Пятый свидетель
Шрифт:
Я кивнул, давая понять, что ответ очевиден.
— Мистер Оппарицио основал и возглавляет компанию, которая действует в качестве посредника при отъеме домов в пользу залогодержателей. Когда жертва, проходящая по нашему делу, то есть мистер Бондурант, решил отобрать дом у моей подзащитной, он поручил осуществить эту процедуру мистеру Оппарицио. С моей точки зрения, ваша честь, это выводит мистера Оппарицио на передний край этого дела, и я хочу расспросить его об этом, поскольку обвинение официально заявило, что отъем дома является мотивом убийства.
Циммер
— Это смехотворное утверждение! В компании мистера Оппарицио работает сто восемьдесят пять сотрудников. Она полностью занимает трехэтажное офисное здание. Им…
— Отъем домов у людей — крупный бизнес, — вставил я.
— Советник! — угрожающе бросил мне судья.
— Мистер Оппарицио не имеет совершенно никакого отношения к отъему дома у обвиняемой, если не считать того факта, что процедура осуществлялась его компанией наряду с сотней тысяч аналогичных, проведенных в этом году, — сказал Циммер.
— Сто тысяч, мистер Циммер? — переспросил судья.
— Совершенно верно, ваша честь. Вот уже более чем два года компания в среднем проводит две тысячи дел в неделю. В их числе оказалось и дело обвиняемой. Мистер Оппарицио ничего конкретно о нем не знает. Оно — лишь одно из многих и никогда не было на особом контроле у мистера Оппарицио.
Судья глубоко задумался, у него был вид человека, который услышал достаточно. Я надеялся, что не придется показывать козырь, спрятанный у меня в рукаве, особенно в присутствии обвинителя. Однако был вынужден учитывать высокую вероятность того, что Фриман уже обнаружила письмо Бондуранта и осознала его значение.
Я открыл лежавшую передо мной на столе папку с четырьмя копиями письма.
— Мистер Холлер, я склонен…
— Ваша честь, если суд позволит, я хотел бы попросить мистера Оппарицио назвать имя и фамилию его личного секретаря.
Перри запнулся в явном недоумении.
— Вы хотите знать, кто является секретарем мистера Оппарицио?
— Да, его личным секретарем.
— Зачем вам это, сэр?
— Я прошу суд позволить мне задать этот вопрос.
— Хорошо. Мистер Оппарицио, мистер Холлер просит вас назвать имя вашего личного секретаря.
Оппарицио наклонился вперед и посмотрел на Циммера, как бы прося его согласия. Циммер дал знак отвечать.
— Ну, вообще-то у меня их два. Одна — Кармен Эспозито, другая — Натали Лазарра.
Он откинулся обратно на спинку стула. Судья перевел взгляд на меня. Настало время выложить мой козырный туз.
— Судья, у меня здесь есть копии зарегистрированного письма, написанного Митчеллом Бондурантом, жертвой убийства, мистеру Оппарицио. В его получении расписалась личный секретарь последнего Натали Лазарра. Письмо попалось мне среди документов, переданных нам обвинением. Я хочу, чтобы мистер Оппарицио предстал перед судом в качестве свидетеля, чтобы я мог допросить его по поводу этого письма.
— Дайте-ка взглянуть, — сказал Перри.
Я отошел от своего стола и передал копии письма судье, потом Циммеру. На обратном пути я прошел мимо Фриман и протянул копию также и ей.
— Благодарю, у меня есть, — сказала она.
Я кивнул, вернулся к столу, но остался стоять.
— Ваша честь, — сказал Циммер, — мы просим небольшого перерыва, чтобы ознакомиться с документом. Мы раньше не видели этого письма.
— Пятнадцать минут, — ответил Перри.
Судья сошел с помоста и направился в свой кабинет. Я ждал, что команда Оппарицио выйдет в коридор. Но поскольку они этого не сделали, тоже остался: хотел, чтобы они поволновались — вдруг я что-то услышу.
Мы с Аронсон и Треммел сдвинулись, чтобы посовещаться.
— Что они делают? — спросила Аронсон. — Они не могли не видеть этого письма.
— Уверен, что обвинение снабдило их копией, — ответил я. — Оппарицио думает, что он здесь самый умный. Сейчас увидим, так ли это.
— Что вы имеете в виду?
— Мы зажали его между молотом и наковальней. Он знает, что должен сообщить судье о том, что сошлется на Пятую поправку, если я начну спрашивать его об этом письме. Тогда повестка будет аннулирована. Но он знает также и то, что, упомяни он о Пятой поправке здесь, в присутствии прессы, не миновать ему беды. Это добавляет крови в водицу.
— И что, по вашему мнению, он сделает? — спросила Треммел.
— Поступит как самый умный среди нас.
Я отодвинул стул, встал и начал беззаботно расхаживать позади столов. Циммер посмотрел на меня через плечо и ближе придвинулся к своему клиенту. Наконец я дошел до неподвижно сидевшей на своем стуле Фриман.
— Когда вы собираетесь вступить в дело?
— О, думаю, это, может, и не понадобится.
— У них ведь уже было это письмо, правда? Вы им его дали.
Она пожала плечами, но ничего не ответила. Я посмотрел поверх ее головы на Керлена, сидевшего тремя рядами дальше.
— Что здесь делает Керлен?
— Ну… он-то как раз может понадобиться.
Это был явно ответ с подтекстом.
— Когда вы на прошлой неделе сделали нам свое предложение, это было вызвано тем, что вы нашли письмо, не так ли? Вы сочли, что ваше дело под угрозой.
Она посмотрела на меня и улыбнулась, не отрицая и не подтверждая моего предположения.
— Что изменилось? Почему вы отозвали предложение?
Опять — без ответа.
— Вы считаете, что он возьмет Пятую поправку, так?
И снова — только неопределенное пожатие плечами.
— Я бы взял, — сказал я. — Но он…
— Очень скоро мы это узнаем, — произнесла она тоном, означавшим, что разговор окончен.
Я вернулся к своему столу и сел. Треммел прошептала, что все еще не понимает, что происходит.
— Мы хотим, чтобы Оппарицио выступил в суде. Он этого не хочет, но единственное условие, при котором судья освободит его от этой обязанности, это если он сошлется на Пятую поправку, разрешающую не свидетельствовать против себя. Если он это сделает, нам конец, потому что он — наше единственное «соломенное чучело». Он нужен нам на свидетельском месте.