Путешествия вокруг света
Шрифт:
Частный человек не мог употребить на такое предприятие весьма значащей суммы, еще менее можно было того ожидать от графа Николая Петровича Румянцева, поскольку он и без того уже издерживает большую часть своих доходов на разные дорогостоящие ученые предприятия и на многие патриотические учреждения; а потому устройство такого предприятия соответственно предназначенной цели и так, чтобы оно не превосходило средств графа, было, может статься, столь же затруднительной задачей, как и самое отыскание прохода. Сперва положено было отправить обработанные части небольшого судна в 25 или 30 тонн на корабле, принадлежащем Американской (Российско-американской) компании [9], в селения, находящиеся на северо-западном берегу Америки; офицер, которому поручено было бы начальство над предполагаемой экспедицией, должен был сесть на тот же корабль с штурманом, который был бы ему помощником, и с несколькими предприимчивыми людьми; а судно они собирали бы на Уналашке или на Кодьяке (Кадьяке). Это предначертание, которое потребовало бы менее расходов, нежели все прочие, осталось без исполнения, поскольку лес для построения судна занял бы слишком много места на небольшом компанейском корабле. Посему и было вновь положено построить в казенном Адмиралтействе из дубового леса судно в 70 или 80 тонн с подвижными килями по системе английского капитана Шенка; само же построение поручить искусному корабельному мастеру Разумову; но и сей план рушился. Частных верфей в Санкт-Петербурге нет, да и дубовый лес имеется только в Адмиралтействе; поэтому надлежало решить, купить ли в чужих краях корабль, построенный из дубового леса, который обошелся бы, однако, слишком дорого, или построить таковой из соснового леса. И так как в Финляндии строятся из этого леса весьма прочные корабли, то и решились построить оный в Або или в Вазе, хотя и казалось рискованным предпринять на корабле, построенном из соснового леса, путешествие, которое должно было продолжаться три или четыре года. В то же время положено было построить корабль большей величины, нежели сперва назначалось, — не только потому, что за определенную на покупку корабля сумму можно было выстроить из соснового леса вдвое больший корабль, но и потому, что надлежало учесть особенное обстоятельство, на которое нельзя было бы не обратить внимания, если бы корабль, по первоначальному назначению, был выстроен из дубового леса. Обстоятельство это состояло в том, что по указанному предначертанию корабль должен был переплыть океан, а потому ему часто предстояло вступать в сношения с дикими обитателями прежде уже известных или вновь открытых островов. На небольшом же корабле и экипаж мог бы по соразмерности быть только малочисленным, а тем самым корабль мог подвергнуться опасности претерпеть нападение от островитян, каковые примеры в Южном океане уже бывали. А потому величина корабля и определена была уже не в 80, а в 180 тонн; экипаж же должен был состоять из 20 матросов. Для такого путешествия, конечно, корабль и в 180 тонн мал, не из-за опасности от валов во время сильной бури, как подумать могли бы читатели, не сведущие в мореходстве, но и по причине малого для офицеров и ученых удобства к покою и к ученым их упражнениям, что при трудном и продолжительном путешествии есть немаловажное обстоятельство, а также и по малости пространства к помещению собираемых в пути любопытных произведений природы. С другой стороны, малая величина корабля, назначенного к путешествию для совершения открытий, сопряжена с особыми выгодами даже и по части учености. Небольшой корабль может гораздо ближе подойти к берегу и потому быть в состоянии исследовать и определить многое гораздо с большей точностью, нежели то на большем корабле возможно. Например, во время этого путешествия коралловые острова исследованы с большей точностью и тщательностью, нежели когда-либо. Равным образом на большем, чем «Рюрик», корабле не последовало бы открытия при берегах Америки к северу от Берингова пролива большой губы, укрывшейся от Кука и Клерка.
В начальники этой экспедиции предложил я флота лейтенанта Коцебу, сына славного писателя сего имени. В весьма молодых, правда, летах сопутствовал он мне, будучи кадетом, на корабле «Надежда» и положил тогда весьма хорошее основание к познаниям по той службе, которой решился себя посвятить. Особенно имел я случай заметить, что он с отличным рвением занимался описью берегов, астрономическими наблюдениями и черчением карт, что для него было весьма кстати, поскольку он по окончании того путешествия не мог бы иметь столь удобного случая получить познания по этой части морского служения.
Он давно имел желание посетить вновь те места, которые внушили ему первую склонность к морской службе, а потому изъявил Американской компании свою готовность препроводить в ее колонии отправлявшийся туда в 1815 г. корабль «Суворов»; однако его предложение не было принято директорами компании, не доверявшими его молодости. В отличие от них господин государственный канцлер при первой беседе с лейтенантом Коцебу был столь восхищен страстной приверженностью этого молодого офицера к своему ремеслу, что, нимало не колеблясь, вверил ему начальство над экспедицией, отправляемой в Берингов пролив, будучи уверен, что его рвению будут соответствовать нужные к тому познания и способности.
Получив в начале 1814 г. от его императорского величества позволение отправиться в Англию, я решил ехать туда через Швецию, дабы заказать в Або корабль по чертежу корабельного мастера Разумова. Лейтенант Коцебу ехал со мной до Або; в последних числах мая я заключил контракт с корабельным мастером на построение за 30 000 рублей корабля в 180 тонн с тем, чтобы он был спущен на воду в первых числах мая следующего года. По желанию графа Николая Петровича Румянцева корабль получил название «Рюрик». Корабельному мастеру надлежит отдать справедливость в тщательнейшем с его стороны старании построить корабль столь прочно, как того едва ожидать можно было от корабля, выстроенного из соснового леса. Самое большее доказательство отличной работы и заботливости, с какой приготовлен был лес для строительства, заключается в том, что корабль, будучи по возвращении освидетельствован со всей точностью, оказался столь прочным, что покупщики [3] решились отправить его вторично в Южный океан.
3
Граф Румянцев не мог ни к чему более употребить тот корабль, а потому и уступлен он был Американской компании со всеми материалами, даже с хронометрами и астрономическими инструментами.
Астрономические и физические инструменты я заказал в Англии у славного Троушона: они состояли из нескольких секстантов, компасов, двух морских барометров, одной стрелки наклонения, одного аэрометра, нескольких термометров, гигрометров и проч. К оным присовокупил я изобретенную Массеем машину для бросания лота и лага, термометр Сиксова изобретения, барометр для измерения высоты гор, камеру-луциду [10]; эти последние вещи работы искусного Томаса Джонеса, ученика славного Рамздена; сверх того два телескопа Туллиевой работы. Я заказал два хронометра: один карманный у Баррода (Barraud), который из всех мастеров в Лондоне изготовляет самое большое количество хронометров; и в самом деле поставленные им для «Рюрика» часы были превосходны и гораздо лучше других, им же и за ту же цену сделанных по моему заказу для Адмиралтейства, ибо последние остановились вскоре по прибытии моем в Санкт-Петербург, так что надлежало отдать их в починку. Каждый из этих хронометров стоил 50 гиней. Другой хронометр заказал я у Гарди, прославившегося прекраснейшими астрономическими часами, сделанными им для Гренвичской (Гринвической) обсерватории. <…>
Кроме астрономических и физических инструментов и богатого собранья карт Горсбурга, Арросмита и Пурди, я поручил снабдить корабль еще разными другими предметами, необходимыми для такового путешествия, которых нигде нельзя найти лучше и дешевле, чем в Лондоне, а именно: хирургическими инструментами, лекарствами, пряными кореньями, одеждой и проч. Корабль был снабжен также гребным судном (life boat) для спасения жизни во время кораблекрушения. <…>
Одно сделанное в Англии изобретение показалось мне слишком важным, чтобы не воспользоваться им в предстоявшей экспедиции. Это изобретение некоего Г. Донкина состоит в сохранении мяса, зелени, похлебок, молока, словом, всего съестного, на протяжении нескольких лет в совершенной свежести; но что еще более важно и покажется преувеличенным, хотя совершенно справедливо: мясо бывает еще лучше, нежели свежее, поскольку жестянки, в коих оно сберегается, наполняются крепким отваром, которым мясо насыщается [11]. Я велел снабдить корабль значительным количеством такого запаса, который доставил лейтенанту Коцебу и его сопутникам большую пользу. <…>
Что касается сохранения здоровья экипажа, участвовавшего в экспедиции лейтенанта Коцебу, то надлежит отдать справедливость как ему, так и находившемуся на корабле врачу Эгигольцу [12] в том, что они оба имели усерднейшее о сем попечение. Невзирая на трехлетнее плавание, в продолжение которого наши мореходы провели весьма малое только по соразмерности время на берегу; невзирая на продолжительное пребывание в бурных, холодных и влажных странах Камчатского моря; невзирая на неудобства, которые присущи такому кораблю водоизмещением в 180 тонн, во все время путешествия умер только один человек, да и то в начале путешествия, и притом больной чахоткой, жизнь которого и на суше была бы только кратковременной. Прочие возвратились в Отечество в совершенном здоровье и, можно сказать, еще здоровее, нежели были при отходе корабля, почему и благословляли начальника и своих офицеров за усердное и отеческое о них попечение.
