Пять лет на острове Врангеля
Шрифт:
В тот же день, то-есть 22 августа, я послал эскимоса Паля, чтобы он прошел верхом берега от бухты Роджерса до мыса Уэринг и хорошо рассмотрел бы лед. После Уэринга он должен был добраться до зимовья Таяна и выяснить ледовое состояние там. Я поручил ему итти, не останавливаясь на ночевку, до тех пор, пока он не будет валиться от усталости. Я растолковал ему важность скорейшего возвращения с этими сведениями, да он и сам прекрасно понимал значение поручения.
Для информации туземцев, живших на севере острова, я дал Паля копию карты с проложенным на ней курсом «Совета», начиная с момента входа в Чукотское море и до последнего дня.
Кроме всего я поручил ему передать эскимосам, что если они в своем районе заметят большое количество воды, позволяющее пароходу подойти в этом месте к берегу, то заметивший должен все бросить и бежать, сколько есть сил, на Роджерс с этим сообщением.
Паля ушел. Что-то он нам принесет?
В Хабаровск, в адрес Крайкома ВКП(б) и Крайисполкома я послал телеграмму о помощи острову самолетом только 23 августа:
«Ледовые условия острова Врангеля в текущем году необычайно суровые. Достижение острова «Советом» маловероятно. Техническое положение судна усугубило положение. Острове есть группа европейцев, один из них — умалишенный, которых совершенно необходимо вывезти на материк… Легкую ценную пушнину также надо вывезти. Топлива, части продуктов нет, промыслового снаряжения, оружия, патронов мало. Это ставит под удар остающееся острове европейское и туземное население. Необходимо в ближайшие дни на самолетах вывезти людей, пушнину и забросить на остров около двух тонн грузов. Проведение этих мероприятий даст возможность благополучно провести седьмой год советской колонизации острова. Убедительно прошу торопиться посылкой самолета причине скорого наступления полосы осенних штормов. Кроме этого по ряду признаков предполагаю раннее наступление зимы. Если «Совет» не подойдет и не будет самолета, положение на острове в наступающую зимовку будет бедственное. Пока на острове все благополучно. Заготовка мяса проходит удовлетворительно. Предполагаем в наступающем году хорошую добычу песца. Минеев».
Зная, что у Колымской экспедиции, шедшей под руководством старого нашего полярника Николая Ивановича Евгенова, имеются два самолета, о которых, правда, мы не имели представления, — я в тот же день обратился к Евгенову с просьбой помочь нам. Я просил торопиться. Евгенов оказался на-редкость отзывчивым человеком и, несмотря на крайнюю загруженность делами по своей экспедиции, все же нашел возможность уделить; нам время. В ответе, который мы получили от него, он сообщал, что при экспедиции имеются два двухместных самолета. Поплавковый самолет не может быть использован для помощи нам из-за малой его вместимости. Другой самолет типа «Савойя» — летающая лодка — более вместительная машина, но даже в три или четыре рейса она не разрешит всех задач, связанных с помощью нам. Но Евгенов решил, что лучше что-нибудь, чем ничего. Он выгрузил горючее для самолета на мысе Северном, откуда самолет и должен был совершить полет к нам.
Ведя переговоры с «Советом» и Евгеновым об оказании нам помощи самолетами, я тем временем обдумывал всесторонне наше положение и принял кое-какие меры и на тот случай, если бы к нам не дошел «Совет» и не прилетели бы самолеты.
Зимовать четвертый год нам всем было бы крайне трудно. У нас совершенно не было топлива. Уголь, который мы с собой привезли в 1929 году, был почти сожжен, только на радиостанции осталось небольшое количество его. Кроме того, мы ощущали недостаток многих продуктов, промыслового снаряжения и прочего. Среди зимовщиков были люди, которые, несмотря на то, что прожили три года на острове, не научились потреблять мясо морского зверя и не желали считаться с обстоятельствами.
Как-то ко мне пришел старший радист Шатинский. Я был чем-то занят.
— Товарищ Минеев, мне бы надо мясо получить.
Я не понял первоначально, о каком мясе идет речь.
— Товарищ Шатинский, — ответил я ему, — столько угодно, вон в кухне на столе стоит таз, там что хотите — и мясо, и печенка, и почки. Что хотите — берите, мясо свежее, только что привезли.
— Нет, товарищ начальник, мне надо консервированного. Вы знаете — я не ем моржевого.
Я ему ответил, что консервированного мяса выдать сейчас не могу, потому что у нас его осталось очень немного.
1 сентября я написал обязательное распоряжение по острову Врангеля и дал его для прочтения каждому зимовщику под расписку. Это был план проведения зимовки четвертого года в случае, если к нам не придет пароход и не будет самолета.
«В виду позднего времени и тяжелого состояния льдов не следует ожидать, что посланное для снабжения судно «Совет» достигнет острова.
Это ставит население острова перед новой зимовкой в трудное положение и требует от каждого члена колонии и всех вместе взятых дисциплинированности и сознательного отношения при проведении мероприятий, намечаемых управлением острова для наиболее благополучного при ведения зимовки.
Количество продуктов питания, оставшихся на сегодняшнее число в складах фактории, не дает основания рассчитывать на полное удовлетворение всех запросов наличного населения острова. Кроме голодного пайка, фактория ничего больше отпустить не может.
К сему прилагается раскладка на наличные пищевые продукты. Все граждане должны отнестись к этому возможно внимательней, так как, очевидно, на помощь извне рассчитывать особенно нельзя.
