Пылающий берег
Шрифт:
С того места, где они сидели, виднелась гряда холмов на горизонте.
Майкл замялся.
– О, я уверен, они смогут продержаться достаточно долго… в особенности если сражение у Соммы пойдет так успешно и быстро, как мы ожидаем. И потом, давление здесь быстро ослабеет, как только союзники окажутся в тылу немцев.
– Но если наступление захлебнется и снова наступит патовая ситуация? – тихо спросила Сантэн на фламандском.
Для девушки, не слишком хорошо владеющей английским, ее способность улавливать главное была отличной. Майкл
– Тогда нам придется нелегко, тем более что у гансов есть воздушное превосходство. Мы можем снова потерять гряду. – Он помолчал, хмурясь. – Им придется использовать резервы. Мы можем оказаться отброшенными даже к Аррасу…
– Аррас! – Сантэн задохнулась. – Но это значит…
Не договорив, она окинула взглядом свой дом, словно уже прощаясь с ним. Аррас находился глубоко в тылу.
Майкл кивнул:
– Как только начнется атака, вы здесь окажетесь в серьезной опасности. Лучше всего было бы покинуть особняк и вернуться на юг, в Аррас, или даже в Париж.
– Ни за что! – воскликнул граф, возвращаясь к французскому языку. – Де Тири никогда не отступают!
– Разве что у Седана, – пробормотала Анна.
Но граф не снизошел до того, чтобы услышать подобную нелепость.
– Я останусь здесь, на моей земле! – Он показал на древнюю винтовку, еще девятнадцатого века, что висела на кухонной стене. – Это оружие, которым я воевал в Седане. Там боши быстро научились ее бояться! И им придется вспомнить тот урок. Луи де Тири им покажет!
– Храбрец! – воскликнул Эндрю. – Предлагаю тост. За мужество французов и за победу французского оружия!
Естественно, графу пришлось ответить тостом «за генерала Хейга и наших доблестных союзников-британцев!»
– Капитан Кортни родом из Южной Африки, – уточнил Эндрю. – Мы должны и за этих союзников выпить.
– О! – с энтузиазмом откликнулся граф по-английски. – За генерала… как зовут вашего дядю-генерала? За генерала Шона Кортни и его бравых южноафриканцев!
– А вот этот джентльмен, – Эндрю показал на слегка осовевшего доктора, который покачивался на скамье рядом с ним, – офицер Королевского медицинского корпуса. Прекрасная служба, безусловно достойная тоста!
– За Королевский медицинский корпус!
Граф принял вызов. Он в очередной раз потянулся к своему бокалу, но не успел коснуться его, как тот задрожал, и по поверхности красного вина побежали маленькие круги, лизнувшие края бокала.
Граф замер, и все вскинули головы.
Стекла кухонных окон задребезжали в рамах, а потом с севера докатился грохот орудий. Германские пушки снова били вдоль хребта, грохоча и лая, как дикие псы, и люди прислушивались в молчании. Они легко могли представить страдания людей в земляных окопах всего в нескольких милях от того места, где хозяева особняка и их гости сидели в теплой кухне, с животами, набитыми вкусной едой и отличным вином…
Эндрю поднял свой бокал и тихо произнес:
– Я пью за тех бедных парней там, в грязи. Пусть они выдержат.
На этот раз даже Сантэн отпила немного из бокала Майкла, и ее глаза наполнились слезами.
– Мне неприятно разрушать компанию, – сказал молодой доктор, с трудом поднимаясь на ноги, – но, боюсь, эта артиллерийская канонада – свисток для меня, фургоны с ранеными наверняка уже возвращаются к нам.
Майкл тоже попытался встать, но тут же ухватился за край стола, чтобы не упасть.
– Мне хочется поблагодарить вам, месье ле Тири, – начал он официальным тоном, – за вашу щедрость…
Слово запуталось в его языке, и Майкл повторил его, но уже потерял ход мысли.
– Я отдаю честь вашей дочери, мадемуазель де Тири, l’ange du bonheur…
Ноги под ним подогнулись, он начал плавно падать.
– Он же ранен! – вскрикнула Сантэн.
Она успела подхватить Майкла до того, как тот рухнул на пол, подставив хрупкое плечо ему под мышку.
– Помогите же! – попросила она.
Эндрю поспешил к ней, и они вместе то ли подвели, то ли подтащили Майкла к кухонной двери.
– Осторожнее с его рукой!
Сантэн задыхалась под весом пилота, но они погрузили Майкла в коляску мотоцикла.
– Не повредите ему!
Майкл обмяк на кожаном сиденье с блаженной улыбкой на бледном лице.
– Мадемуазель, позвольте вас заверить, он уже не чувствует боли, чертов везунчик. – Эндрю обошел мотоцикл, чтобы сесть за руль.
– Меня подождите! – закричал доктор, когда они с графом, поддерживая друг друга, появились в дверном проеме и с трудом спустились по ступеням, пошатываясь из стороны в сторону.
– Прошу на борт! – пригласил его Эндрю.
С третьей попытки «Ариэль» взревел и выпустил клуб голубого дыма. Доктор вскарабкался на заднее сиденье, а граф сунул две бутылки кларета, которые принес с собой, в боковые карманы куртки Эндрю.
– Это чтобы не замерзнуть! – пояснил он.
– Вы король королей! – сообщил ему Эндрю, отпуская сцепление.
Мотоцикл круто развернулся.
– Присмотрите за Майклом! – крикнула Сантэн.
– Моя капуста! – пронзительно заорала Анна, когда Эндрю, чтобы срезать путь, проскочил прямо через огород.
– A bas les boches! – взвыл граф и тайком приложился еще к одной бутылочке кларета, до того как Сантэн успела ее отобрать вместе с ключами от погреба.
В конце длинной дороги, что вела от особняка, Эндрю придержал мотоцикл и уже на умеренной скорости присоединился к маленькой жалкой процессии, что тащилась от холмов по грязной, изрытой колеями главной дороге.
«Фургоны мясников», как называли полевой санитарный транспорт, были тяжело нагружены результатами возобновившейся немецкой бомбардировки. Они с трудом продвигались через глубокие лужи, их крытые брезентом кузова раскачивались и подпрыгивали. Кровь раненых, лежавших наверху, капала на тех, кто находился ниже.