Пьяная вишня
Шрифт:
– Сейчас решу, – сказал вслух Антон, продолжая медленно идти по переулку и стараясь сосредоточиться.
Погода стояла отличная, и, несмотря на ночное время, на улице было по-летнему тепло, хотя был еще лишь май. Антон ощутил сладкий, веющий откуда-то аромат цветущей сирени и с удовольствием втянул носом воздух. Перевозбуждение, вызванное недавним выступлением, все еще до конца не прошло, хотя и было немного снято выпивкой.
«Но почему я должен что-то обязательно выбирать? – с легкой досадой подумал Антон. – А нельзя сразу получить все?! По-дурацки жизнь устроена!»
Тут он представил, как приглашает музыкантов и они заваливаются
Подул ветерок, и сладкий запах сирени отчего-то сменился сильной вонью. Антон машинально повернул голову. В боковом переулочке стоял большой, доверху заполненный помойный бак. Наверху, на куче отходов, сидела черная кошка и что-то смачно пожирала. Антон зачем-то свернул к мусорке, и кошка, сверкнув на него круглыми желтыми глазами, спрыгнула на асфальт и мгновенно исчезла, словно ее и не было. Вслед за ней с бака с гулким стуком упала пустая консервная банка. Антон с силой пнул ее ногой и, наклонив голову, прислушался, как она громыхает, подскакивая на асфальте.
– Ти-та, ти-та, ти-та-та, – пропел Антон и довольно захихикал. – Музыка мусора.
– Какого черта?! – раздался в этот момент хриплый тихий голос.
Антон вздрогнул от неожиданности, осмотрелся и подошел к чему-то непонятному, лежащему у стены дома за мусорным баком. Тусклый фонарь, стоящий неподалеку, освещал это неровным желтоватым светом. Антон склонился и вгляделся. То, что он поначалу принял за кучу тряпья, оказалось живым существом. Антон достал из кармана очки, нацепил на нос и наклонился еще ниже. Это была женщина неопределенного возраста, с испитым лицом, синяком под заплывшим глазом и расцарапанной в кровь щекой. Она была необычайно грязной, едва прикрытой рваными тряпками. Ее запухшие глаза поблескивали, изучая Антона. Но она тут же отключилась и, тихо всхрапнув, уронила голову на асфальт.
Антон смотрел на нее во все глаза. Он ощущал такое сильное физическое возбуждение, что у него буквально свербило внизу живота. Антон тронул женщину носком туфли, но она лишь что-то невнятно буркнула и вновь захрапела. Он воровато огляделся по сторонам. Время было уже за полночь, и переулок выглядел безлюдным. Антон отошел к небольшому газончику, поросшему еще короткой, но густой первой травкой, и бережно опустил на нее сумку с гобоем. Затем вернулся к женщине, на ходу расстегивая ширинку брюк. Возбуждение уже ударило ему в голову не хуже водки, и он себя не контролировал. Перевернув женщину ногой, словно большую тряпичную куклу, он закинул подол ей на спину и стянул что-то, напоминающие трусы. В нос ударил запах, заставивший содрогнуться от отвращения. Но вид мягкого пухлого тела лишил остатков разума.
После Антон брезгливо вытерся носовым платком, бросил его на неподвижно лежащую женщину, которая продолжала спать, изредка всхрапывая и посвистывая, и глубоко, удовлетворенно вздохнул. Он застегнул брюки, поправил рубашку, потом взял сумку с гобоем и торопливо направился в сторону метро. От только что полученной встряски и выброса адреналина опьянение начало проходить. Антон ощутил спад настроения и купил в палатке возле метро банку какого-то слабоалкогольного сладкого коктейля. Когда подходил к своему дому, то был снова прилично пьян, так как по пути выпил еще банку коктейля. И уже возле дома зашел в круглосуточный магазин и взял бутылку водки и две
Оля сразу открыла ему. Она была в коротком ярком халатике, оживленная, раскрасневшаяся и явно расстроенная долгим ожиданием. Ее светлые волосы мягко блестели под светом лампы, и Антон почему-то упорно смотрел на них, избегая взгляда Оли.
– Где ты так долго задержался? – сурово спросила она, беря сумку с гобоем.
– Ну, лапуля, ты же знаешь, – приторным голосом начал Антон, стараясь не дышать на нее, – мы там с друзьями, моими товарищами и коллегами…
Он заулыбался и прижал ее к себе. Но она тут же отстранилась и зло прищурила глаза.
– Стресс необходимо было снять, – продолжил Антон, снимая обувь и стараясь не упасть. – Ну ты же все знаешь, чего я тебе тут рассказываю? Концерт тяжело мне дался, очень тяжело. С трудом до конца выдержал. Устал как собака.
Антон наконец снял туфли, выпрямился и начал стягивать рубашку.
– Сашка к тому же упился, – усмехнулся он и кинул рубашку на пол. – Пришлось к метро его тащить буквально на себе. А что делать? А кому легко?
– Все как всегда, – нахмурилась Оля. – Надеюсь, обошлось без падений на асфальт и ползания на четвереньках… Ты зачем белую рубаху на пол кидаешь? – возмутилась Оля.
– Ну, зая, она уже несвежая, ее постирать нужно. Да, любимая, постираешь? – заговорил он умоляющим тоном и дурашливо захлопал глазами. – Ты же умница у меня и красавица! И я так тебя люблю!
Антон направился в ванную, сказав, что купил пиво для нее.
– Бог мой! Не хочу я никакого пива! – проворчала Оля и пошла на кухню. – Давай там побыстрее, а то все давно остыло.
– Хорошо, – крикнул Антон, закрыл дверь на задвижку и пустил воду.
Потом снял брюки и внимательно уставился на свой член. Тщательно промыв, обработал антисептическим средством.
«Ну не дурак ли я? – сокрушался он, вспоминая свое приключение возле помойного бака. – Вечно вляпаюсь в какое-нибудь дерьмо! Ладно, может, пронесет и на этот раз. Недели через две узнаю. Но Ольке лучше ничего не говорить».
Антон вытерся, потом еще раз зачем-то тщательно помыл руки. Надев старенький застиранный махровый халат, он вышел из ванной и направился в кухню. Оля ждала его за накрытым столом. Антон сел, радостно потирая руки и оглядывая жареную курицу и тарелку с салатом. Но есть он почему-то не стал. Открыв пиво, начал курить. И сразу стал торопливо рассказывать о сегодняшнем выступлении. Он без конца возвращался к своему удивительно удавшемуся соло, к плохо «махавшему» дирижеру, подробно разбирал игру коллег. Через пару часов Антон внимательно посмотрел в побледневшее осунувшееся лицо Оли и сказал:
– А ты устала, лапуля. Я тебя вновь сильно загрузил. Но ты же знаешь, как я тяжело отхожу после программ. Ты иди, ложись. Я скоро.
Оля глянула на него осоловевшими глазами, молча кивнула и ушла в спальню. Антон сидел еще около часа и без конца курил. Постепенно душевное равновесие начало восстанавливаться. Антон ощутил внутреннее опустошение и пришедшую вслед за ним неимоверную усталость. Он выкурил еще одну сигарету, допил пиво, потом тщательно почистил зубы. Зайдя в темную спальню, Антон забрался под одеяло и прижался к теплому боку спящей Оли. Он обнял ее одной рукой, легко потерся щекой об ее голое плечо, устраиваясь удобнее, и уже через секунду спал, чему-то безмятежно улыбаясь…