Пять
Шрифт:
Я огляделся вокруг. Сразу бросилась в глаза красавица, похожая на Наталью Водянову, со своим важным дядькой. Увидел и большую группу представителей народов Севера во главе с Владом Покровом, помахал ему рукой – он ответил мне благосклонно.
Мы с коллегами ещё раз быстро проговорили сценарий нашего выступления, и презентация началась.
Заключалась она в том, что каждый регион рассказывал о своей местной прессе, а затем шли музыкальные номера. Наша очередь была пятой, и я изрядно напрягся, увидев, как мощно с музыкальной точки зрения выступили Татарстан и особенно Краснодарский край: мне показалось, что половина из вышедших
Но вот пришла очередь нашей области, и мы всемером поднялись на сцену. Валентина Ивановна вкратце обрисовала нижегородскую прессу, после чего я с гитарой выдвинулся вперёд, и под мой аккомпанемент Матрёнова с подружками исполнили «Сормовскую лирическую». Пели они очень душевно, и на словах «Но девушки краше, чем в Сормове нашем, ему никогда и нигде не найти» я, засмотревшись на сидевшую в зале красавицу, похожую на Наталью Водянову, подумал: как же прав был Евгений Долматовский, сочиняя эти стихи. Правда, тут же вспомнил, что настоящая Водянова – родом не из Сормова, а с Автозавода.
После наших дружных женщин на сцену вышли информационщики: они исполнили любимую песню нижегородских губернаторов Склярова и Шанцева «В Нижний Новгород – это значит домой» в стиле рэп с использованием губной гармошки. Получилось весьма нетрадиционно и очень даже недурственно. Во всяком случае, в зале хлопали.
Потом настала моя очередь, и я выдал свой шлягер о Нижнем Новгороде:
– Лунными дорогами
Мы побежим с тобой в Весну.
Не смотри так строго
И не прячь веснушки на носу.
У Весны есть тайны,
И мы их ждём заранее,
И вовсе не случайно
Ходим на свидания
Весной!
А ты сказала: «Были б крылья,
В небе я б летала!»,
И мы с тобой бежим гулять
К памятнику Чкалова —
Волга разливается
И сердце словно маятник!
Как наверно здорово
Залезть на этот памятник
Весной!
Зал встретил мою песню овациями, да что там – был настоящий фурор! Круче аплодировали только краснодарцам, но от них и выступал целый хор.
Вся наша делегация пожимала мне руки, Матрёнова от души расцеловала меня в обе щеки. Помощница Тараканова с интересом посматривала на меня. Я чувствовал себя настоящей поп-звездой и с изрядной долей тщеславия покосился на «Водянову», но она была равнодушна к моему успеху, по-прежнему держа под руку своего папика. «Да и хрен с тобой», – подумал я, продолжая наслаждаться восхищением коллег. Они нравились мне всё больше и больше.
После нас было ещё несколько шаблонно-канцелярских презентаций других регионов, неожиданно серо выступила Москва, а откровенный провал был разве что у народов Севера. Видимо, позавидовав моему успеху, решился спеть и сам Влад Покров. Но голос у него был не поставленный, в ноты он не попадал, и организаторы, чтобы хоть как-то сгладить конфуз, списали всё на особенности горлового пения коренных народов. Но все всё поняли. Влад Покров спускался со сцены багровым от стыда, но зал и его благодушно поддержал аплодисментами.
После этого
Потом все перешли в ресторан, где начался общий банкет. Звучали поздравления, тосты, алаверды, все много выпивали и обильно закусывали.
Как один из героев сцены я был в центре общего внимания и упивался славой, неся повышенную нагрузку на печень. Чокнуться и выпить со мной подходили многие – и Поддонов, и Покров с народами Севера, и три раза Матрёнова, и редакторши районных газет, и парни-информационщики – «за общий успех», и даже папик «Водяновой» под руку со своей красавицей (Тараканов в этот момент предусмотрительно отошёл в сторону, чтобы не попадаться ему на глаза). Лишь она одна по-прежнему излучала на меня холод показного равнодушия.
Это ранило моё самолюбие, и я стал искать глазами Эльвиру. Уже изрядно набравшись, я всё-таки вспомнил, что у неё сегодня пересменок, и появится она только завтра.
Тогда я решил пойти спать. Но так как поступь моя была уже нетверда, добирался до своего логова я довольно долго. Честно признаться, не сразу его и отыскал.
Но вот, наконец, она – заветная дверь. Я произнёс было «Сезам откройся», но тут же вспомнил про ключ, нащупал его в кармане, вставил в замочную скважину, повернул – и вот я «дома».
Секс с куклами
Хотел было сразу лечь спать, но только включил свет – сон как рукой сняло. Обнажённые куклы по-прежнему стояли на своих местах, покачиваясь, поворачиваясь вполоборота…
Вы видели когда-нибудь, как, повернувшись к вам спиной, голые Моника Беллуччи и Шарлиз Терон нагибаются, будто пытаясь что-то поднять с пола? Вот и я до этого не видел. Любой мужчина поймёт меня, что в такой ситуации спать физически невозможно.
Минут пять я заворожённо смотрел на эту пантомиму. Потом разделся догола, но, вспомнив, что от кукол бьёт током, подошёл к барной стойке, налил себе стакан из початой бутылки конька и залпом его выпил. Закусив лимоном, я с разбегу бросился в гущу обнажённых женских кукол.
Со стороны это был занятный «балет»: мне было одновременно и больно, и сладко, я отскакивал от совершенных по красоте обнажённых женских тел и снова бросался на них. В минуты этой битвы в голове моей родился экспромт:
Воет по ночам, как серы волки,
Мужиков натянутая плоть.
Хоть под ногти суй себе иголки,
Вожделенье чтобы побороть!
Громко его декламируя, я продолжал эти нескончаемые танцы с голыми красавицами. Мужская часть биороботов с любопытством наблюдала за нами: у них не было того, чем я пытался прикоснуться к куклам, бить их с размаху, подобраться спереди и сзади… Как и того, что несколько раз извергалось из меня…
Моника Беллуччи всё-таки была самой бесподобной среди этих красавиц, но и к другим меня тянуло не меньше!
После часа таких сексуальных танцев вконец обессиленный я еле дополз до дивана, грохнулся на него и моментально заснул.
Стыд и позор
Проснувшись утром и подняв глаза на кукол, я сразу вспомнил, что вытворял прошлой ночью. Хотелось сквозь землю провалиться. Биороботы же, как ни в чём не бывало, смотрели на меня равнодушно.