Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6

Маллоу М. Р.

Послышался грохот, пыхтение, поминания шайтана, стукнула дверца, в шофферской кабине плюхнулись на сиденье. Невидимая рука раздвинула снаружи брезент и в кузов грузовика въехал сначала уже знакомый обтянутый кожей стол, за ним три или четыре штатива. Затем последовало нечто, похожее на буфет. Этот предмет был оборудован спереди эбонитовым табло, на котором располагались медные ручки, четыре разных циферблата, круглые предметы, напоминающие дверные звонки и некое сооружение на шарнирах, больше всего похожее на медное бра. Буфет, прижимая к груди, как упитанную любовницу, внес Мухаммед-Второй.

За его спиной Мухаммед-Третий поддерживал волочившиеся провода.

Источая запах дешевого табака, они уселись на пол и закричали шофферу.

— Не кричите! — каркнула миссис Кеннел. — Я не выношу шума!

— Тетя Элизабет, — Ральф не спускал глаз с рук тетки, — а что это?

— Дигиталин, дорогой, — тетка прыснула из шприца тонкую струйку. — Это придаст тебе силы. Протяни-ка тете левую руку и полюбуйся на эти забавные медные штуки. Неправда ли, в них есть нечто эротическое?

— Вам тоже это кажется? — пробормотал Джейк, рассматривая застекленную витрину «буфета» и стараясь не видеть, что происходит с его рукой.

— Всю мою жизнь, — заверила тетя Элизабет. — Удивительно, как можно показывать широкой публике предметы, так удивительно напоминающие женскую грудь. Это же неприлично!

С этими словами она сунул шприц в несессер и устроилась удобнее на складном табурете.

— Теперь, дорогой племянник, слушай внимательно.

Грузовик зарычал, зафыркал и сорвался с места.

* * *

Сердце колотилось, в голове звенело, предметы расплывались перед глазами, но дигиталин помогал не свалиться без сил, так что Саммерс вполне уверенно держался на ногах. Некоторая робость в движениях выглядела совершенно естественной — Ральф очень волновался. Д.Э. Саммерс был спокоен.

Скоро он увидел поле — ветер непрерывно вздувал песок. На поле стояли несколько «Юнкерсов», удерживаемых тросами, чтобы их не подняло в воздух. Грузовик подпрыгивал на ухабах, спускаясь, и с высоты все еще можно было рассмотреть надпись на крыше дощатой хибары: CAIRO.

Аэропорт становился ближе. Вот в тени самолетных крыльев стало видно нечто, прикрытое брезентом — скорее всего, емкости с топливом, и переминающийся с ноги на ногу неразгруженный верблюд с бидонами вместо вьюков вдалеке, и два-три таксомотора возле аэропорта. Шофферы в них явно спали.

— Скорее! — закричала миссис Кеннел в кабину, отодвигая брезентовую занавеску и указывая Мухаммеду зонтиком. — Они уходят!

По взлетной полосе ехал, готовясь подняться в воздух, аэроплан.

— Туда! Туда, а не сюда, тебе говорят! Поворачивай, болван, поворачивай!

Грузовик с грохотом несся вперед. Он пересек взлетную полосу, оказался на пути у аэроплана и, завизжав шинами, остановился. Пилот, не успевший еще разогнаться достаточно и не имевший пространства для того, чтобы свернуть, выключил двигатель.

Прошло не меньше трех минут.

Дверь пассажирской кабины открылась.

— Какого черта! — заорал Вандерер.

— Прошу прощения, мистер Вандерер! — нетвердым голосом крикнул Ральф — его трясло с головы до ног. — Служба древностей! Выносите багаж!

— Что! Что вы несете, Кеннел!

— Какой сюрприз,

мистер Вандерер! — тетушка Элизабет приветственно помахала зонтиком. — Что, не ждали? Да, я и мой племянник — сотрудники каирской Службы древностей! Разве вам неизвестно, что нельзя вывозить древности из страны? Ай-яй-яй, а еще друг короля. Что только скажет его величество?

Миллионер скрылся из вида, а вместо него вылез трап. По этому трапу спустился человек респектабельного вида.

— Сидней Кори, личный адвокат мистера Вандерера, — представился он. — В чем дело, господа?

— Кеннел, Служба древностей Каира, — Ральф постарался принять небрежный вид. — Нам стало известно, что у вас на борту мумия и другие предметы — собственность страны. Прошу прощения, но нам придется произвести осмотр багажа.

— Какой там багаж! — послышался голос Вандерера. — Этот засранец такой же сотрудник Службы, как я!

И миллионер тоже спустился с трапа. Он держал руку за пазухой белого пиджака. За ним спустился Хэтфильд. Лоу не было. Куда он подевался, так никто никогда и не узнал. Вместо него появился чернявый мужик с румянцем во всю щеку, в таких же, как у Лоу, лаковых туфлях и такой же походкой вразвалку.

Кеннел с теткой молча наблюдали появление этой делегации.

— В чем дело? — грозно крикнула миссис Кеннел в сторону грузовика. — Ну?

Из грузовика вылез Мухаммед-Первый.

— Наш начальник, — заговорил он, — такой сильный начальник, без его разрешения никакой мумий не воруй, ни статуй, ничего нельзя трогай с места. Это каирская древность и музей очень сильный начальник! Он такой большой! Ты зайди в каирский музей, все там пилитка абиделано. Пол там, метлахский плитка, пилитка испанский, все сделано сейчас! Стеклы, кондишн там, воздух такой — пфррр, холодный! Такой вонь электрический, резиновый вонь там. Это очень сильный и очень уважаемый начальник!

Не обращая внимания на охрану, он подошел к миллионеру вплотную и только, что не пихнул его плечом.

— Я не знаю, какой ты там Ван Дерер или кто, кароч говоря, отойди.

— Валяйте, ребята! — крикнул Кеннел.

— Мистер Вандерер, — тихо сказал, склонившись к уху шефа, Кори, — мы, разумеется, можем организовать из американского посольства двух-трех детективов, но вообще говоря, я бы советовал решить этот вопрос.

Вандерер прошипел что-то сквозь зубы.

— Ну, потому, — мягко настаивал адвокат. — Послушайте меня, так будет лучше всего. Ну, потому что это ***** действительно из музея. Зачем нам неприятности?

— Иди сюда, Мухамед, и ты, Мухаммед, и ты, Мухаммед, — распоряжалась миссис Кеннел. — Выносите багаж! Vite, vite!

Чемоданы, кофры, мешки, ковры и ящики, один за другим, перекочевали на землю.

— Вы собираетесь потрошить личное имущество моей дочери? — воздух со свистом вырывался сквозь зубы миллионера.

— Нет, зачем? — улыбнулся Кеннел. — Мы воспользуемся современным методом — рентгеновским аппаратом. Эй, Мухаммед! Скажи там — заносите!

Феллахи, волнуясь, заговорили между собой. Непривычному к арабской речи уху европейца можно было разобрать только часто повторявшееся: «…мумиа?» и «рентген?»