Пятьдесят три карты
Шрифт:
только теперь старый ловелас пришел в себя и, схватившись за
голову, помчался к паровозу. Через полминуты мы тронулись.
Мимо нас проплыл конец перрона с унылой фигурой начальника
станции и, увидев нас, он приветливо помахал рукой и
погрозил пальцем.
Мы вернулись в свое купе. Она с разбегу кинулась на
диван и, прыгая как ребенок, воскликнула:
– Ой, чудаки, ловко я их разыграла! Ну-ка покажи,
каких конфет ты купил?
Я
не зная, что предпринять. Она явно не собиралась одарять
меня ласками и это приводило меня в бешенство, но
прикоснуться к ней я опасался. Она похвалила конфеты,
бросила их на стол и схватила бутылку рома.
– Давайте еще выпьем.
– Ну что же, давай.
Мы быстро допили ром и принялись поедать конфеты. Я
снова подсел к ней, пытаясь перевести разговор на
интересующую меня тему. Теребя золотые бляшки ее браслета,
я спросил, не хочет ли она спать.
– Послушай, - ответила она, пьяно улыбаясь, - что ты от
меня хочешь?
– Тебя!
– Сумасшедший, - спокойно ответила она, пристально
глядя мне в глаза, - разве такие, как я, отдаются? Их надо
брать!
– она вскочила ногами на диван и, облокотившись
спиной о стену, сказала:
– С боем и кровью!
Я бросился к ней, но она, как кошка, выскользнула из
моих рук и, дернув меня за ноги, свалила на диван.
Падая, я сильно ушиб плечо об угол стола. Едва
сдерживая крик боли, я сел на диван. Она встала у двери и
диким взглядом следила за мной. Когда боль немного утихла,
я снова стал подвигаться к ней. Она насторожилась. И как
только я попытался ее схватить, она изо всей силы ткнула
меня коленом в живот и, оттолкнув от себя, прорычала:
– У... Жалкий шакал...
Задетый за живое этим оскорблением, я с еще большей
яростью кинулся на нее, не обращая внимания на боль в
животе. Мне удалось схватить ее за талию. Она обеими
руками уперлась в подбородок и оттолкнула мою голову назад
так, что хрустнули шейные позвонки. Нестерпимая боль
пронзила все мое тело. Но вместе с болью росла и моя
ярость. Я уже не помнил, ради чего мы начали возню. Мной
овладела одна мысль - отомстить ей. Я прижал ее руками к
себе и с такой силой сдавил ее живот, что она стала
задыхаться. Она заметно слабела. Я снял одну руку с ее
тела и, захватив запястья ее обеих рук, оттащил от своей
головы. Она извивалась, как змея, пытаясь ударить меня
ногами, но так как она висела в воздухе
взмахи ее ног никакого вреда мне не доставляли. Гораздо
труднее было справиться с руками. Она попыталась вырвать их
из моих рук. Ей удалось освободить одну руку, и она впилась
в мое лицо острыми ногтями. Взвыв от боли, я с размаху
швырнул ее на диван, навалившись всем телом. только в этот
момент я заметил, что ее импровизированная юбка в нашей
борьбе слетела, и она была наполовину оголена. Это
напомнило мне смысл борьбы и удесятерило мои силы. Я с
яростью, достойной ягуара, принялся мять и корежить ее,
пытаясь довести "Короля" До бессильного отчаяния и овладеть
ее телом. Она с неослабеваемым упорством защищалась, не
давая мне ни секунды передышки. Едва мне удалось всунуть
колено между ног, чтобы раздвинуть их в стороны, как она
вырвала одну руку из-под моего тела и впилась мне в волосы.
С большим трудом мне удалось оторвать ее от своей головы.
Наконец, мне посчастливилось всунуть свою руку ей между
ног. Она сжала ляжки с такой силой, что я не мог пошевелить
пальцами, но, поднатужившись, я все же успел свой
указательный палец сунуть в ее щель, слегка увлажненную
горячей слизью. Она стала извиваться, чтобы слезть с моего
пальца. Но чем больше она двигала бедрами, тем глубже и
глуюже он в нее входил. Она захрипела от ярости, а может
быть и от удовольствия. Я ликовал и уже готовился
предпринять следующий шаг, как вдруг она, улучив минуту,
сильно рванулась и выскользнула из-под меня, сползла на пол.
Быстро вскочив на ноги, она наскоро поправила растрепанные
волосы и растерзанную блузку.
– Ну что, взял?
– ехидно спросила она и в изнеможении
опустилась на второй диван, прикрыв рукой низ живота. Я
снова бросился к ней, но уже с твердым намерением забить ее
до полусмерти. Случайно мой взгляд упал на часы - было 5
часов 21 минута. Это еще больше подхлестнуло меня. Я
схватил ее за ворот блузки и с силой рванул ее в разные
стороны. С трском блузка разорвалась надвое, оголив ее
чудесную нежную грудь, и порыв моей ярости вмиг улетучился.
Я сел напротив нее и остолбенел, очарованный ее чистым белым
телом. Она сбросила с себя половинки разорванной блузки и
вызывающе посмотрела на меня.
– Ну что, не можешь... Мальчишка!
Сбросив туфли, она легла на диван, закинув руки за