На «Рюрике» находились, кроме начальника экспедиции, один флота лейтенант, два естествоиспытателя, один врач, один живописец и два подштурмана. Лейтенант Шишмарев [13] , давний сослуживец и друг господина Коцебу, хотя и был по службе старше его, однако же охотно пошел в этом случае под его начальство. Совершенное согласие, царствовавшее между ними во все продолжение путешествия, приносит обоим честь. Счастливым совершением путешествия обязаны мы как лейтенанту Коцебу за его управление, так и лейтенанту Шишмареву за помощь, которую его начальник в нем находил. Лейтенант Шишмарев был, почти во все время путешествия, один только морской офицер на «Рюрике» [4] . Мореходу лишь возможно составить себе ясное понятие об усилиях, потребных на то, чтобы в течение трех лет разделять с одним только капитаном все тяготы трудного и часто опасного плавания то в бурных морях Камчатских, то в ледовитых странах Берингова пролива, то в цепях коралловых островов между тропиками в Южном океане. Оба штурмана Петров и Храмченко (Хромченко), молодые люди, воспитанные в штурманском училище, были весьма хорошо подготовлены для своего дела; г. Коцебу был ими совершенно доволен. На последнего из них возложено было черчение карт. По возвращении произведен он был в мичманы.
4
Товарищ его заболел уже в Англии и оставил корабль на Камчатке.
В естествоиспытатели для этой экспедиция был избран профессор естественной истории при Дерптском университете, коллежский советник Ледебур, а в помощники себе предложил он доктора Эшгольца с тем, чтобы последний был в то же время и врачом на корабле: такое занятие весьма легко могло быть соединено с упражнениями естествоиспытателя, особенно на столь малом корабле, имеющем только 20 человек экипажа, и тогда, когда можно было надеяться, что здоровье людей будет сбережено. Однако же слабость здоровья доктора Ледебура не позволила ему исполнить своего желания: вместо него предпринял путешествие в звании естествоиспытателя г. Шамиссо [14], уроженец берлинский. Он был рекомендован господину государственному канцлеру профессорами Рудольфом и Лихтенштейном как умудренный знаниями ученый муж, страстно любящий свою науку. Сколь справедлива была эта рекомендация и сколь счастлив был этот выбор, как для лейтенанта Коцебу, так и для наук вообще, свидетельствует настоящее сочинение. Хотя из-за недостатка в помещении и невозможно было принять еще одного ученого для этой экспедиции, однако же граф Николай Петрович не смог отказать ученому датчанину г. Вормскиолду, изъявившему желание быть участником этого путешествия в звании естествоиспытателя и физика; он отказался от всякого жалованья, лишь бы оплачены ему были издержки содержания. И так как г. Вормскиолд совершил уже несколько путешествий в северные страны, а именно в Норвегию и Исландию, то его участие могло оказаться весьма полезным для экспедиции, поэтому г. Коцебу взялся преодолеть это затруднение касательно помещения, и г. Вормскиолд сел на корабль в Копенгагене. Но по прибытии «Рюрика» на Камчатку он остался там, чтобы подробнее изучить эту землю, еще мало исследованную естествоиспытателями.
Живописцем этой экспедиции вызвался быть молодой человек по имени Хорис [15], сопровождавший в звании живописца известного естествоиспытателя барона Маршала фон Биберштейна во время путешествия по Кавказским горам. Привезенное им с собой богатое собрание трудов, из которых лишь немногое стало известным публике, равно как и похвала, коей он удостоился от знаменитейших санкт-петербургских художников и от президента Императорской академии художеств, в полной мере оправдывают выбор этого молодого достойного художника.