Путница
Шрифт:
Вор почему-то поскучнел, но возражать не стал.
Идти пришлось недалеко, на соседнюю улицу. У порога молельни Рыска замялась. Хольге она исправно молилась и заветы ее соблюдала, как могла, но весковый молец отбил девушке всю охоту заходить в земную обитель Богини. Вдруг Хольга действительно не любит видунов? Лучше и ее не раздражать, и самой поберечься.
Жар, напротив, поднялся по ступенькам как к себе домой. Оттеснил Рыску и уверенно, но осторожно потянул за ручку двери. Та, предательница, все равно заскрипела, и молец, в благоговейном молчании стоявший
По рассказам друга Рыска почему-то вообразила, что Жар и здешний священнослужитель похожи как две капли воды, только один молодой жулик, а другой старый, такой же бойкий и хитроглазый. Но молец оказался щуплым, едва начавшим седеть мужчиной лет сорока, ростом, пожалуй, даже чуть ниже Рыски. Правой руки – точнее, ее кисти – у него действительно не было, однако длинный рукав рясы успешно это скрывал. К тому же под мышкой калека держал Хольгину книгу, большую, с золочеными уголками, и если бы Рыска не знала, куда смотреть, то вовсе не заметила бы его увечье.
– О, Жар! – обрадовался молец. – А я-то, грешным делом, решил, что ты домой удрал и мне самому пол мести придется.
– Что вы, – уныло ответил парень, надеявшийся, что священнослужитель занят каким-нибудь богомольцем. – Я только за сестренкой сбегал, она сегодня в кормильне выступала.
– Наслышан, наслышан, – улыбнулся девушке молец. – Знаменитая Рыска-с-Хутора, верно? – Голос у него был тихий и мягкий, взгляд прямой, ясный, и в другое время девушка, пожалуй, сразу прониклась бы к нему расположением. Но сейчас ей было не до того.
– Скажите, пожалуйста, к вам Альк недавно не заходил? – нетерпеливо спросила она.
– Нет, – с сожалением ответил молец, догадавшись, что для девушки его ответ очень важен. – Что-то случилось, милая? Я могу помочь?
Рыска сникла. Где живет Сива, она не знала, и дальше искать саврянина, похоже, было бесполезно.
– Я… Мы просто беспокоимся, – пробормотала она, отступая и опускаясь на лавочку у стены. Жар вытащил откуда-то растрескавшееся по краям корытце, вылил в него остатки воды из большой медной чаши перед статуей, обмакнул туда веник и пошел кропить пол, освящая и одновременно прибивая пыль.
Молец присел рядом с девушкой, бережно уложил книгу на колени. В молельне пахло людским потом, сладковатым чадом и немного – полевыми цветами, большой букет которых стоял в вазе как раз возле лавки. Половина светильничков перед статуей выгорела до дна, и прорех в одуванчиковом поле огоньков становилось все больше и больше. Одни угасали медленно, отчаянно цепляясь за остатки фитиля, другие, напротив, ярко вспыхивали, прежде чем исчезнуть. Дымки обвивали статую Хольги, как слетающиеся к настоящей Богине души.
– Любо-дорого поглядеть, верно? – как ни в чем не бывало заметил молец, кивая на Жара. – Старается. Уже под коврик почти не заметает, только под статую – ее-то не поднимешь, чтобы носом ткнуть.
Рыска несмело улыбнулась:
– Он вообще-то хороший. Просто… убирать не любит.
– Хороший, – согласился священнослужитель. – Шебутной только, еще
– Некоторых и припечет – не поможет, – вырвалось у девушки.
– Читать в книге души человеческой может только Хольга, – с мягкой укоризной напомнил священнослужитель. – Нам же остается лишь гадать, что скрывается под обложкой. Верить. Надеяться. Беспокоиться. Иногда это куда важнее телесной помощи.
Жар открыл дверь и с размаху выплеснул содержимое корытца в канаву. В молельне резко потемнело – ворвавшийся в нее ветер пробил широкую черную просеку в огоньках.
– У тебя чего, глаза повылазили?! – заорал проходящий мимо мужчина, приподнимая обрызганную полу плаща и пытаясь рассмотреть ущерб.
– Это Хольгина благодать на тебя излилась, добрый человек, – смиренно ответил вор. – Возрадуйся и неделю не мойся.
Прохожий разглядел его рясу, смутился и поспешил дальше, не замечая, что «молец» осеняет его спину отнюдь не Хольгиным знаком.
– Жар! – неодобрительно окликнул настоящий священнослужитель, не видевший, что творит помощник, но успевший пролистать эту «книжечку».
– Я лучше снаружи подожду, – пробормотала Рыска, вскакивая с лавки. – Душно тут.
«И вдруг Альк мимо пройдет?»
– Да поможет вам пресветлая Хольга. – Молец проводил девушку сочувственным взглядом и отправился совестить помощника.
Просто стоять на крыльце было зябко и тоскливо. Рыска сама не заметила, как спустилась по ступенькам и медленно пошла вдоль улицы. Ну куда, куда мог пропасть Альк?! А вдруг он в крысу превратился? Или с путником сражается? Или просто сидит на камне в чистом поле, невидяще глядя перед собой, как с ним часто бывает?
В такое позднее время была открыта не только молельня. Более того – некоторые заведения только по ночам и работали, и посетители слетались на три зеленоватых огонька над дверью, как мотыльки. На пороге дополнительной приманкой стояла девица в кружевной рубашке и короткой – до колена, вот срам-то! – юбке. «Цыпочка» покосилась на Рыску, но быстро поняла, что это не конкурентка и не клиентка, и презрительно отвернулась.
Рыска смутилась, спохватилась, что зашла уже слишком далеко, но зачем-то в последний раз окинула взглядом «курятник»… и оцепенела.
Окна на втором этаже были открыты, а в угловой комнате еще и занавески отдернуты. Тот, кто искал там утех, не боялся ни ревнивой жены, ни сплетен. Свет подвешенной к потолку лампы мягко переливался на серебристых косах, ручейками стекал по мышцам обнаженного торса.
На подоконник упал расшнурованный корсет. Освобожденные груди, полные и заостренные, как у козы, удобно легли в чашечки мужских ладоней. Альк ухмыльнулся, медленно пошевелил пальцами, что-то сказал. Девица рассмеялась – вульгарный, визгливый смех далеко разнесся по улице – и шутливо ударила его по руке. Мужчина в ответ толкнул ее в грудь растопыренной пятерней, опрокидывая на кровать, и тоже пропал из виду.