Пылающая комната
Шрифт:
– Ладно, как скажешь. Джонатан Пэйс тоже участвует в вашем антиалкогольном рейде?
– Да, мы все там будем.
– Отлично. Может, я его там встречу.
– Пап, мы же договорились, что ты не пойдешь! Мне будет неловко, если ты начнешь приглядывать за мной как за маленькой.
– Ладно, ладно, все понял. Если не хочешь – не приду. Просто будь поосторожнее. Скоро увидимся.
Дав отбой, Босх позвонил полицейскому и попросил соединить его с редакцией «Лос-Анджелес таймс». Пока оператор переключал его на другую линию, Гарри свернул на крутую эстакаду, уводившую к Четыреста пятому шоссе.
Человек, взявший трубку, не представился, а просто буркнул:
– Редакция.
– Вирджинию Скорняк, пожалуйста, – попросил Босх.
– Ее сейчас нет. Что-нибудь передать?
– Да, и желательно немедленно. У меня нет с собой ее номера. Но я хочу с ней поговорить и уверен, что она тоже захочет.
На другом конце линии помолчали.
– Попробую, но ничего не обещаю. Что передать?
Босх назвал свое имя и номер телефона. Он попросил сказать, что Скорняк должна позвонить ему сегодня, если не хочет упустить важную новость.
– Это все?
– Все.
Босх отключил связь. Вирджиния Скорняк была одной из немногих сотрудниц «Таймс», с которой он поддерживал давние контакты. Босх познакомился с ней двадцать лет назад, когда она только пришла в газету из одного мелкого издания и устроилась в отдел криминальной хроники. Преступный мир и полицейские будни ее не интересовали, но она понимала, что это только первая ступенька и чем лучше она проявит себя здесь, тем легче ей будет пробиться наверх.
Так оно и случилось, и уже через пару лет ее перевели на ступеньку выше, к муниципальным новостям. Местная и федеральная политика стала ее коньком, и Скорняк занималась ею до сих пор. Кстати, фамилия Вирджинии вполне соответствовала ее работе. Она специализировалась по биографиям политиков и порой чуть ли не заживо сдирала с них кожу, заодно разделывая под орех их шансы на победу в выборах.
Но в те первые годы их сотрудничества Босха больше всего привлекли ее ответственность и честность. Они нередко занимались общими делами, много общались – просто так и для печати, – и она ни разу его не подвела. Позже их общение ограничилось, но время от времени им попадались дела, где политика пересекалась с полицией. Скорняк обращалась к нему за информацией, и Гарри всегда говорил ей все, что знал и мог рассказать. Босху вовсе не улыбалась мысль быть чьим-то информатором, но Вирджинии Скорняк он отдавал должное за ее порядочность. У него имелся номер ее телефона, но он прятал его в своем рабочем столе. Включать ее в контакты на мобильнике было бы неразумно. Трубку всегда можно потерять, и если она попадет не в те руки и в полиции узнают об их контактах, проблем потом не оберешься. Начальство всегда косо смотрело на тех, кто сотрудничал с прессой, особенно если речь шла о «Лос-Анджелес таймс».
Босх по дороге попытался вспомнить, когда они в последний раз общались с Вирджинией Скорняк и по какому поводу, но ничего не вспомнил. Возможно, это было года два или три назад.
К тому времени, когда Гарри добрался до развилки, ему еще не позвонили. Теперь, когда он знал, что
– Гарри, это Джинни Скорняк. Что такого срочного может быть в субботу?
– Спасибо, что позвонила. Сразу хочу предупредить: все это не для печати. Ты не должна ничего публиковать.
– Я не знаю, о чем речь, поэтому мне трудно что-то обещать.
Обычная уловка любого репортера. Они не могут ничего обещать, пока не получат информацию. А когда они ее получат, то вполне могут заявить, что ничего не обещали. Босх решил осторожнее выбирать слова.
– Ты, наверное, знаешь, что я сейчас работаю над «висяками»?
– Да, и к тому же читаю собственную газету. Я в курсе, что ты ведешь дело мариачи.
Босх нахмурился. Он надеялся, что она не в курсе, чем он занят.
– Джинни, я веду много разных дел. Кому это знать, как не тебе.
– Слушай, Гарри, давай ближе к делу. Сегодня суббота и прекрасная погода. Завтра мне стукнет пятьдесят, а перед этим я хочу выпить «Маргариту». Что тебе нужно?
– Ты серьезно? Пятьдесят?
– Да, серьезно, и хватит об этом. Зря я вообще тебе сказала. Так чего ты хочешь?
– Насколько я знаю, ты пишешь про финансирование избирательных кампаний и все такое прочее. У тебя есть данные по прошлым выборам?
– Зависит от того, что ты хочешь узнать и как быстро. О чем вообще речь?
– Мне нужны списки спонсоров по трем последним выборам в мэры города.
Босх специально расширил объем поисков, чтобы Вирджиния не догадалась, кем он интересуется.
– Ого, – отозвалась она. – Неслабый кусок. Все данные есть у нас в компьютере, но ты ищешь не иголку в стоге сена – ты хочешь весь стог. Объясни, что тебе нужно на самом деле. Уточни вопрос.
Босх уже подумывал закончить разговор и подождать до понедельника, чтобы получить информацию через официальные каналы, но ему не хотелось терять время. Он решил сделать еще одну попытку:
– Я не могу говорить конкретнее, пока ты не пообещаешь, что это не пойдет в печать. По крайней мере сейчас. А если дело выгорит, у тебя будет право первой публикации.
– Мы говорим о политике? Криминал меня не интересует.
Босх наткнулся на пробку, забившую все восемь полос шоссе на развилке со Сто десятой улицей. Наверное, авария у конференц-центра. Было еще слишком рано для игры или концерта в «Стэйплз».
– О том и другом, – ответил он.
– Политика и убийство – гремучая смесь, – заметила журналистка. – Ладно, обещаю. Только между нами. Не напечатаю ни слова без вашего высочайшего соизволения.
«Между нами» означало, что Вирджиния не станет публиковать статью, пока он не даст «добро». Босх был удовлетворен.
– И ничего не говори главному редактору, – добавил он. – Вообще никому.
– О, я ему не доверяю, – ответила Джинни. – Он все разболтает на первом же брифинге, а потом выдаст за свое. Поэтому без проблем.