Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

Азимов Айзек

Кид был любителем мелодрам и трагедий в стиле Сенеки. Его самая известная пьеса «Испанская трагедия», опубликованная в 1594 г., перенасыщена призраками, благодаря которым и развивается сюжет, посвященный мести. Если Кид написал и «Ур-Гамлета», то для него это была проба пера перед «Испанской трагедией». Именно в «Ур-Гамлете» впервые появлялся Призрак. Если так, то убийство было тайным и осталось нераскрытым, иначе Призраку просто нечего было бы говорить.

Видимо, эта пьеса времен юности Кида страдала чудовищными преувеличениями. Судя по отзывам, она была

кровавой и напыщенной. Английский драматург Томас Лодж в 1596 г. писал, что Призрак вопил в ней, как базарная торговка: «Гамлет, отомсти!»

Шекспир сохранил и Призрака, и мотив мести, но добавил множество нюансов, которые в «Ур-Гамлете» наверняка отсутствовали.

Следует обратить внимание, что при первом упоминании о мести Гамлет (импульсивный и легко воспламеняющийся, нерешительным его может считать лишь тот, кто, по моему мнению, не понимает смысла пьесы) обещает мгновенно выполнить наказ. Но вскоре он поймет, что сделать это невозможно. Первая идея пьесы заключается в том, что месть — дело трудное, а вторая — что всякая месть бесплодна.

«Блудный зверь…»

Призрак рассказывает свою историю. Согласно официальной версии, Гамлет-старший умер, потому что его ужалила змея. Однако Призрак говорит:

…но знай, мой сын достойный:

Змей, поразивший твоего отца,

Надел его венец.

Акт I, сцена 5, строки 38–40

Значит, Клавдий — не только «злой дядя», но и убийца. Призрак не оставляет никаких сомнений. Он продолжает:

Да, этот блудный зверь, кровосмеситель,

Волшбой ума, коварства черным даром —

О гнусный ум и гнусный дар, что властны

Так обольщать! — склонил к постыдным ласкам

Мою, казалось, чистую жену…

Акт I, сцена 5, строки 42–46

Призрак говорит не только о кровосмешении, но и о супружеской измене. Действительно, в 1576 г. французский писатель Франсуа де Бельфоре составил свой вариант истории Гамлета, изложенной Саксоном Грамматиком. У него Гертруда становится любовницей Клавдия еще при жизни Гамлета-старшего. Тот же намек содержится и в этом эпизоде, и в других местах пьесы. Однако Шекспир не заостряет на этом внимание, концентрируясь исключительно на противостоянии Клавдия и Гамлета.

И в самом деле, Призрак пытается выгородить Гертруду. Он говорит:

Но, как бы это дело ни повел ты,

Не запятнай себя, не умышляй

На мать свою; с нее довольно неба

И терний, что в груди у ней живут,

Язвя и жаля.

Акт I, сцена 5, строки 85–88

Призрак не может объяснить, почему Гертруда предпочла Гамлету-старшему Клавдия; по его мнению, это извращение. Он говорит:

Так похоть, будь с ней ангел лучезарный,

Пресытится и на небесном ложе,

Тоскуя по отбросам.

Акт I, сцена 5, строки 55–57

Лично

я считаю, что здесь Шекспир намеренно ироничен. Стоит сыграть этот эпизод в соответствии с контекстом (конечно, если это не будет противоречить замыслу режиссера), и в зале наверняка раздастся смех. Призрак Гамлета-старшего называет себя «лучезарным ангелом», поэтому мы имеем полное право заподозрить его в отсутствии объективности. Если Клавдий действительно был «отбросом», то без «волшбы» он обойтись не мог. Конечно, обаятельный, веселый и умный младший брат для человека, который считал себя «лучезарным ангелом», всего лишь «отбросы», однако неудовлетворенная женщина, возможно, посчитает того же младшего брата весьма привлекательным.

«…Что можно жить с улыбкой и с улыбкой быть подлецом»

Но наступает рассвет, и Призраку приходится уйти. Гамлет остается один и начинает обдумывать план мести. Шекспир дает нам полную возможность следить за ходом его мысли и размышлять о том, что из этого получится (потому что мы прекрасно знаем, что будет дальше).

Во-первых, Гамлет ни на мгновение не сомневается в словах Призрака. Видимо, Призрак очень убедительно копирует манеру речи покойного короля. Чуть позже Гамлет говорит об этом Горацио:

А что до привиденья,

То это честный дух, скажу вам прямо.

Акт I, сцена 5, строки 137–138

Не сомневается Гамлет и в том, что Клавдий убил его отца. У принца есть причина ненавидеть Клавдия, укравшего у него трон, поэтому он готов поверить любому обвинению в адрес дяди; доказательств ему не требуется. Когда Призрак впервые называет Клавдия убийцей, Гамлет говорит:

О вещая моя душа! Мой дядя?

Акт I, сцена 5, строки 40–41

Он это чувствовал! Знал заранее!

Но если Гамлет уверен, что Призрак говорит правду, не сомневается в том, что его дядя — убийца, и клянется помчаться к мести, «как помысел», то почему же он этого не делает?

Это же проще простого. Стоит только оказаться неподалеку от Клавдия или преднамеренно приблизиться к нему, выхватить кинжал — и дяди нет.

Подобный вопрос задают всегда. Гамлета изображают человеком нерешительным, мыслителем, неспособным на действие, и придумывают тысячи сложных объяснений (часто сугубо фрейдистских).

Однако я считаю, что ничего сложного тут нет. Если бы Гамлет стремился к мести только ради мести, если бы он хотел отплатить за убийство отца любой ценой, то казнил бы Клавдия немедленно, как только смог бы коснуться его тела кинжалом.

Но Гамлету этого недостаточно (о чем говорит множество намеков, разбросанных по всей пьесе). Он хочет стать королем. Убийство Клавдия на глазах возмущенных солдат и придворных, после чего его схватят и немедленно казнят, Гамлета совершенно не устраивает. Даже если принцу удастся убить Клавдия и спастись бегством, как после этого убедить датских вельмож сделать его королем?