Пять кубков

Вольф Триша

– Что это значит?

Он только улыбается. Затем:

– Три года назад Грегори был интерном, – продолжает он, как будто у нас есть все время в мире. – Вы знаете, сколько часов в неделю спят интерны? Примерно двадцать. Они не спят часами, выпивая кофе, чтобы не заснуть во время первого года учебы. – Он качает головой. – Это иронично, не так ли? Они учатся спасать жизни, и, тем не менее, их самоотверженное стремление делает их опасными для тех, кого они считают спасением. Ну, в любом случае, это делает их опасными на дороге.

Ноги слабеют. Дрожа,

я опускаю руки на стол. Нет. Он лжет.

– Вы умный человек, доктор Уэст. Уверен, вы соединили части вместе.

Мои костяшки пальцев болят, когда я пытаюсь успокоиться, стиснув зубы.

– Ты лжешь.

Черты лица замаскированы, он напоминает стальной провод.

– Я? Когда Мелани сбили и уехали с места, был свидетель. Полицейский рапорт скрывает эту информацию, чтобы защитить личность. Найти свидетеля оказалось несложно. Все, что вам нужно, это человек, который может предоставить полный отчет. Теперь же, заставить этого свидетеля признаться в том, что он действительно видел, было немного сложнее. В то время они не хотели вмешиваться, поэтому ложь пришла сама собой. Но не боль. Боль разбивает самые упрямые желания. – Его взгляд фокусируется на мне, изучая. – Разве вы не согласны?

Он пытал свидетеля, чтобы установить личность водителя. Я погружаюсь в ужас, но есть темная, неглубокая часть меня, которая завидует, которая презирает себя за то, что не смогла сделать это сама.

– Боль может свести человека с ума, – отвечаю я. – Вижу для вас она творила чудеса.

Он пожимает плечами.

– Вы можете попробовать реверсивную психологию, но она не даст вам желаемого. Я уже предлагаю вам ответы. – Он откидывается на спинку стула, и поднимает голову выше. – То, что Шейвер рассказал о цыганке – правда. Это была моя история, которую он скормил вам, вместе с каждой дразнящей деталью и подсказкой. Вы были слишком ослеплены собственной болью, чтобы увидеть это тогда. Но теперь вы можете.

Я вставляю на место еще один кусочек головоломки.

– Значит, вы шантажировали этого парня Грегори, чтобы он запер Портер в контейнере. Чтобы накачать ее наркотиками и пытать ее...

– Это правда. Мы все прячемся в пещеры, когда сталкиваемся с демонами прошлого. Грегори преследовал его собственный, мучил страх, что все узнают о его грехе. Поэтому он был готов скорее лишить жизни вторую женщину, чем покаяться за первую.

Ярость застилает мне глаза.

Смит достает колоду Таро и неторопливо тасует ее. Затем переворачивает карту.

– Любовники.

Карта Портер.

– Она все еще у вас. – Смесь страха и облегчения в моем голосе. – Ты не дал ей карту.

– Портер не преследовали ее демоны. Она несла ваших. Кажется, вместе вы освобождаете друг друга. – Он кладет карту обратно в колоду. – Очень вдохновляюще.

Она в безопасности. Больше ничего не слышу.

– Я не монстр, что бы вы там ни думали, – говорит он. – Если вы копнете глубже в моих жертвах, то увидите то, что вижу я, что видят карты — всю боль и мучения. Жизни, преследуемые непростительными поступками их прошлого. Карты указывают им путь, выбор, но они сами должны принять свою судьбу.

Голова идет кругом. Я хватаюсь за край стола, пытаясь удержаться на ногах.

– А какова, по-твоему мнению моя судьба?

Его взгляд буравит меня насквозь.

– Вы зашли так далеко... вы так близко.

– Отвечай!

– Кровь Портер не должна была пролиться, доктор Уэст. Ваша чаша всегда останется наполовину пустой, как бы сильно вы ни любили Портер. Неважно, как сильно вы стремитесь двигаться дальше. Вас преследуют призраки, потому что убийца Мелани так и не предстал перед судом.

Я качаю головой.

– Да. Теперь твои демоны кричат внутри тебя. Вот почему ты наказываешь грешников. Пытаясь заглушить их голоса. Но есть только один способ успокоить их.

– Нет.

Он с издевкой поднимает конверт.

– Примите свою судьбу, доктор Уэст, и станьте моим учеником. Станьте моим спасением.

Я смеюсь. Звук задушенной насмешки покидает мое сжатое горло.

– Я не твоя марионетка. – Вздергивают подбородок, изображая браваду. – Твои карты лгали тебе.

– О. Они никогда не лгут. – Он встает, а я поднимаю стол и с грохотом ставлю его на пол.

– Отдай мне конверт, – требую я. Я хватаюсь за край стола, представляя, как вонзаю его ему в горло.

Конверт скользит между его пальцев.

– Конечно. Это мой подарок вам. Доктор Уэст, вы единственный кто подобрался настолько близко. Вы заглянули в глаза монстру и смотрели в лицо своему страху, заглянули в себя.

Я напряженно выдыхаю.

– Ты психопат, который проведет остаток своей жизни взаперти в белой комнате с мягкой обивкой. А теперь скажи его чертово местонахождение.

Он встает, но все, что я вижу, это конверт в его руке.

– А что вы будете с ним делать?

Мое нутро сжимается, так как слишком много перспектив нападают на меня сразу.

– Ну, вот опять. Человек, у которого есть выбор. Передать Грегори властям и поставить на кон систему правосудия, что он будет наказан. Или взять правосудие в свои руки, чтобы самому вершить это наказание.

– Нет. – Я мотаю головой, пытаясь избавиться от этой мысли. Но это затягивает.

– Вы могли бы наказать водителя, который лишил жизни вашу драгоценную Мелани, как вы и хотели сделать. Пожинать плоды мести эгоистичному человеку, который никогда не был наказан за жизнь, которую он украл.

Мое сердце бешено колотится. Я крепко зажмуриваюсь, дыша сквозь натиск дикой боли и гнева.

– Что вы выберете? – спрашивает Смит, и в его голосе слышится возбуждение. – Любопытно узнать, доктор Уэст. Вы произвели на меня большое впечатление. Я настолько впечатлен, что чувствую, что мы похожи.

– Мы совсем не похожи. Клянусь.

Его брови приподнимаются.

– То, что вы решили не видеть, не то же самое, что отрицание. Ты больше не слепой. – Он делает шаг к двери.

Ярость вспыхивает во мне, и я, наконец, двигаюсь, заставляя себя подойти к Смиту.