Пятый угол
Шрифт:
— Небольшой трюк?
Верте показал на папку с надписью «Гекадос», лежавшую на столике у окна.
— Это наш метод отбивать заключенных у СД. Из старых дел о шпионаже мы фабрикуем новое, несуществующее, и добавляем в него несколько свежих свидетельских показаний — с подписями, множеством печатей и так далее. Это всегда впечатляет. В новых свидетельских показаниях некие люди утверждают, к примеру, что небезызвестный Пьер Юнебель имеет отношение к серии взрывов в районе Нанта.
Нанетта внесла «Кордон блю». Она бросила на Томаса нежный взгляд и молча порезала ему мясо на мелкие кусочки, затем снова удалилась.
— Поздравляю с победой. На чем я остановился? Ах, да — трюк. После того как вымышленное дело было готово, я отправился к Айхеру и спросил, не арестовала ли случайно СД некоего Пьера Юнебеля. При этом прикинулся простачком. Тот тут же подтвердил: да, есть такой, сидит у нас во «Фрэне». Тогда я показал ему секретные документы, к ним якобы проявляет интерес командование. С их помощью, да еще упомянув Канариса, Гиммлера и прочих — короче говоря, я превратил Айхера в носителя тайны и под конец дал ему прочесть документы. Остальное, то есть передача абверу важного для рейха шпиона Юнебеля, было делом пустяковым…
— Но зачем вам это, господин полковник? Чего вы от меня хотите?
— Вы нам нужны. У нас проблема, которую может решить лишь такой человек, как вы.
— Ненавижу секретные службы, — сказал Томас, вспомнив Шанталь, Бастиана и других далеких друзей; на сердце стало тяжело. — Ненавижу их все. И презираю.
— Сейчас половина второго, — сказал полковник Верте. — В четыре в отеле «Лютеция» меня ждет адмирал Канарис. Он хотел поговорить с вами. Вы можете поехать со мной. Если вы будете работать на нас, то с помощью «Гекадос» мы сможем вырвать вас из лап СД. Если же не захотите на нас работать, я ничего для вас сделать не смогу. Тогда я буду вынужден передать вас обратно Айхеру…
Томас смотрел на него не отрываясь. Прошло пять секунд.
— Итак? — спросил полковник Верте.
3
— Кувырок вперед! — орал фельдфебель Адольф Бизеланг в огромном гимнастическом зале. Кряхтя, Томас Ливен перекувырнулся вперед.
— Кувырок назад! — орал фельдфебель Адольф Бизеланг. Кряхтя, Томас Ливен перекувырнулся назад. Вместе с ним закряхтели еще одиннадцать мужчин: шесть немцев, один норвежец, один итальянец, один украинец и двое индусов.
Индусы совершали кульбиты, не снимая тюрбанов. Их обычаи были строгими.
Фельдфебель Бизеланг, сорока пяти лет, худой, бледный, облаченный в форму германской люфтваффе, был постоянно готов взорваться от ярости по любому поводу. Его широко разинутый рот с многочисленными пломбами приводил всех в ужас. А рот фельдфебеля Бизеланга практически никогда не закрывался: днем он орал, ночью храпел.
Деятельность фельдфебеля Бизеланга, уже два года как овдовевшего, отца зрелой и весьма симпатичной дочери, проходила в девяноста пяти километрах северо-западнее столицы рейха Берлина, неподалеку от местечка Витшток на реке Доссе.
Фельдфебель Бизеланг готовил парашютистов, причем, что его особенно злило, не тех, кто в военной форме, а тех, кто в штатском, а такие — хоть соотечественники, хоть иностранцы — публика в высшей степени сомнительная. Да и задание у них какое-то подозрительное. Отвратительная шваль. Одно слово — шпаки [13] .
— Кувыро-о-о-к вперед!
Томас
На календаре было 3 февраля 1943 года. Холод. Серое небо, как покрывало, накрыло маркграфство Бранденбург. Ко всему еще непрекращающийся гул низко летающих учебных самолетов.
13
Презрительная кличка в отношении гражданских лиц. — Примеч. пер.
Каким ветром, справедливо спросит благосклонный читатель, занесло сюда Томаса Ливена, некогда самого молодого, самого элегантного и успешного коммерческого банкира в Лондоне? Какой каприз судьбы забросил его в гимнастический зал учебного лагеря «Витшток» на реке Доссе?
Томас Ливен, пацифист и гурман, обожавший женщин и презиравший военных, человек, ненавидевший секретные службы, решил снова работать на одну из них. С полковником Верте он поехал в парижский отель «Лютеция». Там он встретился с адмиралом Канарисом, таинственным шефом германского абвера.
Томас Ливен знал: если его отдадут обратно в гестапо, то через месяц ему крышка. В его моче уже обнаружились следы крови. Томас считал: самая скверная жизнь все равно лучше самой геройской кончины.
Тем не менее он не стал скрывать свои принципы и от седовласого адмирала:
— Господин Канарис, я буду на вас работать, потому что иного выбора у меня нет. Но прошу принять во внимание: я никого не убиваю, никому не угрожаю, не запугиваю, не мучаю и не похищаю. Если вы намерены возложить на меня такие задачи, то лучше я отправлюсь обратно на авеню Фош.
Адмирал меланхолически покачал головой.
— Господин Ливен, миссия, которую я хотел бы вам поручить, преследует цель предотвратить кровопролитие и спасти человеческие жизни — насколько это вообще в наших силах, — Канарис возвысил голос. — Немецкие и французские. Это вам подходит?
— Спасать человеческие жизни — это мне всегда подходит. Национальность и вероисповедание мне при этом безразличны.
— Речь идет о борьбе с опасными французскими партизанскими соединениями. Наш человек сообщает, что одна недавно созданная и сильная группа Сопротивления ищет связь с Лондоном. Как известно, британское военное ведомство поддерживает французское Сопротивление и руководит многими отрядами. Группа, о которой идет речь, нуждается в радиопередатчике и коде. И то и другое вы передадите этим людям, господин Ливен.
— Ага, — сказал Томас.
— Вы свободно говорите по-английски и по-французски. Несколько лет жили в Англии. Под видом британского офицера вы спрыгнете на парашюте в районе действий маки [14] , имея при себе рацию. Особую рацию.
— Ага, — снова сказал Томас.
— Туда вас доставят на британском самолете. У нас есть несколько трофейных машин королевских ВВС, которые мы используем в подобных случаях. Разумеется, перед этим вам придется пройти курс подготовки парашютистов.
14
Название французских партизан во Вторую мировую войну.