Пять новелл для принцессы книга 7
Шрифт:
– Есть тут один пилот. Я видел фото. Москвич. Парень - что надо.
– Дмитрий?
– переспросила Эл и догадалась, что удача ей улыбнулась в лице плохо бритого пожилого механика.
– Ты кем ему будешь?
– спросил он.
– Друг.
– Так-таки и друг? Не подруга, не невеста, не жена. А друг.
– Да. Друг, - настаивала Эл.
– Знаете, где он?
– В гостинице.
– Я была в гостинице, его там нет.
– Это ты в пассажирской была, а для своих - гостиница своя.
– В порту?
– Эл спросила и улыбнулась, порт в ее представлении был совсем иного масштаба. Имея в виду этот комплекс, она с трудом назвала бы его портом, но другого слова не было.
–
– Как мне попасть в гостиницу?
Он осмотрел ее.
– Ты закоченеешь через сто метров. Ты видать из теплых краев.
Да, ее одежда погоде не соответствовала. Все что ей смогла отдать мама подходило под зиму в Москве, одно спасение - толстый колючий папин свитер. Если она замерзла в помещении, то снаружи ее ждет обморожение.
Он взял ее под руку, Эл едва не шарахнулась в сторону от такой фамильярности, но по его довольному лицу стало ясно, что жест приемлемый.
– Пойдем-ка, красавица, нарядим тебя. Будешь улетать - одежку вернешь.
Эл не спешила соглашаться, высвободила руку.
– А вдруг его найдут, пока меня нет?
– Да о тебе забыли уже. Тут твое друга, - он сделал ударение на последнее слово, - чуть ли не раз в неделю какая-нибудь красотка разыскивает. Дон Жуан - твой друг.
Эл кашлянула, подняла брови, потом молча проследовала за механиком. В унтах и потертой, но еще темно-синей куртке с коричневым меховым воротником действительно стало теплее, но Эл чувствовала себя медвежонком, который первый раз вышел из берлоги. Кругом темно. Никита Васильевич пошутил, что от такой красавицы Королев с ума сойдет, провел ее обходным путем на территорию порта, "ходом для своих", остановил заправщик, здоровую машину с цистерной, назвал Эл контрабандой, объяснил водителю, куда "подбросить" девушку. Водитель ничего не спрашивал у нее, только хихикал всю дорогу. Эл догадалась, что у Димки тут своеобразная известность.
– Он хороший пилот?
– спросила Эл у шофера.
– Хм. Пилот что надо. В такую погоду летает и в такие места, куда другие только под автоматом полетят. Хороший парень. Ты из Москвы, значит?
– Вы догадливый, - похвалила Эл.
– Значит, увезете его?
– Если сам захочет, - ответила Эл.
– А вы то откуда знаете?
– А мы в один день на работу устраивались. Спросили: на какой мол срок? а он говорит: вот прилетит за мной девушка из Москвы, тогда и уволюсь. Эх, хороший пилот, и парень хороший.
– Вы хорошо его знаете?
– А мы тут все хорошо друг друга знаем. Как буран зарядит, так все друзьями становятся.
Он остановил машину и показал на маленький желтый огонек.
– Вон туда. Сама дойдешь. Тут тропка есть. Я тебе посвечу.
– У меня фонарик есть. Армейский.
– Ну, если армейский, - засмеялся шофер, - тогда не пропадешь.
Эл действительно не сразу отыскала проход среди сугробов, спотыкаясь, она остановилась у двери деревянного барака. Пахло странно, каким-то сгоревшим топливом. Дверь оказалась открытой, Эл вошла в длинный коридор, освещенный единственной лампочкой. Окно в конце коридора было плотно занавешено. Эл прислушалась, присутствие людей в таком маленьком пространстве обнаружить легко. В одной из комнат шумели голоса, что-то звякало, и звучала музыка. Эл распознала дребезжащие звуки гитары и подумала, что слух Игоря не вынес бы их. Она улыбнулась и пошла в направлении этого разнообразного сконцентрированного в одном месте шума. Эл захлестнуло волнение. Она остановилась у двери. До этого момента она не воображала встречу, а тут вдруг про себя стала репетировать текст, на ходу соображая, как себя вести. Вдруг Дмитрия там нет. В гомоне голосов ей слышались памятные Димкины интонации.
