Путеводитель по Галактике для автостопщиков

Адамс Дуглас

— Сопротивление бесполезно! — прорычал охранник.

— Пожалуйста, не надо, — проговорил, заикаясь, Форд. — Как можно сохранять душевное равновесие, когда тебе говорят такие вещи?

— О, Господи, — застонал Артур. — Тебе хорошо говорить о душевном равновесии, ведь это не твою планету сегодня уничтожили. Я проснулся сегодня утром и собирался отдохнуть от работы, почитать, почистить свою собаку. Сейчас только четыре часа дня, а меня уже вышвыривают из инопланетного космического корабля в шести световых годах

от дымящихся останков Земли! — Вогон прижал руку, и он захрипел и забулькал.

— Ладно, — сказал Форд, — хватит паниковать.

— А кто паникует? — разозлился Артур. — Это просто культурный шок. Подожди, я сориентируюсь в ситуации, свыкнусь с окружающей действительностью, вот тогда и начну паниковать.

— Артур, у тебя истерика. Заткнись! — Форд отчаянно попытался собраться с мыслями, но охранник снова закричал:

— Сопротивление бесполезно!

— И ты заткнись! — огрызнулся Форд.

— Сопротивление бесполезно!

— Ох, смени пластинку, — сказал Форд. Он вывернул голову и заглянул охраннику в лицо. Ему пришла в голову мысль.

— Послушай, а тебе все это нравится? — спросил он вдруг.

Вогон застыл на месте, на лице его медленно проступила безграничная тупость.

— Нравится? — промычал он. — Ты это о чем?

— Я вот о чем, — ответил Форд. — Такая жизнь дает тебе чувство удовлетворения? Ты вот топаешь, орешь, вышвыриваешь людей за борт.

Вогон уставился в низкий стальной потолок, его брови почти наползли одна на другую. Его рот непроизвольно открылся. Наконец, он сказал:

— Ну, работа, в общем, непыльная.

— Это точно, — согласился Форд.

Артур тоже вывернул голову и посмотрел на Форда.

— Форд, что ты делаешь? — удивленно прошептал он.

— Да так, интересуюсь окружающим меня миром, — ответил Форд. — Итак, работа, значит, неплохая? — заключил он, обращаясь к вогону.

Вогон таращился на него, пока мысли его копошились в темных глубинах.

— В общем, да, — ответил он, — а в частности, это ты точно говоришь, в основном паршиво. Кроме… — он снова подумал, для чего ему потребовалось посмотреть на потолок. — Кроме насчет поорать, это я люблю. — Он вдохнул и заревел: — Сопротивление…

— Да, конечно, — быстро оборвал его Форд. — У тебя хорошо получается. Но если в основном паршиво, — он говорил медленно, чтобы его слова доходили наверняка, — так зачем же ты этим занимаешься? Ради чего? Женщины? Деньги? Крутизна? Или ты считаешь достойной тебя участью мириться с этим безмозглым однообразием?

— Э-э… — сказал охранник, — э-э… я не знаю. Я, вроде как… так и делаю. Моя тетя сказала, что служить в охране на космическом корабле — это хорошее занятие для молодого вогона: форма, вот, кобура… безмозглое однообразие опять же.

— Вот, Артур, — сказал Форд с выражением человека, обретшего истину в споре. — А ты думаешь, что у тебя проблемы.

Артур

и в самом деле так думал. Кроме неприятностей с родной планетой, его уже почти придушил вогон, и к тому же, ему совсем не улыбалось быть выброшенным в космос.

— Вникни-ка лучше в его проблему, — задушевно вещал Форд. — Бедный парень, вся его жизнь сводится к тому, чтобы маршировать, выбрасывать людей из корабля.

— И орать, — добавил охранник.

— И орать, конечно, — сказал Форд, похлопывая по толстой руке, с дружелюбной снисходительностью сдавливавшей его шею. — И он даже не знает, зачем он это делает!

Артур согласился с тем, что это очень печально. Он сделал слабый жест, потому что уже не мог говорить от удушья.

Охранник глухо заворчал в замешательстве:

— Ну, если ты так считаешь, то я…

— Молодец! — подбодрил его Форд.

— Ну, допустим, — проворчал тот, — а какая альтернатива?

— Порвать с этим, конечно! — сказал Форд радостно, но медленно. — Скажи им, что ты не желаешь больше этим заниматься. — Он почувствовал, что к этому нужно что-нибудь добавить, но охранник был занят тем, что переваривал вышесказанное.

— Эм-м-м-м… — сказал вогон, — мне это не очень нравится.

Форд понял, что момент ускользает.

— Подожди минутку, — торопливо сказал он. — Ведь это только начало, ты не знаешь, что будет дальше.

Но в это время охранник снова сжал локти и вернулся к выполнению приказа доставить пленников к шлюзу. Очевидно, его задело за живое.

— Нет, пожалуй, если вам все равно, — сказал он, — я лучше засуну вас в шлюз и пойду поору для тренировки.

Но Форду Префекту было не все равно.

— Подожди, послушай! — заговорил он уже не так медленно и не так радостно.

— Х-х-х-р-р-х-х-х. — сказал Артур Дент почти без интонаций.

— Постой, — увещевал Форд. — Я хочу еще рассказать тебе кое-что о музыке, искусстве!.. Х-х-х-р-р-х-х-х!.

— Сопротивление бесполезно! — проревел охранник и добавил: — Понимаешь, если я буду стараться, то меня произведут в оральные старшины. А для тех, кто не орет и никого никуда не швыряет, переспектив мало. Так что я лучше буду делать то, что умею.

Они уже добрались до шлюза — массивного и тяжелого круглого люка во внутренней обшивке корабля. Охранник повертел рукоятки, и люк мягко открылся.

— Спасибо за участие, — сказал вогон. — Пока.

Он впихнул Форда и Артура через люк в маленькую камеру. Артур лежал, хватая ртом воздух. Форд заметался по камере и тщетно попытался задержать плечом закрывающийся люк.

— Но послушай, — крикнул он охраннику. — Есть целый мир, о котором ты ничего не знаешь. как насчет этого?

Он в отчаянии ухватился за единственный кусочек культуры, который он знал навскидку — первый такт пятой симфонии Бетховена: