Пятое Правило Волшебника, или Дух Огня
Шрифт:
Когда добрые духи сочли возможным забыть все ошибки, совершенные Далтоном, и наградить его этим пряником, Далтон, не размышляя, вцепился в дар мертвой хваткой.
В страстные мечты, которым он предавался, гладя в полные обожания глаза Терезы, вмешалась действительность.
Клодиной придется заняться вплотную. Ей просто необходимо заткнуть рот. Далтон перебрал в уме все, что можно предложить в обмен на молчание. По сути, абсолютно всем безразличны похождения министра, но обвинение в изнасиловании, выдвинутое благородной дамой, может повлечь за собой крупные неприятности.
Среди
После того, как Бертран Шанбор займет кресло Суверена, то, что думают Директора, не будет иметь ровно никакого значения. Но до того, безусловно, их мнение очень важно.
Клодину необходимо заткнуть.
– Далтон, ты куда?
– Мне нужно лишь написать и отправить записку, – ответил он уже от дверей. – Я скоро.
Глава 18
Нора со стоном потянулась, решив, что уже рассвело.
Мысли ворочались медленно. Больше всего на свете хотелось спать. Соломенный матрас промялся так уютно. Вечно он принимает уютную форму, когда пора вставать.
Сейчас муж шлепнет ее по бедру. Джулиан всегда будит ее незадолго до рассвета. Нужно работать. Может, если полежать тихонько, он позволит ей понежиться еще несколько минут, несколько сладких мгновений.
Сейчас Нора просто ненавидела мужа за то, что он вечно будит ее до рассвета, шлепает по бедру, говорит, что пора вставать и браться за работу. А потом тут же принимается насвистывать, когда она сама еще пытается предаваться напоследок сладостной дремоте.
Нора перевернулась на спину и с трудом открыла глаза. Джулиана рядом не было.
Ее мгновенно прошиб холодный пот. Сна не осталось ни в одном глазу. Она села. Почему-то отсутствие мужа вызывало в ней острое беспокойство.
Неужели уже утро? И скоро рассветет? Или еще ночь? Мысли метались. Нора пыталась сообразить, что происходит.
Она поглядела на угли, которые положила в очаг перед тем, как лечь спать. Горели лишь самые верхние, значит, времени прошло совсем немного. В слабом свете Нора увидела, что со своего матраса на нее смотрит Брюс.
– Мама? Что случилось? – поинтересовалась старшая дочка, Бетани.
– Что это вы оба не спите?
– Мама, мы ведь только легли, – захныкал Брюс.
Ну конечно, так оно и есть. Она так устала, так смертельно устала, убирая весь день с поля камни, что провалилась в сон, едва коснувшись головой подушки. Они вернулись домой, когда стало слишком темно, чтобы продолжать работу, поужинали и сразу легли спать. Нора все еще чувствовала во рту привкус мяса и молодой редиски. Брюс прав. Они только что легли.
Нору пробрала дрожь.
– Где ваш па?
– Пошел в туалет, наверное, – махнула рукой Бетани. – Что стряслось, мама?
– Мама? – пискнул Брюс.
– Ну-ка, цыц! Ничего не случилось. Ложитесь оба!
Дети смотрели на нее круглыми глазами. Нора не смогла совладать с охватившей ее тревогой, и дети прочли беспокойство на ее лице. Она поняла это, но, как ни пыталась, не могла справиться с собой.
Нора не знала, что происходит, но была уверена: что что-то случилось. Нутром чувствовала.
Зло.
Зло витало в воздухе, как дымок над костром, проникало в ноздри, наполняло легкие. Зло. Где-то в ночи поблизости рыскало зло.
Нора снова посмотрела на пустое место подле себя на кровати. Пошел в уборную. Джулиан в уборной. Должен там быть.
Хотя… Он ведь ходил в туалет сразу после ужина, перед тем, как лечь спать. Впрочем, он запросто мог пойти туда еще раз.
Ее вдруг охватил ужас, как перед самим Владетелем.
– Благой Создатель, спаси и сохрани, – прошептала она, – охрани нас и этот дом твоих покорных слуг. Отгони зло. Пожалуйста, добрые духи, храните нас, оберегайте нас.
Закончив молитву, она раскрыла глаза. Дети по-прежнему не сводили с нее глаз. Должно быть, Бетани тоже это чувствует. Она вечно задает всякие вопросы. Нора даже прозвала ее «почемучкой». А Брюс просто дрожит.
Нора отбросила шерстяное одеяло. Куры в углу переполошились и забили крыльями, удивленно кудахча.
– Ложитесь спать, дети.
Детишки послушно улеглись, продолжая наблюдать, как она быстро натягивает платье прямо на ночную рубашку. Неизвестно почему трясясь мелкой дрожью, Нора присела перед очагом и кинула туда несколько березовых поленьев. Было не так уж холодно – она думала, что угля хватит до утра – но ей вдруг остро потребовались утешительное тепло и свет огня.
Она взяла единственную керосиновую лампу. С помощью березовой лучины быстро зажгла фитиль и водрузила колпачок на место. Дети по-прежнему наблюдали за ней.
Нора наклонилась и поцеловала крошку Брюса в щечку. Затем погладила Бетани по головке и поцеловала в лоб. От девочки пахло мокрой землей, в которой она возилась весь день, помогая убрать камни с поля, прежде чем его вспашут и засеют. Девочка могла носить лишь небольшие камешки, но все равно какая-никакая, а помощь.
– Спите, детки, – ласково прошептала Нора. – Па просто пошел в туалет. Я только отнесу ему лампу, чтобы он не споткнулся в темноте. Вы ведь знаете, как па ночью отбивает себе пальцы, а потом ругает за это нас. Давайте-ка спать. Все хорошо. Я просто отнесу вашему па лампу.
Нора сунула ноги в холодные, мокрые, грязные сапоги, стоявшие возле двери. Ей вовсе не хотелось отшибить себе пальцы, а после работать в поле с больной ногой. Она завернулась в шаль, укутавшись поплотнее. Почему-то Нора боялась открыть дверь. Едва не плакала от страха. Там – ночь. Там – темно. Там поджидает зло. Она знала. Чувствовала.
– Чтоб тебя, Джулиан, – пробормотала она сквозь зубы. – Чтоб тебе лопнуть, зачем ты вынуждаешь меня выйти на улицу?
Интересно, если она найдет Джулиана в уборной, обругает он ее за женскую дурь? Иногда он ругался на нее. Говорил, что она попусту беспокоится из-за всякой ерунды. Говорил, что от ее беспокойства все равно никакого толку, так чего зря нервничать? Уж во всяком случае она беспокоилась не ради того, чтобы он обругал, это уж точно.