Пьяная боль

Кит Тата

Катерина являла собой красивую женщину с пышными вьющимися волосами, черными как вороново крыло. Её улыбка светилась добротой и теплом в момент, когда она смотрела вниз на Дениса, который, почему-то, был в кокошнике и беззубо улыбался так же задорно, как и его мама.

— Денис тогда был первоклашкой и это его первое выступление на родительском собрании. Он стащил кокошник у своей одноклассницы и вбежал в кадр, когда мы с женой фотографировались для какого-то классного альбома. В общем, с тех пор эта фотография всегда со мной.

— Это всё, конечно,

бесконечно мило и трогательно, — откашлялась я и вернула ему портмоне, которое он тут же спрятал в кармане. — Но я так и не поняла для чего вы здесь.

— Но теперь ты поняла, почему Денис поступил так, как поступил?

— Нет, — покачала головой. — Если он хотел меня от чего-то обезопасить, то мог бы так и сказать, а не выкидывать из жизни как беспородную псину, которая умудрилась залететь, якобы не от него…

— Я стал для него таким примером, Полина.

— Нет, Михаил Ильич, в вашем случае всё было совершенно иначе. Жена была, хотя бы, в курсе и сама пришла к этому решению, предварительно все вам объяснив, а не выставляла за дверь. Вы хоть представляете, каково мне? Я оказалась одна с пьющей матерью и ребенком! Вы думаете, я была готова к такому повороту событий в свои двадцать лет? Вы думаете, я не испугалась?

— Ему тоже это решение далось нелегко. Он наказывает себя работой, спит в машине или, вообще, не спит сутками. Он несколько раз приезжал под твои окна пьяный в хлам. Спал в машине до утра и снова возвращался на работу.

— Откуда вы знаете, что он спал под моими окнами?

— Установил за ним слежку. Испугался, что он может натворить еще большую глупость, чем уже сделал и для собственного спокойствия приставил за ним пару человек. Если бы он не был занят мыслями о тебе, то заметил бы слежку уже в первый день. Но ты занимаешь слишком много места в его голове.

— И, что мне теперь? Пожалеть мальчика и попросить, чтобы больше так не делал?

— В этом есть и моя вина, поэтому я хочу тебе предложить свою поддержку. Финансовую. Я полностью обеспечиваю тебя и твоего ребенка до тех пор, пока ты сама не встанешь на ноги, ну, или Денис не возьмется за голову.

— А всё так хорошо начиналось…

— Не спеши отказываться, Полина, — перебил он меня, коснувшись руки, которой я все еще сжимала ключ от машины. — От тебя ничего не требуется. Я даже не прошу у тебя возможности видится с внуком. Я сниму или куплю тебе квартиру. Обеспечу всем необходимым: врачи, обследования, условия. Куда ты одна, да еще и с ребенком и пьющей матерью? Сама подумай.

— Знаете что, Михаил Ильич, — остановила на нем взгляд полный злобы. — Я вам не какая-то сиротка с улицы, которую нужно подобрать и обогреть, чтобы не вякала где-то на углу. Ясно?

— Я не это имел…

— Я слушала вас, — оборвала его. — Теперь и вы дослушайте меня. Во-первых, моя мама не пьёт уже больше четырех месяцев и нашла отличную работу. Во-вторых, мой ребенок, моё здоровье и мои условия жизни, не ваше дело. Не лезьте туда, куда вас не просят. А, в-третьих, я выхожу замуж. Можете так и передать своему сынишке,

когда в следующий раз будете утирать ему сопли. Всего доброго.

Швырнула ключ на приборную панель и попыталась открыть дверь, но она не поддалась.

— Откройте эту чертову дверь! — завопила я, сдерживая слезы обиды.

— Я хотя бы имел возможность с тобой поговорить, — неожиданно громко и серьёзно заявил Михаил Ильич. — А Денису ты дала бы шанс так же объясниться? Хоть немного выслушала бы его?

— Теперь я и вас не хочу слушать. Откройте дверь!

— Полина…

— Откройте! — завопила я, что было сил.

Дверь поддалась, и я практически выпала из салона на холодный мокрый асфальт. С размаху хлопнув дверью, продолжила свой путь к автобусной остановке.

Пряча нос в шарфе, старалась унять дрожь и редкие слезы, дорожки которых неприятно холодили лицо.

Помощники хреновы!

Глава 37. Дэн

Разрушающий бит с танцплощадки пульсом бьёт по венам. Каждый новый удар подобен тупому гвоздю, что технично вколачивают мне в висок.

Отгороженный от самой шумной зоны клуба звуконепроницаемыми стенами своего кабинета, не могу перестать чувствовать сумасшествие беснующейся толпы под очередной бессмысленный трек.

Середина недели. Четверг. А клуб набит под завязку, словно завтра воскресенье.

Снова пробегаюсь взглядом по бумагам и снова нихрена не понимаю в веренице бесконечных цифр и аббревиатур. Уже почти ночь. Мозг давно отказался работать и только я продолжаю делать вид, что катастрофически занят.

Пошло оно!

Отшвыриваю бумаги, откидываюсь на спинку мягкого кресла. Беру со стола пачку сигарет, достаю одну и закуриваю. Впечатываюсь затылком в подголовник и выпускаю столб сизого дыма в потолок. Устало закрываю глаза, чувствуя, как ноет каждая мышца тела, пропитанная табачным ядом.

Сон на диванчике в кабинете или сидя в кресле, явно, не идет на пользу. Да и хрен бы с ним. Лучше уж так, чем возвращаться в квартиру, где меня никто не ждет.

Она не ждет.

В сотый раз бросаю взгляд на очки Полины, которые, каким-то образом, стали моим талисманом. Сам того не замечая везде ношу их с собой. Они сопровождают меня в поездках, находясь на приборной панели внедора. Они со мной в любом заведении, будь то клуб, ресторан или кафе.

Пройдет… Убеждаю себя каждый день. Каждый день на протяжении вот уже четырех месяцев я пытаюсь себя убедить в том, что всё пройдет.

Жопа зажила и эта рана тоже заживет.

Вот только я обманываю самого себя. Эта рана гораздо глубже. Она оставлена во мне и разбросана по всему телу и душе, подобно последствию от взрыва осколочной гранаты. И самый большой осколок царапает грудак изнутри, не давая забыть. Особенно остро впивается вечером, когда нужно возвращаться в квартиру, где ее нет.

Я уже даже не помню, каково это — дом без неё. Ей хватило полтора месяца, чтобы впиться мне в мозг и выселить все те воспоминания, что были до нее.