– О! Еще гости!
– кричал чей-то протяжный голос.
– Или гостьи!
– поправил его другой голос.
Эл вздрогнула. Голос был очень знаком.
– Ну! Угадывай! Кто за дверью?!
– закричало несколько голосов.
Голоса стали тише, перешли в шушуканье и смех. Эл постучала второй раз.
– Эл?
Раздался грохот роняемой мебели.
– Ребят, можно я сам.
Кто-то пробирался к выходу не взирая на ворчание остальных участников праздника.
Эл представила, как Дмитрий рослый и крепкий продирается по узкому проходу к двери. Его опередили.
– Затопчешь всех, экстрасенс.
Ей открыл мужчина с бородой и загнутыми вверх усами в одежде как у Никиты Васильевича. За его спиной Эл увидела небольшой деревянный стол без скатерти и человек десять народу, один из которых был похож на Димку, он как раз протискивался между спинками стульев и стеной.
– Опа! Красота ненаглядная!
– проревел незнакомый мужчина у двери, и Эл обдало винным духом.
Она поморщилась и твердо заявила:
– Я ищу Дмитрия Королева.
– Все его ищут, - ответил кто-то из-за стола.
Но за его спиной уже виден силуэт Дмитрия. Он молчал несколько секунд, замотал головой, словно подтверждая свои мысли, потом закричал:
– Капитан!
– Ее так зовут?
– спросил открывший дверь мужчина.
– Это звание такое? Молода чего-то для капитана. Заходи. Покажись народу.
Для хмельного человека он соображал быстро и рассуждал здраво.
– Я в коридоре подожду, - отказалась Эл и отошла к занавешенному окну.
Ей стало не по себе. Почти следом за ней из комнаты выскочил Дмитрий. В вязанном растянутом свитере, в ватных штанах и унтах он смотрелся совсем другим. Вся эта гора надвинулась на нее. Эл провалилась в его объятия, он подкинул ее вверх, как ребенка.
– Элька! Элька! Господи!
– кричал он, обнимая ее, не собираясь ставить на пол.
От него пахло спиртным, табачным дымом, веяло усталостью. Эл напряглась, и он сразу ее отпустил.
Его глаза были влажными, слезы едва видны, он не улыбался и не мог ничего сказать, хоть и пытался двигать губами.
В этом свете, желтом, противном, который он не любил, стояла Эл. Что-то необыкновенное было в ее лице, такая ласка и мягкость, что сердце стало горячим, руки онемели, глаза сами наполнились слезами, и прошел хмель. Он проглотил комок, хотел прикоснуться, но руки впервые не слушались.
Эл провела рукой по его небритой щеке и потом взяла за шею, потянула на себя. Он склонился, что дало возможность очень близко увидеть ее лицо, но этот мерзкий тусклый свет и темные тени не давали ему нужного впечатления. Эл уткнулась в его лоб своим лбом.
– Лисий ты хвост, - протянула она, называя детское прозвище.
Он опять обнял ее, на этот раз нежно. Она казалась какой-то беззащитной, поэтому он продолжал ее обнимать. В груди все так же жгло, а в уме вертелась фраза: "Все кончилось. Все кончилось". Что кончилось, он еще не сообразил. Мучительное ожидание, одиночество, эта странная жизнь в постоянной темноте. Ему хотелось плакать, но он усилием воли подавил слезы, потому что уловил в ней незнакомую слабость, даже странно стало. Это Эл, которой он нужен сильным. Он хотел сказать: "Не пропадай больше". Только эти слова он уже говорил, не помогло. Вертелись в уме банальные фразы, всякий вздор, правда длилось недолго, а потом он отдался чувству восторга. Он поцеловал Эл в щеку, снова обнял.