Пятеро против всех
Шрифт:
Светлана достала нам камеру формата «супервэхаэс», штатив и микрофон, чтобы мы хоть как-то походили на настоящую съемочную группу. Это пока прикрытие. В Чечне нам все время придется делать перед армейскими вид, что мы снимаем документальный фильм.
Я видел, как Артист поглядывает на журналистку и как журналистка поглядывает на него, и догадывался, что, пока Артист лежал в больнице, кое-что изменилось в их отношениях. Иначе с чего бы у Семена на лице иногда появляться тому идиотскому выражению, какое бывает у влюбившихся
Наконец-то нам позвонили из администрации президента и приказали явиться за нашими удостоверениями. Удостоверение представляло собой ламинированную карточку с фотографией и подписью одного из руководителей администрации. Выдано до конца года. Ну теперь-то нам сам черт не брат! Подумать только: из офицера спецназа в плотники ушел, из плотников — в журналисты. И бросает нас судьба от снежных Альп до грозного Терека! Свободно передвигаться по территории Чечни мы, правда, не могли. Нашу «съемочную группу» прикомандировали к одной из частей, расположенных в Надтеречной. Но это уже, как говорится, дело техники. Главное — на место попасть, а там уж разберемся.
Незадолго до отъезда я имел с Артистом определенный разговор:
— Слушай, Семен, может не надо с нами лететь. Обойдемся и без тебя.
— Здрасте вам! — Артист обиделся. — Это почему еще?
— Ну ты же понимаешь, что мы не цветочки собирать едем.
— Знаю, ягодки. К чему клонишь, командир?
— Я думаю, тебе после ранения тяжело будет. Ну прикинь только… где-нибудь в горах уходить надо или круговую держать — а у тебя рана открылась… А если сшибка? У тебя вроде как невеста появилась? Ждет девушка… А там… Да и потом… мало ли что…
— Да ты что, командир! Что значит — мало ли! Нет, Сережа, я лечу с вами, и все, без базаров! Разве можно против «чехов» в три ствола воевать? Тут вчетвером-то дай бог управиться… А Света… ну это мы с ней сами как-нибудь договоримся.
— Ну как знаешь. Мое дело — сказать. Все-таки ты еще от раны не оправился.
Я нисколько не сомневался в том, что Артист откажется остаться в Москве. Он был прав: в деле, в которое мы задумали ввязаться, лишних штыков не бывает.
Адриано ди Бернарди взвалил на спину большую корзину с землей и, едва переставляя от тяжести ноги, двинулся в гору.
Пот заливал ему глаза. Здесь, в плену, он похудел килограммов на двадцать — никаких диет не надо! И всего-то два месяца назад его матушка переживала, что Адриано, как и она, склонен к ожирению. Видела бы она его сейчас! Подумав о матери, он тяжело вздохнул.
Сзади послышались торопливые шаги. Адриано привалился спиной к камню и оглянулся. Сзади его догонял Перегудов. Корзина у него была еще больше, чем у Бернарди.
— Придумали же, сволочи, в горах поля делать! — произнес он, приваливаясь рядом с Адриано. — Что, тяжеловато, брат?
— Тяжело, — сознался итальянец.
— Все еще надеешься, что родственники за тебя выкуп дадут?
Бернарди кивнул:
— Да, конечно.
— Зря! Видать, не могут они тебе помочь. Если б могли, давно бы уже все сделали.
— Нет-нет, могут. Я просить мой начальник. Прокурор. Он может. Он знает банкиры, бизнесмены. Мама — денег мало, дядя — денег нет, а он — есть. Он может. Как это? Реласьони.
— Связи?
— Да-да, связи. — Бернарди улыбнулся.
Док наклонился к нему и сказал тихо:
— Не надо ни на кого надеяться. Ни на родственников, ни на связи. «Чехи» могут деньги получить и все равно тебя грохнуть. Только ты сам, и я сам. Мы вместе. Сваливать отсюда надо.
— Что? — не понял итальянец.
— Бежать. Бежать, понял? — Перегудов подвигал пальцами, изображая бег.
— Нет-нет, импосибле, — отчаянно замотал головой Адриано. — Они много. Оружие. Стрелять. Смерть!
— Эй, свиньи, почему встали? Вперед! — раздался грозный голос подростка с автоматом.
Бернарди с Перегудовым, перехватив корзины, заспешили в гору.
— Ты как хочешь, Адриано, а я сбегу. Ждать, пока меня расстреляют, я не собираюсь. Учти, когда ты совсем дойдешь, они тебя тоже кончат!
— Что значит — дойдешь? — тяжело дыша, спросил Бернарди.
— Работать не сможешь. Им без разницы: итальянец ты или нет. Ты раб. Или выкуп плати, или работай!
— Нет-нет, бежать страшно! — У Адриано от усталости уже подкашивались ноги.
В вертолете стоял громкий гул. Мы сидели на скамейках вдоль бортов и смотрели в иллюминаторы на проплывающие внизу перевалы, на аулы, притулившиеся к горным склонам, на зелень, покрывавшую долины и ущелья. Сейчас, летом, самая война. Что там, в «зеленке», делается, хоть в стократный бинокль глаза обуй, все равно не увидишь.
Вчера на военно-транспортном самолете мы вместе с молодым пополнением прилетели в Моздок. Сутки проторчали на пересылке возле аэродрома, а сегодня утром нас взял вертолет, летевший в расположение той части, к которой мы были прикомандированы… Давно мы все не были в этих краях — уже пять лет прошло!
Вертолет сел прямо на дорогу метрах в двадцати от КПП. Мы быстро выгрузились, и вертушка сразу же взмыла в воздух.
Навстречу нам вышел рослый подполковник с папкой под мышкой, козырнул, улыбнувшись:
— Вы, что ли, съемочная бригада? Заместитель командира полка подполковник Назаров, Анатолий Борисович. — Он пожал нам всем руки. — Прошу!
Мы прошли через КПП на территорию части, и подполковник повел нас вдоль ряда палаток.
— Скажу честно, не балуют нас журналисты. Они все больше в Грозном да в Гудермесе. Про моих бойцов кино будете снимать?