно лучше удерживает тепло.
Двойная скамеечка мангбатту
Новые известия от Гауаша, в том числе о нападении мамбцев, ускорили мой поход, так как я питал надежду все же побудить Мамбангу к миру. На следующее утро мы достигли Уэле, но не смогли сразу переправиться, так как местные владельцы лодок бежали из-за военных тревог. Лишь люди Эрруки, случайно находившиеся поблизости, одолжили нам свои лодки. Затем снова пришлось ждать носильщиков, и, когда мы, наконец, двинулись, перед нами сразу встала чрезвычайно утомительная задача перехода через разлившиеся рукава Уэле, посреди густейшего леса, где дорогу закрывали старые деревья, корни и хворост.
Станция Гауаша лежала прямо к востоку от переправы. Кратчайшая дорога туда вела, однако, через области независимых, еще враждебных станции племен абармбо, и мне пришлось, следовательно, сделать большой обход к северу, а именно к дуге, образуемой Уэле, где находились уже подчиненные станционному управлению племена абонду, абанго, амедже. В их заселенных территориях жилища находились прямо у дороги и часто, подобно домам мангбатту, имели двускатные крыши; часть их отличалась большими размерами и благоустройством. Слух о моем приближении бежал далеко впереди меня, подобно степному пожару. Люди сходились вместе и провожали меня от одного двора к другому. Я ночевал у Нжебалло и остался у него и на следующий день среди многих пришедших, которым объяснил их обязанности по отношению к правительству и предупредил о необходимости жить мирно и хорошенько заниматься обработкой полей. Затем ко мне навстречу пришло несколько арабов и базингов со станции, куда сообщили о моем прибытии к Нжебалло, и с ними я достиг 9 сентября предварительной цели моего путешествия.