Управление острова предупреждает всех граждан, что выменивать пищевые продукты или на пищевые продукты строго воспрещается. Замеченные в таком обмене будут сниматься со снабжения продуктом, которым обменивались. При повторении обмена с другими продуктами снятие со снабжения будет распространяться и на эти продукты.
Особенно остро стоит вопрос с отоплением помещений. Топливная проблема может быть разрешена более или менее удовлетворительно переселением большей части членов колонии из бухты Роджерса в места, обильные дровами. Оставшаяся для проживания в бухте Роджерса часть населения обязана будет перейти жить в меховые полога, что позволит обойтись без топлива.
Остатки плавника, сохранившиеся к данному времени на косах лагуны «Озеро», а также у мыса Гавайи на косе пади «Вьюжной», заготавливать кому-либо для отопления строго воспрещается. Указанный плавник будет заготавливаться и вывозиться факторией для весеннего времени, дабы можно было просушить наличные помещения и сохранить оборудование. Кроме того, плавника, имеющегося на «Озере» и на «Вьюжной», нехватит для отопления жилых помещений в течение всего зимнего времени.
Исходя из этого, предлагаю всем европейцам в двухдневный срок обдумать вопрос о месте поселения и сообщить об этом Управлению острова для возможного оказания помощи в этом направлении.
ПРИМЕЧАНИЕ: Наиболее богатые плавником районы следующие. По южному берегу: бухта «Предательская» и прилежащий к ней берег в восточном направлении до так называемой «Скалы», мыс Блоссом — хотя плавника там не в изобилии, но на один отопительный сезон хватит. Северное побережье от мыса Литке до бухты Песцовой. Западное побережье но косам наличных бухт.
Оставшиеся в бухте Роджерса и имеющие (или думающие приобретать) собак должны учитывать, что наличные запасы моржевого мяса мизерны и, если не удастся дополнительно заготовить потребное количество моржей, количество собак будет ограничено до минимально необходимого. Кроме того, предлагаю всем рассчитывающим иметь собак и не имеющим к данному времени нарт озаботиться об этом заранее. Фактория не имеет достаточного количества готовых нарт для удовлетворения посторонних заявок.
Разрешение каких-либо жилищных, топливных, продовольственных или других вопросов, могущих нарушить или ухудшить в какой-либо мере проведение предстоящей зимовки, без ведома Управления острова строго воспрещается. Если кем-либо будет заключено условие, договор или что-либо в этом роде, вопреки вышеизложенному, — такие договоры силы иметь не будут и должны быть расторгнуты с отнесением убытков, если таковые возникнут, на счет договаривавшихся.
Перед этим я произвел детальнейший подсчет наличных продуктов, определил, какие продукты должны были бронироваться только для европейцев-зимовщиков, какие продукты распределялись между всеми зимовщиками.
Цифры получились довольно неутешительные. Например: мяса консервированного оставалось… одна банка, то-есть 400 граммов на человека, на три месяца, и приблизительно такое же количество сахара и консервированного молока. Из этого видно, что мы не могли обеспечить зимовщиков-европейцев полной нормой продовольствия.
Как-то к нам в комнату, когда у нас были Павлов и Званцев, пришел Шатинский.
— Что скажете, Федос Тарасович?
— Да я относительно раскладки продуктов.
— А что такое?
— Я хочу сказать, что для меня мало молока, мяса и сахара, тем более теперь не будет консервированных фруктов, шоколада и прочего.
— Что же сделаешь, Федос Тарасович, — если не придет пароход, придется брюхо туже стянуть ремешком. Взять больше нам неоткуда.
— Не надо давать продуктов, которых нам нехватает, чукчам. Тогда нам больше будет.
— Кое-чего они и не будут получать, но такие продукты, как сахар, я не могу не выдавать им.
— Я не могу жить на этот паек, я старик. Я буду жаловаться на вас, товарищ Минеев.
— Что вы старик, это верно. Но могу ли я отнять молоко у кормящих грудью матерей и отдать его вам? Не забывайте, что мы живем не в капиталистической колонии. Ради вашего благополучия обрекать на голодовку эскимосов я не буду.
Шатинский ушел сердитым.
Со стороны других зимовщиков я не слышал ропота на раскладку. Только врач через несколько дней пришел с требованием мяса для Петрика. Ему я тоже отказал.
До зимы еще было далеко. Можно еще надеяться, что судно сумеет добраться и снять нас, а люди уже начинают впадать в панику. Что же будет зимой, в Большую ночь?
Вот почему я решил, в случае прилета самолета, вывезти всех лишних людей, и прежде всего больного. Это было абсолютно необходимо. Затем нужно было вывезти обоих радистов, так как топлива у нас не было, отапливать как следует радиостанцию мы не могли, поэтому она и при наличии радистов работать бы не могла. Держать же их на острове без работы было бесцельно. К тому же, и люди эти не совсем приспособились к условиям жизни полярной зимовки. При недостатке продуктов и топлива, они могли зацынговать и погибнуть. Решил я также вывезти и врача, его жену эскимоску Пувзяк и ребенка. Врача я решил вывезти с острова еще потому, что он плохо знал свое дело. Его медицинская практика на протяжении трех лет привела к тому, что ни туземцы, ни европейцы, как правило, его помощью и советами не пользовались и пользоваться не хотели. Единственное, что они от него время от времени требовали, — это иод и бинты. Оставление его на острове больше пользы не даст: минимальную, элементарную медицинскую помощь мы могли оказать сами. А при уменьшении населения на три человека, потребовалось бы значительно меньше продовольствия.