Пыль Снов
Шрифт:
— Ты жил среди Т’лан Имассов?
Он покачал головой: — Среди Имассов. Но я знал одного, бывшего Т’лан. Онрека Сломанного. И жену его Кайлаву.
— Кайлава, сладкая сучка. Она теперь его жена? Она чуть мне не помешала. Как поживает? Скажи, что я ее прощаю. А Онреку из клана Логроса передай: я не потребую его назад. Жизнь принадлежит ему отныне и навеки.
— Приятно такое слышать, — сказал Риад. — Ибо я поклялся, что им не будет причинено вреда.
— Риад Элайс, я решила: я тебе не враг. Будь благодарен. Будь иначе, смелая клятва убила бы тебя.
Он пожал плечами: — Возможно, в схватке ты победила
— Она близко? Нет. Я ничего не чую!
— Она сильнейшая из истинных гадающих. Остальные перестали расти, сдавшись Ритуалу. Погляди на себя. Ты не отличаешься. Ты такая, какой была раньше. Если Кайлава хочет оставаться незамеченной, так и будет. Не тебе править миром, Олар Этиль. Ты отказалась от такой привилегии очень, очень давно, свершив свой Ритуал.
Олар Этиль глянула на Сильхаса Руина: — Видишь, кого ты пригрел в тени? Дурак! Ну же, давай, скорее умоляй о брачном союзе!
Но Сильхас оторвал руки от оружия. — Может быть, я держу его близко по причинам, тобой сказанным, но есть и другие причины — гораздо более важные. Чем больше я узнаю сына Менандоры, тем сильнее уважаю. Если он действительно превзойдет меня, я откажусь от лидерства. Что до союза с тобой… честно говоря, я скорее сошелся бы с энкар’алом!
Ливень засмеялся — скорее чтобы избавиться от напряжения и страха, чем от образа воителя, совокупляющегося с каким-то явно уродливым, судя по имени, «энкар’алом». К несчастью, звук смеха привлек всеобщее внимание.
Риад спросил: — Воин, ты что-то задолжал Гадающей?
Ливень нахмурился: — Я и не думал. Может быть… но я не знаю, сколько монет и какого достоинства. Я Ливень из овлов, но овлов больше нет. Вместо них у меня костлявая спутница.
Юноша улыбнулся, словно ответ ему очень понравился.
Сильхас сказал: — Ливень из овлов. Я скорблю по гибели твоего народа. Его память отныне в тебе. Почитай память, но не давай ей уничтожить тебя.
— Интересное замечание, — сказал после раздумья Ливень. — Но я ныне почитаю уничтожение. Я убил бы убийц. Покончил с жизнями тех, что отняли жизнь у меня. — Он глянул на Олар Этиль. — Может, это и есть монеты между мной и неупокоенной ведьмой.
Лицо Руина исказилось горем, но он промолчал.
Улыбку Риада словно смыло: — Оглянись же, воин. Такой вот дом ты готовишь врагам и самому себе. Нравится?
— Думаю, да, Риад Элайс.
Неудовольствие и раздражение были ясно написаны на лице юноши.
Наступило молчание. Потом Олар сказала: — Ты ждал меня в засаде, Сильхас Руин. Это все приготовленные тобой слова или ждать чего-то еще?
— Я удовлетворил любопытство, — ответил гадающей Сильхас. — Но я подарю тебе сведения, чтобы показать: между нами нет вражды. Тебя ищут две неупокоенных драконицы. Я давно их знаю. Они будут кланяться, глотать пыль и клясться в верности. Но в глубине их сердец подлость.
Олар Этиль фыркнула: — Кажется, я и сама заметила … что-то. Сзади. Ты сказал, что их знаешь. А я нет. Странно, учитывая, что мы жили в одном мире.
— Я помню, как драконы были выпущены из Врат и начали искать власти среди разбитых остатков Куральд Эмурланна. — Он помедлил. — Моя встреча с ними была короткой, но яростной. Истинное отродье Тиам.
