Пять веселых повестей
Шрифт:
– Это невозможно, - сказал я.
– Мама уже вещи собрала…
– Нет, ты меня не понял, - стала пояснять Галя.
– Я хочу, чтобы ты с нами не расставался в переносном смысле слова…
– Как это «в переносном»?
– А очень просто… Ты будешь нашим специальным корреспондентом за Полярным кругом! Будешь в каждый номер стенгазеты присылать всякие интересные заметки. Мы будем их читать и как бы беседовать с тобой, будем слышать твой голос… Вот мы и не расстанемся!
– Это здорово! Молодец, Галка!.. Это же
– загалдели со всех сторон.
– У нас теперь будет свой корреспондент!
– Вот хорошо, если бы мы вообще все разъехались в разные стороны, и тогда бы у нас всюду были корреспонденты!
– увлекся наш отрядный поэт Тимка Лапин.
– Нет, зачем же нам всем разъезжаться и тем самым разрушать коллектив?
– возразил Толя Буланчиков.
– Тогда и стенгазету читать будет некому. Все будут только писать!.. А вообще предложение Гали очень разумное. Толковое, я бы сказал, предложение.
– Еще бы!
– воскликнул Тимка Лапин.
– Пусть он нам рассказывает обо всех своих делах за Полярным кругом, обо всей тамошней жизни. А мы потом, сразу после школы, всем классом приедем в Заполярск работать. А? Здорово? Я читал, что некоторые выпускники так и делают… Прямо всем классом отправляются на разные ударные объекты. Давайте и мы! А?
– Давайте! Поедем на ударные объекты!
– закричали все и стали так радостно хлопать Тиму по плечу, что он даже присел на корточки.
– Хорошо, - согласился я.
– Буду вашим корреспондентом. Прямо с осени… К первому сентября пришлю первую статью!
– Нет, мы все просто умрем от нетерпения!
– не согласилась со мной Галя Калинкина.
– Ты, как приедешь, сразу пиши. А еще лучше - с дороги присылай свою первую корреспонденцию. Знаешь, такие бывают «путевые заметки». Вот и ты пришли…
– Но ведь уже лето наступает… И наша стенгазета «закроется» до сентября.
– Газета будет выходить без перерыва!
– заявила Галя. Слово «стенгазета» она всегда сокращала и говорила просто «газета», это звучало солиднее.
– Ведь летом здесь, во дворе, будет городской пионерский лагерь, и он без газеты тоже никак не обойдется!
– Хорошо, я напишу вам с дороги!
В этот момент ко мне протиснулась добрая, жалостливая Лелька Мухина, та самая, которой я сажал в парту живого ежа, и тихо прошептала в самое ухо:
– Ой, Сева… выйди, пожалуйста, на «удиральную лестницу». Там Витик-Нытик плачет…
НЫТИК НЕ ХОЧЕТ РАССТАВАТЬСЯ
Я сразу пошел на «удиральную лестницу». Это был черный ход, через который кое-кто из ребят иногда удирал с уроков, поэтому ее так и прозвали. Мой товарищ Витик, по прозвищу «Нытик», стоял, повернувшись к окну, и, казалось, очень пристально разглядывал, как на соседнем дворе хозяйки развешивали белье.
– Ты что?
– спросил я, подходя сзади.
Витик-Нытик от неожиданности вздрогнул, обернулся, и я увидел, что у него глаза мокрые и даже на щеке пролегла такая узенькая, извилистая тропинка от слезы.
– Ты чего ревешь? То есть плачешь!
– спросил я.
Витик-Нытик сперва хотел сделать вид, что вовсе не плачет, а потом махнул рукой (чего уж там скрывать!) и глубоко всхлипнул.
– Уезжа-аешь? Да-а?..
– спросил он своим обычным занудным тоном, растягивая гласные буквы.
Мне стало жалко грустного Нытика, и я даже замялся:
– Да нет… Как тебе сказать? Еще не все ясно. Вот Дима, например, не хочет ехать… Возможны еще всякие неожиданности.
– Обма-анываешь, да? Утеша-аешь?..
У Витика по лицу побежала еще одна слеза. Она бежала быстро, будто ей было стыдно и она хотела поскорее скатиться на пол.
– Ну что ты? Что ты?
Я стал искать носовой платок, но его, как всегда, на месте не оказалось. И тогда я проехался по щекам Нытика рукавом своей курточки.
– А ты не уезжа-ай… - стал просить Витик.
– Вот у нас в квартире тоже один сосед уехал, а семья его осталась: сидят, квартиру сторожат… Вот бы и вы так! А?
– Нет, нам так нельзя! Мы папу одного отпустить не можем!
– А я ка-ак же?..
– Ты будешь обо мне все знать! Меня, понимаешь ли, назначили специальным корреспондентом вашей стенгазеты по всему Заполярью. Я буду каждые десять дней присылать заметки о себе, о своих делах. И ты все будешь про меня знать!
– А ви-идеть не бу-уду, да-а?..
– Потом увидишь! Ты вместе со всем классом приедешь к нам туда, в Заполярск. После окончания школы… Так некоторые выпускники делают. Ну и наши ребята тоже решили так поступить! Всем классом - на ударный объект! И ты, если бы здесь не ревел… то есть не плакал, тоже об этом знал бы! Ну, чего ты вдруг?..
– Ну да-да, вдруг… Как же я без тебя останусь?
Тут Витик-Нытик стал вспоминать, как мы по Диминому паспорту в кино ходили, и как разгадывали таинственную подпись «ТСБ», и как за спутником через бабушкин театральный бинокль наблюдали, и как ссорились, и как дрались… Да, мы ведь раньше очень часто ссорились с Витиком и даже по целым неделям с ним не разговаривали, а теперь вот и у меня в носу вдруг что-то защекотало. Но я решил не распускаться, быть мужчиной и приободрить слабого Нытика.
– Вот видишь, - сказал я, - мы с тобой часто ссорились, ругались… Я тебя даже треснул однажды! Помнишь?
Я хотел этими воспоминаниями утешить Витика, но он никак не утешался.
– А кто тебя Нытиком прозвал? Помнишь? Я прозвал!..
– Ну и пусть…
– Чудак человек, ты подумай, сколько у нас в классе хороших, даже прекрасных, можно сказать, ребят. Толя Буланчиков, и Тимка Лапин, и Галя Калинкина… И еще целых тридцать пять человек! Они тебя никогда не били и Нытиком не обзывали!