Пять кубков

Вольф Триша

– Все хорошо, – говорю я снова и снова, просто обнимая ее.

Пока мы ждем приезда скорой, я набираю сообщение Эдди: «Она у меня. Уничтожь ублюдка.»

Глава 17

Дьявол

Доктор Йен Уэст

Нет покоя грешникам.

Так говорят, верно? Что все грешники и злодеи слишком заняты заговорами и разрушением красоты,

чтобы хорошо спать ночью. Что имеет смысл, учитывая, что для того, чтобы справиться с изощренной коррупцией судебной системы, Шейверу пришлось контролировать множество движущихся частей.

Он был грешником, тружеником.

Госпиталь кишит медсестрами и пациентами. В коридоре суета синих униформ и белых халатов. Я сижу в коридоре, возле палаты Портер. Формально в приемном покое это не палата, она за шторкой, куда меня не пускают.

Серьезная на вид медсестра с усталыми глазами попыталась меня расшевелить. И хотя обычно у меня хватает сострадания, чтобы посочувствовать трудолюбивым, усталым медсестрам, сегодня этого не происходит. Эта женщина должна была либо ударить меня электрошокером, либо получить мне пропуск.

Она достала для меня пропуск. Хотя я думаю, что она думала об электрошокере.

Я тереблю бейдж с именем на своей помятой рубашке, думая обо всех этих движущихся частях, пока жду новостей о Портер.

Двое полицейских и детектив уже опросили меня, пообещав вернуться, как только они проведут более тщательное расследование. А это значит, что Шейвера скоро предупредят, что его план провалился.

Во время перерыва в суде, я поговорил с Эдди, заполняя бланки.

– Кому принадлежит контейнер? Кто его туда поместил? – спросил он. Очень хорошие вопросы. Надеюсь, отдел особо тяжких преступлений сможет проследить его связь с Шейвером.

Не то чтобы у нас не было на него достаточно улик, чтобы упрятать его за решетку на всю оставшуюся жизнь, но опять же, это все те чертовы кусочки головоломки. Я ни в коем случае не страдаю ОКР, но мне нравится, когда мои дела раскрыты. Полностью. Мне нравится, когда все детали выстраиваются в четкую, лаконичную картину.

Все что мы знаем на этот момент: контейнер должны были загрузить в грузовик и отправить сегодня вечером. Проверяю телефон. 6:26 вечера. К этому времени, прямо сейчас – если бы мы добрались до Портер чуть позже – она исчезла бы навсегда.

Шок от осознания этого еще не прошел.

Закрываю глаза. Медленно и глубоко дышу.

Согласно лабораторным исследованиям, которые только что пришли, Портер вводили пропофол (или то, что взволнованная медсестра называла болюсом), и еще большую дозу лоразепама, который является общим седативным средством. Смертельный коктейль, который при неправильном применении может вызвать кому или смерть. Но преступник оставил ее в живых, и под наркозом на несколько часов. Он держал ее податливой и неспособной бороться.

Высокий уровень специальных знаний для дружка наркобарона.

Еще один кусочек, который не вписывается. Кто мог оказаться у Шейвера под каблуком? Медсестра? Фармацевт? Доктор? Как мог человек, который явно изучал медицину, первым уроком которого был не навредить, продать свою душу, чтобы мучить другого человека?

Потому что, хотя Портер восстанавливается физически, не ошибитесь, восстановление с психологической точки зрения займет гораздо больше времени. Портер подвергли пыткам.

На нее напали в ее доме. Она подверглась жестокому избиению. Её накачали наркотиками.

И она находилась одна многие часы в кромешной тьме, парализованная, со страхом наедине.

Я закрываю лицо руками. Пальцы впиваются в череп.

– Все кончено.

Я повторяю это про себя. Снова и снова. Меня трясет, остатки адреналина все еще выходят из организма.

– Все кончено. – Голос Эдди следует за моим.

Поднимаю голову. Он стоит передо мной, засунув руки в карманы пиджака. Воплощение удовлетворенного прокурора. Он занимает место рядом со мной.

– Как ты получил пропуск?

Он пожимает плечами.

– Работая в офисе окружного прокурора, проводишь много времени в больницах. Медсестры здесь меня любят.

Я понимающе киваю, безуспешно пытаясь улыбнуться. Это больше похоже на неловкую гримасу. Я пытался.

– Тебе не обязательно завтра давать показания, – успокаивающим тоном говорит Эдди. – Оставайся с Портер. Я поговорил с отделом особо тяжких преступлений. Транспортировочный контейнер был связан с одним из предприятий Шейвера. У нас достаточно доказательств, чтобы повесить его.

Я испускаю протяжный выдох. До суда, кажется, миллион световых лет.

– Что думает Миа?

Его рот сжимается в тонкую линию. Не очень убедительное выражение.

– Миа думает, что есть еще пара присяжных, которые колеблются. Я не понимаю, но она мозг операции с присяжными.

– Мать наркомана и учитель истории.

Эдди вздыхает.

– Эти двое. Может из-за подростков. Оба имеют дело с детьми, поэтому появляется некое остаточное, защитное.

Пораженно изгибаю бровь.

– Миа влияет на тебя. Может, вам двоим стоит почаще работать вместе?

Легкий намек на румянец появляется на его лице.

– Она великолепна. – Он прищуривается. – Но не заводи эту тему.

Я смеюсь, удивляя себя. Моя нейропластичность снова проявляется. Способность ума адаптироваться перед лицом бедствий поражает. Либо это, либо проводку в моем мозгу закоротило.

Такое может быть от стресса.

Лицо Эдди становится серьезным.

– Как она?

Я наблюдаю, как медсестра едва не тащит мужчину, пытающегося покинуть отделение скорой помощи. И позволяю себе раствориться в сцене.