Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

Азимов Айзек

Титул принца Камберлендского принадлежал наследнику шотландского престола (так же, как наследнику английского принадлежал титул принца Уэльского). Действительно, говоря о «наследстве», Дункан имеет в виду то, что следовало бы прямо назвать жестким порядком престолонаследия.

Для Макбета это звучит как гром среди ясного неба. Желание предыдущего короля (возможно, любимого народом) оказывало сильное влияние не только на общественное мнение, но и на отношение знати. Если бы все привыкли считать Малькольма наследником престола, то после смерти Дункана он стал бы королем автоматически.

Внезапно становится

ясно, что Судьба не коронует Макбета без его собственных усилий. Если Макбет хочет стать королем, ему придется что-то предпринять. Он размышляет:

Принц Комберленд мне преграждает путь.

Я должен пасть или перешагнуть.

Акт I, сцена 4, строки 48–50

«…В Инвернес»

Но пока наступает время для праздника и ликования. Король собирается посетить замок Макбета, чтобы устроить совместный пир со своим великим полководцем и любимым родственником и укрепить дружеские связи с ним. Он говорит Макбету:

Мы едем в Инвернес к тебе

В залог скрепленья нашей тесной дружбы.

Акт I, сцена 4, строки 42–43

Инвернесс находится в 50 милях (80 км) к западу от Форреса. Именно там находится замок Макбета, в котором живет его жена, леди Макбет.

«…Пусть женщина умрет во мне»

Макбет посылает жене письмо; в следующей сцене леди Макбет читает его. Это ее первый выход. Мы знаем эту женщину только как леди Макбет, что, может быть, и неплохо, потому что жена исторического Макбета носила не слишком благозвучное имя Груох.

Леди Макбет реагирует на рассказ о роковых сестрах совсем не так, как ее муж. Без малейшего промедления она тут же приходит к выводу, что необходимо расчистить путь к трону как можно скорее. Женщина размышляет вслух:

Сюда, ко мне, злодейские наитья,

В меня вселитесь, бесы, духи тьмы!

Пусть женщина умрет во мне. Пусть буду

Я лютою жестокостью полна.

Акт I, сцена 5, строки 41–44

После этого пассажа можно подумать, что леди Макбет воплощение злодейства в женском облике. Но Шекспир был к ней несправедлив.

Согласно дошедшим до нас фрагментарным сведениям о ранней истории скоттов, леди Макбет была внучкой шотландского короля Кеннета IV, который принадлежал к роду, соперничавшему за трон с родом Дункана. Кеннет IV погиб в битве с Малькольмом II, дедом Дункана.

В клановом обществе первобытной Шотландии историческая леди Макбет была кровным врагом Дункана. (Ее муж был сыном сестры Малькольма II, а потому кровная месть на него не распространялась.) В таких обстоятельствах леди Макбет могла (и, возможно, делала это) подбивать мужа на мятеж против беспечного короля.

Именно это и произошло. Если Макбет, поощряемый женой, действительно стремился завладеть троном, то, с точки зрения тогдашних шотландских нравов, в этом не было ничего необычного. Он собрал войско и поднял восстание.

Так, Холиншед сообщает: «Он (Макбет) сразил короля у Энверса [47] или, как говорят некоторые, у Ботгосуана в шестой год его (Дункана) правления». Холиншед пишет не «убил»,

а «сразил» (slew), что означает гибель в бою. Кстати, Ботгосуан — поле в 30 милях (48 км) к северо-востоку от Инвернесса.

47

Инвернесса

Однако восстание и гибель Дункана в бою не соответствовали целям Шекспира. Он хотел написать кровавую трагедию об ужасном убийстве, ведьмах и отчаянии. В поисках подобной истории он перерыл всего Холиншеда и нашел краткое упоминание об убийстве шотландского короля Дуффа одним из его вассалов Дональдом. Дональд не собирался убивать короля, но его толкнула на это жена. Дональд совершил убийство, когда король спал, находясь у него в гостях.

Шекспир позаимствовал этот сюжет, но сделал убийцей именно Макбета, навсегда заклеймив человека, который, возможно, ничего подобного не замышлял и не совершал. Более того, Шекспир на веки вечные осудил леди Макбет за преступление, которое на самом деле совершила леди Дональд.

Перед нами наглядный пример того, как может исказить истину перо гения. Впрочем, у Шекспира можно найти и более красноречивые примеры вопиющей несправедливости. Наверно, самой прискорбной является история Ричарда III.

«…Он — гость»

Но вернемся к Макбету, описанному Шекспиром. Макбета все еще мучает совесть.

Дункан прибыл в замок Макбета, познакомился с леди Макбет и теперь обедает. Но Макбет, который не может найти места от неуверенности и тревоги, ушел из-за стола и что-то бормочет себе под нос, подыскивая доводы против убийства. В конце концов, кроме божественного права королей и вассальной клятвы существует еще и третий фактор, куда более древний и в некотором отношении более страшный. Макбет спорит с собой:

Я — родственник и подданный его,

И это затрудняет покушенье.

Затем он — гость. Я должен был бы дверь

В его покой стеречь от нападений,

А не подкрадываться к ней с ножом.

Акт I, сцена 7, строки 13–16

Священный долг гостеприимства уходит корнями в доисторические времена. В эпоху, когда человек мог рассчитывать на безопасность только в пределах своей деревни или места обитания своего племени, путешественники были вынуждены полагаться на гостеприимство незнакомых людей; инстинкт самосохранения диктовал жесткие правила, запрещавшие хозяевам применять силу по отношению к незнакомому гостю, который завтра мог оказаться твоим хозяином. Долг обязывал хозяина; причинить гостю вред или позволить сделать это другим считалось тягчайшим преступлением.

Так, когда Лот из Содома принимал гостей (которые были ангелами, но сам Лот об этом не знал), нечестивые содомиты решили «познать» незнакомцев силой. Согласно священному долгу гостеприимства, Лот готов был скорее отдать на поругание толпе своих невинных дочерей, чем позволить дотронуться до гостей (Быт., 19: 1–8).

Таким образом, на Макбета обрушивается лавина запретов. Человек, которого он хочет убить, его суверен, его король, его родственник и его гость. Более того, он стар, слаб и добродетелен. Но самое страшное предательство — это убить спящего человека.