Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда
Шрифт:
Широкие и высокие двери откатились в правую сторону. На землю спрыгнули бойцы из хозвзвода, связисты и санитары. Они построились в небольшую колонну и двинулись вслед за танкистами.
Ещё в составе имелась полевая кухня-автоприцепка с одним общим котлом. Рядом стояли жлезнодорожные цистерны с соляркой, а так же открытые платформы с автомобилями. Судя по свежей, ярко блестевшей, покраске, они недавно сошли с заводского конвейера.
Парень увидел бортовые «ГАЗ-АА» и бензовозы, на базе всё той же привычной полуторки. Благодаря зимнему времени, радиаторы и моторные отсеки машин были заботливо утеплены.
Зато места водителя и пассажира оказались совершенно открытыми, словно это не современный автомобиль, а какой-нибудь «Руссо-Балт» десятых годов двадцатого века. Доля видел такие в кадрах кино о временах революции. Вместо дверей имелись боковые треугольные шторки. Их верхний край поднимался до верха спинки сидения, и не позволял при крутом повороте людям упасть на дорогу.
Крыша и задняя стенка кабины отсутствовали, а вместо них виднелись куски брезента, свёрнутые в ровные трубочки. Тонкие скатки висели на перекладине, что находилась вверху, на боковых стойках ветрового стекла и на тонкой раме, стоящей за спиною шофёра. Скорее всего, куски прочной ткани должны заменить отсутствовавшие части кабины и защитить красноармейцев от атмосферных осадков.
Но эта «рацуха», оказалась далеко не последней. Из двух фар имелась лишь левая. На заднем мосту стояли два колеса, вместо привычных для всех четырёх. Дворников и зеркал заднего вида, увы, не имелось. Красиво гнутые крылья, превратились в угловатые брызговики, укрывшие сверху колёса.
За время учёбы в полку, Доля научился водить не только разные танки, но и автомобили. Он хорошо изучил устройство полуторки, а увидев её в новом обличии, печально вздохнул.
– «Война! – подумал он горько: – Экономят везде, где только возможно! Наверняка руль и все ручки теперь не бакелитовые, а деревянные. Да и внутри убрали всё, что не очень-то нужно. Например, тормоза на передних колёсах».
Оказавшись у грузового вагона, Доля увидел, что дверь сдвинута в сторону, а возле неё находятся вскрытые армейские ящики. Экипажи танков растянулись в цепочку, и интендант стал выдавать личное боевое оружие.
На каждую «Матильду приходилось по два автомата «ППШ» и четыре нагана. Офицерам полагался «ТТ». Плюс ко всему, патроны, гранаты, ремни, кобуры, противогазы и всё остальное, необходимое на серьёзной войне.
Очередь двигалась быстро. Ящики освобождались от содержимого, и солдаты хозвзвода выбрасывали их на мёрзлую землю. Танкисты складывали полученную амуницию в опустевшую тару и вместе с ней отходили в сторону. Получив всё, что нужно, бойцы услышали приказ капитана:
– Разместиться в вагонах!
Чтобы бойцы не перепутали свои «теплушки» с чужими, политрук взял кусок мела, и написал на дверях номера танковых рот. Сержанты подошли к дому на железных колёсах, в котором им предстояло ехать на фронт.
Они закинули ящики внутрь, поднялись следом за ними и стали устраиваться в непривычной для всех обстановке. Амуницию положили на нары. Пустую тару решили использовать в качестве стульев, а, в крайнем случае, пустить на дрова для «буржуйки».
Офицеры танковой части расположились в «интендантской теплушке», которая освободилась
Вместе с подразделением Доли оказались ремонтники. Большую часть из них, составляли серьёзного вида мужчины, которых призвали с горьковских заводов и фабрик. Они были среднего возраста, поэтому, заняли нижние нары. Молодых танкистов загнали наверх. Самые щуплые и подвижные парни оказались на третьем ярусе шконок.
Забравшись под потолок небольшого вагона, парень лёг на голый дощатый настил и с облегченьем подумал: – «Пусть будет воздух не очень-то свежий, зато здесь гораздо теплей, чем внизу».
Когда разобрались кто, где поедет на фронт, вдруг оказалось, что спальных мест на всех не хватает. Несмотря на свою худобу, танкисты не смогли всё же втиснуться на отведённые шконки.
Никто не хотел спать на полу, в проходе между откатными дверьми, и стал назревать крупный скандал. К счастью, пришёл командир танковой роты, и все разрешилось самым естественным образом.
Выяснилось именно то, что и так все доподлинно знали, но почему-то забыли сейчас. Наверное, сильно сказалась непривычная для всех обстановка. Ведь военный состав нужно охранять от врагов круглые сутки, но взвод пехотинцев им не придали.
То ли, в штабе забыли по сильной запарке? То ли, просто не хватало солдат? Поэтому, каждый вагон должен давать десяток людей для караула на тормозной площадке состава, возле зениток и на платформах с воинской техникой.
Минимум семь человек будут стоять на посту и постоянно сменяться по кругу. Плюс к этому, нужен ещё помощник на кухню. Нарубить дров, натаскать свежей воды, и выполнить другую работу. Так что, для всех остальных, спальных мест хватит с лихвой.
Старлёй назвал двух дневальных в данной «теплушке» и объяснил, в чём заключается их непростая работа. Они должны наблюдать за «буржуйкой», бачком с питьевою водой и «парашей».
Из прочих танкистов командир выбрал первую партию, что будет стоять на часах. Он приказал каждому взять «ППШ», идти в интендантский вагон и получить зимнюю тёплую форму: полушубки, шапки-ушанки, рукавицы и валенки. Поставленные в первый наряд, бойцы козырнули своему офицеру, выпрыгнули из вагона и двинулись за униформой охранников.
Дежурные по небольшому вагону, уныло переглянулись и принялись за свои прямые обязанности. Отхожее ведро оказалось пустым, так что, его не нужно ещё опоражнивать. Чистой воды на полигоне, взять пока было негде.
Поэтому, они сходили к своим «англичанкам» и принесли скромных размеров бревно, которое не нашло применения в ходе размещения техники. Затем, вскрыли набор шанцевого инструмента ближайшей «Матильды» и взяли двуручную пилу и топор. Они вернулись к вагону и занялись заготовлением дров на ближайшую ночь.
В открытой настежь, «теплушке» было так же прохладно, как и на улице. Пока танкисты привязывали машины к платформам, они сильно вспотели. Затем, все остыли на апрельском ветру, и теперь ощущали себя очень неважно. Влажная ткань липла к замёрзшему телу и неприятно морозила кожу.