Пятый постулат
Шрифт:
— Почему? — поглядела Маша через плечо. — Здешняя меня знает, а чужие…
— А чужих пока разберут, пока поймут, которая пропала, решат, кто увёл, времени больше пройдет, — отрезал Весь.
Выводить лошадь пришлось Маше: сторож норовил повиснуть на недоуздке и уснуть, а коняге такое обращение вовсе не нравилось.
"Снова воровство! — горько подумала девушка, осторожно шагая рядом с огромным животным — Весь выбрал лошадь не чета здешней, настоящую громадину! Жутковато становилось, когда рядом двигалась этакая махина, шумно вздыхала и удивленно косила темным глазом. А копыта-то — что твои тарелки, даже если не лягнет,
Стыдно ей было невыносимо, она слышала, что лошадей берегут, для крестьян это верные помощники, купить новую не так-то просто, а они берут и уводят эту вот кобылу!
— За лошадь тоже заплатить надо, — сказала она Весю негромко, пока сторож надевал на лошадь сбрую. По счастью, кобыла попалась смирная и спокойная, она не слишком возмущалась, даже когда пьянчужка хватался за ее хвост, чтобы не упасть. — И за телегу. А то что это за грабеж!
— Кому заплатить? — вяло огрызнулся мужчина. — Иди, ищи хозяина!
— Можно оставить деньги в конюшне, — неуверенно ответила Маша.
— Ну и найдет их кто-нибудь другой, — хмыкнул Весь. — Кончай языком молоть, грузи вещи! Да переоденься поди, предупреждал же…
Ни о чем он ее не предупреждал, но спорить девушка не стала: настроение у белобрысого портилось чем дальше, тем заметнее. Пока сторож возился с лошадью — Маша оказалась правда, дело это оказалось многотрудное, — девушка успела переодеться в мужской костюм. Приятно было снова надеть брюки после широченных юбок! Приятно и даже как-то… необычно, что ли. Маша потуже подтянула пояс на безрукавке (как эта штука называется, она не знала), заплела волосы в косу (та вышла совсем коротенькая, зато толстая) и снова вышла на двор.
Сторож снова обретался на завалинке, рядом с ним лежала пустая бутыль из-под наливки, а вторую, еще наполовину полную, он надежно сжимал в объятиях. И храпел пуще прежнего! "Ох и влетит ему от хозяйки!" — невольно пожалела Маша беднягу.
— Думаю, он ничего не вспомнит, когда проспится, — сказал Весь. Он поглаживал лошадь по умной морде. — Давай-ка, возьми мешок овса из конюшни и поехали, и так сколько времени потеряли!
По Машиным ощущениям, потеряли они около получаса, не больше, но спорить с белобрысым было бесполезно.
— А зачем овес? — спросила она.
— А чем ты лошадь кормить будешь? — нахмурился тот. — Некогда ее днем на выпас пускать! Надолго не хватит, ну да где-нибудь еще купим…
Вздохнув, Маша послушалась. Беглецы взгромоздились на облучок, переглянулись… Весь взял в руки вожжи, неуверенно хлопнул ими по крупу лошади. Та осталась неподвижна. Весь хлопнул сильнее. Кобыла повернула голову, насколько позволяла упряжь и недоуменно посмотрела на седока. Морда ее выражала глубочайшее презрение.
— Давайте я лучше! — предложила Маша.
— А ты умеешь? — удивился тот.
— Ну, когда мы в обхоз ездили на картошку, то возили ее на телегах, и мне два раза давали править, — похвасталась Маша. — Значит, умею!
— Это значит, что тебе два раза позволили подержаться за вожжи, не более того, — хмуро ответил белобрысый и, соскочив наземь, взял лошадь под уздцы. — Ладно, из деревни так выберемся, а там разберемся…
Кобыла послушно зашагала вперед, заскрипела телега, остался позади постоялый
Вот Веся, кажется, никакие сентиментальные мысли не одолевали, шел себе вперед, хмурился, похлопывал по бедру сорванной где-то веткой.
— Ну-ка, — он придержал кобылу. — Поди, загляни в кузню. Прихвати там что-нибудь.
— Еще и там? — изумилась Маша. Видимо, Весь вошел в раж и решил напоследок ограбить всю деревню. — Зачем? И что?
— Потяжелее что-нибудь, — пояснил мужчина. — Ты девка здоровая, так хоть прут железный найди… Мало ли, что в дороге бывает. Давай, рысью, потом нагонишь!
Маша вздохнула и спрыгнула с телеги. Ну что вот он опять придумал?
— Наковальню только не бери, — напутствовал ее белобрысый. — Быстро хватятся!
Девушка удержала при себе нелестное высказывание в адрес чувства юмора Веся и отправилась за требуемым. Она очень опасалась, что в кузне остался кто-нибудь, но нет — ее встретил только хозяйский пес, который Машу хорошо знал и препятствий ей не чинил.
Она быстро огляделась по сторонам. Прут, значит, железный? Ничего похожего на глаза не попадалось, у кузнеца вообще царил порядок, все вещи лежали на своих местах. Если взять какой-нибудь инструмент, вон хоть те здоровенные клещи, пропажу мигом заметят! Маша посмотрела под лавками, заглянула в сарай — там обычно складывали всякий хлам, споткнулась обо что-то, ушибив палец на ноге… Оказалось — небольшой молот, старый, выщербленный, им подпирали ворота, чтоб не захлопывались. Но рукоять была еще цела, а если укрепить сам молот как следует, то получится очень даже грозное оружие! Маша взмахнула им в воздухе раз-другой, почувствовав себя фигурой со знаменитого символа общевизма. Там, правда, молот держал мужчина, но что тут поделаешь… "А у Веся серп! — сообразила она. — Будто поменялись!.. Ну, похоже, это знак!"
На этот раз совесть ее не мучила: вряд ли кто хватится старого молота, разве что когда ворота нечем подпереть будет! Ну да камень какой-нибудь найдут…
Веся она нагнала уже за околицей. Тот, похоже, разобрался с вожжами, и кобыла резво шагала по дороге.
— Как ее назовем? — спросила она, не без труда залезая на телегу — мужчина и не подумал придержать лошадь.
— Мне какая разница? — покосился на нее Весь.
— Зорькой, — решила Маша. — Она рыженькая и вон звездочка белая на лбу. В обхозе таких почти всегда Зорьками называют!
— Она гнедая, а не рыжая, — фыркнул белобрысый, и дальше ехали молча…
Так называемый побег не задался с самого начала. Слишком долго задержались на свадьбе, потом началась суета со сборами, затем еще эта нелепая история с лошадью… Весьямиэль невольно поморщился: ну как же это он не сообразил, что возникнут проблемы? Нет, втемяшилось почему-то в голову: раз Маша из простых работниц, то должна уметь управляться со скотиной, а у них там, оказывается, тоже самобеглые повозки имеются, а лошадей держат только в этих… как их… обхозах! Что за дурацкое название!