Пьяная боль
Шрифт:
— А чё? — выдыхает он насмешливо. — Думаешь, старику уступлю? — он снова начинает смеяться и я снова ударяю его о стену, что опять приводит его в некое подобие адекватности. — Целку её приручить смог, а саму — нет?
Башню в момент срывает. Бью его по роже. Он лишь продолжает смеяться. Бью еще раз и еще. Он валится на землю и прячет лицо в сгибе локтей, прижав ноги к груди. Смеха уже не слышно.
Из клуба выбегает Аленка и вцепляется мне в руку, пытаясь оттащить:
— Не надо, Дэн! Ты
Одергиваю руку.
— Что, сука?! — кричу я и толкаю ногой эту кучу обдолбанного дерьма. — Уже не так весело, да? Целку я приручил… Да ты и ногтя ее после таких слов не стоишь, гондон!
С асфальта раздается тихий смех. Аленка снова цепляется мне в руку, боясь, что сорвусь и точно убью этого урода. А я ведь хочу. Я действительно хочу убить его прямо здесь и сейчас. И плевать на последствия. Плевать, вообще, на всё, если его убийство поможет отгородить Полину от этого избалованного нарика.
— А кто стоит? Ты стоишь? — нагло спрашивает белобрысый, сев на мокром асфальте. Утирает кровавые сопли и сплевывает сгусток крови рядом с собой. — Ты, что ли, стоишь её ногтя?
Сжимаю кулак и бью, что есть силы. В стену. Потому что еще один удар по его тощей роже и он труп.
— Знаешь, сколько я мечтал, чтобы она так же бежала с политеха ко мне, когда выдел как она бежит к тебе? Знаешь?
Молчу. Тяжело дышу и пристально смотрю на то, как он пытается подняться с асфальта и не может. Аленка помогает ему.
— Ты её бросил. Беременную, — ядовито протягивает он. — А я подобрал. Подобрал. И теперь я для неё бог, а ты кусок говна под ногами.
— Подобрал?! — в два шага преодолеваю расстояние между нами и хватаю его за грудки, снова ударяя о стену. — Подобрал, сука?!
Трясу его. Он снова и снова бьётся о стену, то спиной, то головой, пока меня не оттаскивают от этого куска мяса.
Батя. Захватывает мою шею сгибом локтя и заламывает руку за спину.
— Денис! — кричит он мне в ухо. — Убьёшь, блять!
— Убью! — рычу я, не помня самого себя. — Убью, сука!
Аленка бросается на колени перед обмякшим обсосом. Трясет его за плечи и он приходит в чувство. Смотрит на меня затуманенным взглядом и снова начинает ржать.
Это выбешивает еще больше. На помощь бате приходит Арчи. Только их сдерживающая сила не позволяет мне довести начатое до конца.
— Уведи его! — кричит Арчи Аленке и та подхватывает его под руку, уводя прочь всё еще смеющегося гондона.
Мужики продолжают меня держать, пытаясь успокоить. Дергаю плечами и скидываю их нахрен.
— Дэн, блять! — толкает меня Арчи. — Какого хуя ты устроил?
— Нихуя! — огрызаюсь я и бью в стену.
Еще. Еще. И еще.
По трясущимся пальцам стекает кровь из разбитых костяшек. Похуй.
—
Строгое. Батино.
Игнорирую.
Хлопаю себя по карманам брюк и понимаю, что сигарет с собой не взял.
Арчи без слов понимает, что я хочу, и протягивает мне пачку с зажигалкой. Достаю одну, прикуриваю трясущимися от адреналина руками. Не чувствую холода. Конец октября. Кое-где уже лежит снег, а я не чувствую ни холода, ни тепла.
Только ярость.
Арчи молчит. Понимает моё состояние, так как сам недавно прибывал в подобном, из которого я его и вытащил.
Не молчит только батя.
— Что за хуйню ты сейчас устроил? Совсем границ не чувствуешь?
— Не чувствую, — киваю я и зажимаю зубами тлеющую сигарету. Протираю руки от крови снегом. — Нихуя не чувствую. Сдох я.
Бросаю окровавленный снежок в стену. Разворачиваюсь и иду в пустынную подворотню. Без цели. Просто, чтобы уйти. Свалить подальше. Возможно, нахуяриться где-нибудь в хлам и забыться.
Всё забыть.
Её забыть…
Глава 38. Полли
Машина раздражающе медленно везет нас по городским пробкам. Меховой воротник белоснежной шубки неприятно щекочет шею.
Мама смотрит в окно и нервно теребит в руках букет невесты.
Мой букет.
Каждый новый поворот, каждый новый километр всё больше и больше приближают меня к загсу, в котором через полчаса назначена регистрация брака между мной и Костей.
Я дала своё согласие в тот же вечер после разговора с Михаилом Ильичом.
Назло.
Чтобы не видеть и не знать их жалостливых или виноватых взглядов в мою сторону. Чтобы не чувствовать присутствие Дениса, словно дышащего мне в затылок, хотя его даже рядом и нет.
Согласилась, в доказательство того, что с уходом из жизни Саидова я сама не перестаю существовать. Я так же могу найти себе новое приключение или даже мужа, который меня боготворит.
Именно этими мыслями я настраивала сегодняшней ночью свою уверенность, последний раз ночуя в квартире родителей.
Да, Костя влюблен или, возможно, вовсе меня любит. Его нежность и забота проявляются в каждом робком прикосновении, в звонках, в которых он меня спрашивает о моем самочувствии и не нужно ли мне что-то привести или ему приехать самому. Он подстраивает под меня свои планы, отгораживает от давления своих родителей, которые отчего-то решили, что я должна непременно жить с ними и рожать у них на глазах.
Хотя… Так было до моего признания им, что ребенок не от Кости. До сих пор помню ту звенящую в ушах тишину, когда после их очередного длинного монолога о том, что для меня лучше, я не выдержала и призналась им в том, что это не их внук.