Пять тонн мистериума
Шрифт:
Мы отбыли в дипломатическое ведомство. И через полчаса наша машина приткнулась на заставленной стоянке перед стеклянной тридцатиэтажной высоткой с огромным зонтиком на крыше.
Рядом с массивными вращающимися стеклянными дверьми на стене висела невзрачная скромная медная табличка «Объединённая служба дипломатии и сельского хозяйства Мордории». Зато налепленные бессистемно на фасаде здания с первого и до последнего этажа вывески фирм и компаний, арендовавших здесь помещения бессистемно, были донельзя яркие, вычурные и нахальные.
Злобный плюгавенький вахтёр с древним дисковым автоматом на плече не хотел пускать в
Наконец, мелкий инцидент был улажен после долгих звонков и согласований. И мы направились через просторный холл с зеркальным полом к лифту, который вот-вот вознесёт нас к долгожданному руководителю дипломатического сектора.
Пока мы поднимались в переполненном лифте, стоящим по пять минут на каждом этаже, секретарша руководителя сектора, которая согласовывала наш проход в здание, успела получить новую информацию. Так что, едва мы перешагнули порог приёмной, она уведомила нас, что её любимого шефа, будь он проклят, только что уволили, так что теперь он не нужен ни нам, ни ей. Тут из кабинета как-то очень скромно и осторожно вышел низкорослый, похожий на гриба боровика грустный субъект и принялся отвёрткой выкручивать болты, крепившие на стене бронзовую табличку с надписью «Прима-бюрократ Дипломатического сектора Куб Болтологус».
– Что нам теперь делать? – поинтересовался я у бюрократа-новика, когда мы вышли в заполненный беспорядочно мечущимся народом коридор.
– Бороться и искать! – воскликнул радостно Гай Копытус. – Мы пробьём эту стену!
И он с энтузиазмом начал водить нас с этажа на этаж, из кабинета в кабинет, где по его словам обитали чиновники, ответственные за решение проблем межгалактического сотрудничества.
В большинстве помещений вообще никого не было. В остальных высокомерные чиновники требовали каких-то бумаг, подписей, печатей, после чего они рассмотрят вопрос в установленные сроки – от недели до года, и дадут ответ, если сочтут нужным. Наш дипломатический статус вообще никого не впечатлял!
Господи, ещё ни в одном мире я не видел, чтобы так обращались с посланниками Земли. Бывало, нас пытались захватить в заложники, убить, жечь на кострах. Пробовали даже напасть на звездолёт. Но такое презрительное равнодушие – это было впервые!
– Ай, шакалы, – только качал головой впечатлительный Абдулкарим. – Аллах вас наказал – лишил человеческого образа!
На следующий день бюрократ-новик появился в десять часов. Сообщил с немножко поблёкшим оптимизмом, что нас ждут – запланирован приём на одиннадцать часов в одном очень влиятельном ведомстве.
Пока доехали до стеклянной высотки, выяснилось, что Департамент галактических контактов уже успели расформировать, а будет или нет новый – неизвестно. Точнее, он будет обязательно, потому что так положено, но для этого нужно проголосовать в курирующих советах при Ассамблее, а это процедура долгая и нервная, очередь там длинная. К тому же кабинет руководителя Департамента уже сдали в аренду фирме, занимавшейся разведением гастрономических насекомых. Так что нам посоветовали приходить в следующем году. А лучше через год.
– Ничего, есть ещё пара учреждений, которым небезынтересна судьба межзвёздных дипломатов! – изрёк бюрократ-новик перед тем,
Он действительно, как и обещал, появился в девять и сообщил угрюмо:
– Сегодня водителя нет. Опять сломалась машина. Старая жестянка, только под мусорный бак её использовать!
– Пойдем пешком. Возьмём такси. Нам уже наплевать на наш статус и положенные ему привилегии! Но дело должно сдвинуться с мёртвой точки! – отчеканил я так холодно и сурово, что бюрократ-новик привычно спрятал глаза.
Мы решили пройтись пешком, потому что с утра дороги были запружены и образовались глухие пробки, в которых можно стоять часами. Вообще, обращало на себя внимание огромное количество самовозок, появившихся в столице Мордории Большом Мордополисе по сравнению с прошлым нашим визитом. Машины заполнили все улицы, сожрав детские площадки, зелёные насаждения, хлипкие памятники культуры, изничтожив велосипедистов, поборов свежий воздух, покромсав тротуары и определив пешеходов в граждан третьего сорта. И это при том, что общественные электробусы, монорельсы и спутники ветшали и, казалось, доживали последние годы. При этом часто застывшее железное море просто не двигалось. У меня сложилось ощущение, что водители и пассажиры по непонятным соображениям просто жили в этих тесных жестянках, в бензиновой гари и пыли. Что-то мистическое было в этих толпах живых людей, как консервы запаянных в жестяные коробки. Просто какое-то всеобщее помешательство. Казалось, что самовозки – это какое-то воинство, захватившее город и обязавшее людей служить ими.
Пешком мы добрались в три раза быстрее, чем на машине. И погрузились в привычную нам неразбериху. Бедных инопланетных дипломатов чиновники с неугасимым азартом продолжали футболить из кабинета в кабинет. Большинство вообще не понимали, кто мы такие и зачем нам нужна согласительная комиссия с представителями заинтересованных ведомств по детальной проработке торгового и дипломатического взаимодействия.
В каком-то сером сюрреализме потекли наши последующие дни. Мы приходили в опостылевшее здание-стекляшку и пытались решить проблему создания комиссии. Однако пройти инстанции в бюрократическом аппарате в состоянии реорганизации оказалось задачей неподъёмной. Так, для решения самого плёвого вопроса была необходима виза третьего подотдела, который был реорганизован в четвёртый, а четвёртый ещё не имел права подписи. А служба, которая должна завизировать документ, вообще пока не создана. И так во всем. Не говоря уж о том, что застать нужного сотрудника на рабочем месте было проблематично. В общем, всё шло по заколдованному кругу.
Между тем наша свита таяла. Титулярный бюрократ так и не объявился. Исчез с концами и шофёр с машиной.
Подпоив отличным коньяком с Земли бюрократа-новика, мы развязали ему язык. Узнали, что водитель и титулярный бюрократ на самом деле договорились возить на служебной машине разведённый этиловый спирт из зоны химического бедствия – там рванул фосфатный комбинат, но остались спиртовые производства, распродававшие товар по смешным ценам.
После этого откровения Гай Копытус слезливо и пьяно стал умолять нас отпустить и его, потому что у него наклёвывается хорошее дельце, которое нужно обязательно провернуть, потому что когда все что-то проворачивают, кроме него, то он чувствует себя ущербным, ему хочется залезть в петлю.