— Однако странствуют вместе. Неужели одна не замыслила предать другую?
— Они верят, будто являются двойняшками, выползшими из одного яйца. Среди всех драконов они были ближе всего к победе в Войнах за Тень. В последний раз стоял я рядом с братом, в последний раз защищал его бок, как и он — мой. — На время… — голос его дрогнул, — мы ощутили себя счастливыми.
Ливень ничего не слышал о Войнах за Тень и не представлял, какие стороны в ней сражались; однако он слышал горе в голосе Руина, и в душу его вонзилась заноза. «Поганые сожаления. Разве не все терзаемы ими? Поживи долго — и, может быть, лишь сожаления останутся живы в твоем разуме. Духи подлые, что за мерзкая мысль…»
Но в костяном мешке, которым была Олар Этиль, не осталось места для жалости. Она хрипло хихикнула. — Счастье несет смерть! О, вы тогда были такими праведными дураками! А теперь лишь один из братьев остается, словно шип, которого никому не выдернуть! Расскажи, какой великой цели ты решил послужить на этот раз, Сильхас Руин. Расскажи о достойных сожаления, но неизбежных смертях, которые усеют обочины мрачной твоей дороги! Не думай — я не насмехаюсь над тобой. Не обращай внимания на болтовню этого смертного. Устраивай побоище, Сильхас Руин! Ты и порченый огонек рядом с тобой, да и Кайлава тоже. Ну, давайте!
Видя такую вспышку, Сильхас наморщил лоб: — Говори не таясь, гадающая.
— Дар за дар? Отлично. Эрастрас призвал Старших. Сечула Лата, Килмандарос, Маэла — а теперь и Драконуса, да! Ты таился так тщательно, ты выпустил пульс мира из-под пальцев! Твой брат мертв, Сильхас Руин. Драгнипур сломан. Драконус вышел на свободу, Тьма в его руках — и что увидит былой любовник в ее глазах, снова устремленных на нас? Еще не поприветствовал маменьку, Сильхас? Не ощутил касания ладони? Думаю, нет. Она скорбит по сыну, которого любила больше, вот что я думаю. По тому, в котором ярче пылало черное пламя ее любви. Она заслужила великую ненависть и презрение за…
Удар руки Ливня пришелся ей в лицо, столь сильный, что ведьма упала, залязгав костями. Он навис сверху, поняв, что успел вытащить меч. — Ненависть, ведьма? Что же, ты знаешь о ней больше всех. Ну-ка, захлопни костлявую пасть и больше не открывай!
Провалы глазниц впились в него, словно были наделены когтями — но овл не дрогнул. «Уничтожение? Шелудивая сука, я боюсь жизни, не смерти!»
Он отступил и поглядел на Сильхаса.
Тот казался тяжело раненым, и удивительно было, что он еще стоит на ногах. Он обхватил себя руками, съежился и сгорбился. По впалым щекам текла алая жидкость. Ливень увидел, что лицо Риада исказилось тревогой. Шагнув к спутнику, он тут же развернулся к Олар.
Ливень встал на его пути. — Назад, — сказал он. — Не время. Утешь друга, Риад. Я уведу ее отсюда.
Юный воин дрожал, глаза его пылали яростью. — Она не…
— Не послушается? Еще как. Риад, хватит нападений…
Тот вздрогнул, глаза широко раскрылись. — Нападения. — Он кивнул. — Да, понимаю. Да. — Он снова кивнул и отвернулся, готовясь предоставить молодую силу в помощь сломавшемуся вдруг старику.
«Итак, он его превзошел и обрел лидерство. Вот так просто». Ливень вложил меч в ножны и пошел к кобыле. Схватил поводья, еще раз метнул уничтожающий взгляд Олар Этили — та даже не шелохнулась — и пнул бок лошади, заставляя скакать.