Пять лет на острове Врангеля
Шрифт:
Обычно один копает, а другой — или другие — стоят рядом с винтовками на изготовку: как только зверь покажется, они его убьют.
Несмотря на то, что промышленник копает берлогу под надежной охраной товарищей, это занятие чрезвычайно неприятное. Когда спрашиваешь:
— Что ты чувствовал, когда копал? — отвечали:
— Ручка у лопаты становится короткая. Чем ближе к медведю, тем короче.
Лопата, конечно, остается такой же, как была, ко ощущение приближения к зверю столь неприятное, что кажется, будто «лопата укорачивается».
За восемь лет на острове не было ни одного случая, чтобы такой способ охоты окончился несчастьем; хотя бывало, что медведь бросался на людей, но люди, стоявшие с винтовками, не зевали, и зверь бывал убит раньше, чем он мог добраться до копающего.
Так охотятся почти все эскимосы. Но у нас на острове практиковалась и другого рода охота. Ее неоднократно практиковал наш метеоролог, комсомолец Званцев.
Весной 1932 года он поехал на медвежью охоту. В помощь себе он взял эскимоса Ннокко. Ннокко — охотник неважный, но Званцеву нужен был не хороший охотник, а помощник, умеющий разделывать убитого медведя. Они договорились: все добытое — делить пополам.
Когда Званцеву случалось не убить медведя, а только поранить его, тогда откапыванием берлоги он не занимался, считая, что это очень долгий способ и что можно разделаться со зверем быстрее…
Еще в 1929 году осенью я выдал Званцеву из оружия, принадлежавшего фактории, револьвер системы «Кольт». Метеорологу приходилось выходить из дома в любую погоду, днем и ночью. Медведи иногда подходили к самому дому. Во избежание несчастья, я и выдал ему «Кольт».
Званцев, просил моего разрешения взять с собой «Кольт» на охоту. Я разрешил и выдал ему лишнюю обойму патронов, предупредив его, чтобы он не занимался попусту стрельбой из револьвера.
Когда у Званцева первый выстрел бывал неудачным, и обраненный медведь уходил в берлогу и больше на поверхность показываться не желал, Званцев поступал «просто». Он клал винтовку на снег, доставал из кобуры «Кольт», ставил его в боевую готовность и — головой вперед… лез в берлогу к раненому, остервенелому зверю. Медведица, кроме того что была ранена, еще защищала щенят, и потому вдвойне была опасна.
С «Кольтом» в руке Званцев ползком добирался в синем полумраке берлоги к самому зверю. И когда медведица, не видя иного выхода, бросалась на него, Званцев в упор стрелял.
Так он убил не меньше десятка медведей…
Думаю, нечего говорить, что если бы револьвер хоть один раз дал осечку, от метеоролога Званцева остались бы одни подметки…
Туземцы жаловались мне на Званцева, на его манеру бить медведя. Им, конечно, не жаль было медведей, они боялись несчастного случая. Они говорили мне:
— Начальник, зачем Званцев бьет так медведей, вот его медведь задавит, а ты будешь думать, что мы ему что-нибудь сделали.
Если бы и произошел несчастный случай, я не подумал бы, что это сделали эскимосы. Но я сам опасался несчастного случая и поэтому, когда Званцев возвратился однажды с охоты, я с ним поговорил по этому поводу. Я предупреждал его, что всякие случаи бывают, указывал на бессмысленность ухарства и предложил ему больше этого не делать.
— Ежели я узнаю, что вы продолжаете эти эксперименты на охоте, я вас разоружу вообще, заберу не только «Кольт», но и винтовку.
Но после весны 1932 пода Званцеву больше не пришлось охотиться на острове Врангеля: в сентябре 1932 года он выбыл с острова [33] .
Не всех медведиц бьют охотники в берлогах. Часть из них убивается на воле, когда медведица уже вышла с медвежатами и бродит по острову. Иногда охотник замечает медведицу, иногда видит только след. Но даже если медведица прошла здесь вчера, — а опытный промышленник по следу может довольно точно сказать, когда прошел зверь, — он пускается за ним в погоню, и, так как обремененная медвежатами медведица двигается медленно, ее легко догнать.
33
Сейчас К. Званцев работает начальником комсомольской зимовки на мысе Стерлигова. В изд. «Молодая Гвардия» вышла его книга о зимовке на острове Врангеля — «Зимовка», с предисловием тов. Минеева. — Прим. ред.
В таких случаях промышленник пускает одну или двух собак. Взяв след, собаки бегут за зверем, а промышленник на нарте следует за ними. Собаки, настигая медведицу, задерживают ее. Промышленник подъезжает близко к зверю, останавливает и укрепляет нарту, чтобы собаки сами не подошли к медведице, подходит на сотню метров и расстреливает зверя.
Впервые мне пришлось столкнуться с медведем в марте 1930 года. Я снимал нижнее течение реки Клер. Руслом далеко впереди ехал Павлов. Небо плотно укрыто облаками. Рассеянный свет скрадывал расстояние, и перед взором возникали обманчивые предметы. Горизонт исчез. Пространство как бы растворилось в белом хаосе. Темные очки на глазах почти не помогали, и глаза слезились, устав от чрезмерного обилия белого сияния.
Нарта, шедшая впереди, остановилась, и Павлов призывно махал рукою. Вскоре я был рядом с ним.
— Что случилось?
— Вот за этим мыском сидит матуха с медвежатами.
Собаки рвались вперед, взлаивали и скулили от нетерпенья.
Как следует укрепив нарты, мы отпустили по несколько собак.
Выйдя из-за мыса, я увидел медведицу, сидевшую на выступе скалы над руслом реки. По сторонам ее в такой же позе сидели два малюсеньких ососка.
На темном фоне скалы медвежья семейка рельефно выделялась. Хотя расстояние скрадывало размеры, все же чувствовалось, что зверь крупен и силен.
Собаки во весь дух неслись к медведю. Мы с Павловым бежали позади.
Некоторое время матуха и ее потомство не замечали ни нас, ни собак и, как изваянная группа, были неподвижны.
Но вот группа зашевелилась, ловко опустилась со скалы и быстро пошла к берлоге. Ососки не могли двигаться так же быстро, как мать, и поэтому, уйдя вперед, она ожидала, или возвращалась и носом и лапами подталкивала их вперед.
Медведица была уже у самой берлоги, когда собаки взяли ее в работу. Надо было торопиться: в берлоге труднее добывать зверя, чем на воле.
Около громадного зверя метались, как лилипуты вокруг Гулливера, собаки. Первоначально их было три или четыре, а потом нашлись среди упряжек доброхоты, перегрызшие потяги и ринувшиеся в бой.
Как только самка, расшвыряв собак, пускалась наутек, собаки хватались за медвежат. Истошный крик ососков заставлял матуху возвращаться, отгонять собак, но через мгновение все повторялось сызнова. Медведь в баталии с собаками показал, казалось бы, несвойственные ему подвижность и гибкость.
Стрелять было опасно: мешали собаки. Но после нескольких выстрелов с матухой было покончено. Собаки растаскивали медвежат в разные стороны. Медвежата вопили, как свиньи. Отогнав собак от ососков, одного пристрелили, — он был сильно подран, — другого взяли живым.