Пять баксов для доктора Брауна. Книга 6
Шрифт:
— Ирен Адлер? — с улыбкой поинтересовался Саммерс.
— Да, да. Очень точное сравнение.
Джейк рассмеялся.
— Это она сама себя так назвала. Утверждает, что это первое имя, которое пришло ей в голову.
— Ничего удивительного, что ей вспомнилась именно эта особа. С чего ей вздумалось брать себе псевдоним?
— Ну, может быть, с того, что в школе она стреляла мальчишкам в шею сапожными гвоздиками? — коммерсант закурил и теперь невозмутимо пускал дым в потолок.
Некоторое время длилось молчание.
— Это она вам рассказала? — поинтересовался Фокс.
— Да.
— Вероятно,
— Позже, — Саммерс барабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Слушайте, мне все-таки нужен ваш совет. Это касается дела. Как по-вашему, чем бы я еще мог заниматься?
— Что же вы собираетесь делать?
— Просто хотел узнать ваше мнение.
— Ну, если бы вы сказали, что собираетесь, подобно Вандереру, заняться нефтью или играть на бирже, я бы сказал — не делайте этого. Если бы вы решили податься в артисты — я сказал бы, вы слишком капризны для этого. Капризны и своевольны, тогда как театральная карьера требует послушания прежде всего — и отнюдь не музам и не вдохновению, а вашему режиссеру, антрепренеру, директору, словом, разным людям. Покориться им вам не позволит характер. Так, как в свое время не позволил мне. Если бы вы решили бросить все и жить, как живут все — каким-нибудь служащим, я пожалел бы вас. Из вас вышел бы недурной репортер — но вы слишком не терпите над собой начальства. Открыть собственную газету или журнал? Стать издателем? Эта идея все еще не достигла головы вашего друга?
— Если эта идея достигнет его головы, нам понадобятся деньги. Они все равно нам понадобятся. Сейчас мы оплатим учебу его братьев, положим, сколько получится, на счет его родителей, остальное уйдет на дом. Второго Форда не будет, слово «кредит» отныне под запретом, так что…
Фокс пожал плечами.
— Подпольный бизнес также не ваша чашка чая — это довольно скучная вещь, и неизбежно заканчивается плохо. Вы хотите чего-нибудь определенного?
— Может быть.
— Je comprends [32] . Ну, что ж, это именно та материя, в которой бессильны теории. Дерзайте, юноша.
32
Je comprends (фр.) — я понял.
Cаммерс кивнул и вышел. Его ждал компаньон, чтобы обсудить дальнейший план действий.
На следующее утро поехали смотреть катакомбы Ком-Эль-Шукафа. Отстояли ужасающую очередь, чтобы спуститься в душную глубину по гулкой винтовой лестнице. Оценили глубину тоннеля и изображения усатых змеев на стенах. Потом были в зверинце. Потом решили играть в теннис.
Синела небесная вышина, растворяя городской гомон.
— Четыре унции колючек опунции! — кричал через весь корт Маллоу. — Удаляет трудновыводимые пятна с одежды и коров! Треска без единого волоска!
Он играл с Эдной — под мрачными прищурами Хэтфильда с напарником.
— Перед тем, как кануть в Лету, я желаю съесть котлету!
— Плоские шутки. Думаете, это сделает вас выше? — Эдна Вандерер подошла, снисходительно осмотрела невысокую фигуру своего соперника.
— Куда мне до этой оглобли — пожаловался Дюк. — Не ругайте меня, мисс. Меня нельзя ругать, я уже старенький. Голова стала не та — все забываю в стакане вставную челюсть.
Он сделал такое лицо, как будто и в самом деле во рту у него не осталось зубов и сказал:
— Шям-шям-шямпанского!
Все засмеялись.
— Фигляр! — Эдна ушла на свою половину и подала мяч.
Маллоу ответил. С каждой подачей девчонка злилась все больше, пока не опустила ракетку и не отвернулась, показывая, что игра окончена.
— Пойдемте лучше, погуляем, — сказала она, когда М.Р. подошел.
— Вот вы говорите, я жулик, — послышался голос Джейка.
Вандерер отступил назад и сделал вид, что внимательно рассматривает барельеф наверху колонны. Эдна присела на корточки, посвятив все внимание порхавшей бабочке. М.Р. Маллоу держал наготове сачок, а миссис Кеннел трусливо укрылась за углом стилобата [33] Помпейской колонны.
33
Стилобат — основание колонны.
— …жулик, — сказал Джейк. — Пусть так. Я люблю шарлатанов. Я испытываю безграничную признательность ко всяким энди таккерам. Они единственные возвращают в этот ожиревший, свихнувшийся мир крупицу здравого смысла. И я с удовольствием помогаю им в этом. Вы же читали мою рекламу — я даю гражданам полную возможность раскрыть глаза. Разве это я виноват, что они видят то, что хотят видеть? Ах, это не меняет дела? А зачем его менять? Я и не собираюсь выставлять себя в каком-то там виде или свете. Да, я жулик — и это дело моей жизни. Но только попробуйте сказать, что я получаю свои деньги нечестно. Вы-то ведь никогда…? Как это не имеет значения! Что же тогда его имеет, хотел бы я знать!
Голоса вдруг зазвучали ближе — и компания была вынуждена сбиться в кучку, укрывшись за колонной.
— Рыцарь без стыда и совести, — в голосе доктора отчетливо слышалась усмешка. — Так, кажется, называет вас компаньон? Ваша опасность как раз в этом. Вы все умеете преподнести таким образом, как будто фарс, который вы устраиваете — самый естественный и даже необходимый ход вещей.
— А вы думаете, фарс не может им быть? — послышался его смех. — Да вся жизнь — фарс!
— Я думаю, что у вас хорошо подвешен язык, и вы ловкий, хитрый человек. Поэтому…