Пылай для меня

Эндрюс Илона

– Ну, - протянула бабуля, - кто-нибудь нас представит?

– Бабуля - Чокнутый Роган. Чокнутый Роган - бабуля, - выдавила я.

Глаза Арабеллы полезли на лоб. Она схватила телефон и принялась набирать сообщение.

– Леон просто кипятком описается.

– Прекращай, - буркнула Лина и села на стул рядом со мной. Бабуля села рядом с Роганом.

– Как себя чувствуете?
– спросил он у нее.

– Спасибо, хорошо.
– Она одарила его широкой улыбкой.

Я передала Рогану тарелку

и села напротив него.

Леон вбежал на кухню и остановился, глазея на Чокнутого Рогана. Берн врезался в него, протолкнув его на кухню.

– Если ты не за беконом, то прочь с дороги.

Арабелла схватила с тарелки три кусочка бекона.

– Мое!

– Обжора, - фыркнула Лина.

– Успокойтесь, бекона на всех хватит.
– Мама сняла с плиты еще одну шипящую сковородку бекона. Я взяла блинчик, завернула в него бекон и откусила. Он был пышным и вкусным, и без всякой видимой причины от этого мне захотелось расплакаться.

– Кстати, - сказала Арабелла, - тебе могут позвонить из школы. Я забыла об этом сказать.

Мама остановилась.

– Почему?

– Ну, мы играли в баскетбол, и кажется, я одела футболку Диего. Я даже не помню, как это случилось. А Валери решила, что это отличный шанс на меня настучать. В смысле, я увидела, как она подошла к тренеру и потянула его за рукав, будто ей пять лет. Я даже спросила у Диего, не против ли он, а он сказал, что даже не заметил. Это спорт! Я его обожаю.

– Ага, - сказала мама.
– Давай ближе к звонку из школы.

– Я ей сказала, что стукачи получают на калачи. А тренер заявил, что это террористическая угроза.

– Глупости, - сказала Лина, откидывая назад темные волосы.
– Это не угроза, все так говорят.

– Стукачи и в самом деле получают на калачи.
– Берн пожал плечами.

– У тебя дурацкая школа, - заметила бабуля.

– Так он сказал, что я должна извиниться, а я отказалась, потому что она на меня настучала, поэтому меня отправили к директору. У меня нет неприятностей, но они хотят передвинуть мои занятия физкультурой на третий урок.

Что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, она никого не поколотила.

За столом воцарилась тишина. Напротив меня Чокнутый Роган разрезал блинчик на аккуратные кусочки и поглощал их со знакомым прилежанием. Когда мама возвращалась домой в отпуск, она ела точно так же. Сейчас она стояла, прислонившись к кухонному острову, и наблюдала за ним.

– Вы - Чокнутый Роган!
– выпалил Леон.

– Да, - спокойно ответил тот.

– И вы можете разрушать города?

– Да.

– И у вас есть все эти богатство и магия?

– Да.

Куда Леон клонил?

Мой кузен моргнул.

– И вы выглядите... вот так?

Чокнутый Роган кивнул.

– Да.

Темные глаза Леона распахнулись. Он посмотрел

на Чокнутого Рогана, а затем на себя. В свои пятнадцать, Леон едва ли весил сто фунтов. Его руки и ноги были как спички.

– В этом мире нет справедливости!
– посетовал Леон.

Я хихикнула и едва не подавилась блинчиком. Мама выдавила улыбку.

– Может, вы еще и на гитаре играть умеете?
– спросил Леон.
– Потому что если умеете, я прямо сейчас пойду и повешусь.

– Нет, но я немного пою, - ответил Роган.

– Вот блин!
– Леон пнул стол.

– Угомонись,- шикнул на него Берн.

– Сам заткнись. Ты размером со снежного человека.
– Леон обратился к Чокнутому Рогану.
– Вы это видите? Разве это справедливо?

– Ему пятнадцать, - сказала я Рогану.
– Справедливость для него сейчас очень важна.

– У тебя есть время, - заметил Роган.

– Ага...
– Леон покачал головой.
– Нет, не совсем. Я уж точно не могу петь, и никогда не буду так выглядеть.

– Я - результат продуманной селекции, - сказал Роган.
– Я был зачат, потому что моему Дому был необходим наследник, а гены моих родителей соответствовали требованиям. Тебя же, вероятно, зачали, потому что твои родители любили друг друга.

– По словам нашей матери, - вставил Берн, - он был зачат только потому, что она слишком наклюкалась, чтобы вспомнить о резинке.

Чокнутый Роган перестал жевать.

– Я же был зачат, потому что моя мать пропустила залоговый платеж. Ее тогдашний приятель угрожал сдать ее копам, поэтому ей пришлось кое-что сделать, чтобы удержать его от этого, - любезно пояснил Берн.

Прекрасно. Именно та информация, которой стоит поделиться.

– Тетя Жизела не лучшая мать, - сказала я.
– Такие есть в каждой семье.

– Чем вы занимаетесь?
– Леон подался вперед.
– Вы ушли из армии и исчезли. Как так?

– Леон, - предупредила мама.

– Это из-за войны?
– спросила Лина.
– В «Геральд» пишут, что у вас посттравматическое стрессовое расстройство, и из-за этого вы стали отшельником вроде монаха.

– Нельзя быть и отшельником, и монахом одновременно, - исправила я по привычке.

– В «Геральд» еще говорится, что он был травмирован.
– Арабелла округлила глаза.

– Да, я отшельник. По большей части, я предаюсь размышлениям, - подыграл Роган.
– Еще я люблю утопать в жалости к себе. Бывает, я провожу дни напролет, глядя из окна, погруженный в меланхолию. А порой, по моей щеке тихо скатывается одинокая слезинка.

Арабелла с Линой прыснули в унисон.

– И при этом вы проводите по губам белой орхидеей?
– вставила Арабелла.

– Пока на заднем фоне играет грустная музыка?
– ухмыльнулась Лина.