Пылающий бог
Шрифт:
– Должен же быть какой-то другой способ…
– Его нет, – отрезал Жига. – Так мы долго не протянем. Война стала слишком серьезной. Врагов слишком много. – Он помахал ножом в сторону леса. – А если Цзыя будет так себя вести, он и дня не протянет.
«Не протянет, потому что ты его оттолкнул», – хотелось огрызнуться Дацзы. Но она сдержалась из страха вызвать приступ его гнева. Его жестокости.
У нее не было другого выбора. Дацзы давным-давно поняла, что должна стать незаменимой для
– Эй, Цзыя! – позвал Жига, приложив ладони ко рту. – Давай покончим с этим.
Лес остался тих.
– Цзыя! – повысил голос Жига. – Я знаю, что ты там.
Может, он сбежал, подумала Дацзы. Мерзавец умен.
Она задумалась о том, что сделает Жига, если Цзыя и впрямь удерет. Конечно же, погонится за ним и, скорее всего, схватит – Жига всегда был самым сильным и быстрым из их троицы. Наказание будет чудовищным. Но Дацзы смогла бы несколько минут сдерживать Жигу, оттянуть время, и даже если это будет стоить ей жизни, хотя бы один из них спасется.
Однако через несколько секунд Цзыя вышел из леса, спотыкаясь, как пьяный. У него был затуманенный, безумный взгляд, который Дацзы так часто видела в последнее время, что уже привыкла. Она знала, что это предвещает опасность. И втихую потянулась к ножу.
Жига встал и пошел навстречу Цзые, как дрессировщик к тигру, осторожно раскинув руки.
– Ну, как ты?
– Как я? – наклонил голову Цзыя. – О чем это ты?
Дацзы заметила, как запульсировала вена на шее Жиги.
– Может, присядешь? – спросил Жига.
Цзыя покачал головой и хихикнул.
– Что тут смешного? – рявкнул Жига. – Идем, Цзыя.
– Цзыя? – Цзыя закатил глаза к небу. – А кто это?
Жига потянулся к мечу. Дацзы подняла нож. Они ведь к этому готовились, все втроем, и с согласия Цзыи. Нужно нанести удар, прежде чем откроются врата…
Лицо Цзыи исказила кошмарная ухмылка:
– Шучу.
Жига расслабился.
– Да чтоб тебя!
Дацзы выдохнула и попыталась утихомирить бешено колотящееся сердце. Цзыя сел перед костром, скрестив ноги. Взгляд небрежно скользнул по связанному оленю.
– Совсем как ручной, да?
Он взял с земли свой нож и поиграл с ним перед оленем. На зазубренном лезвии сверкнуло пламя. Олень лежал неподвижно. Как будто мертвый, если бы не тяжелое хриплое дыхание.
– Дацзы проглотила шарик опиума, – сказал Жига.
– Ясно. – Цзыя подмигнул ей: – Вот и умница.
Дацзы страстно желала, чтобы наркотик подействовал быстрее. Чтобы Жига дал ей время. Но это требует сострадания, которым он уж точно не обладал.
– А ты оживилась, Дацзы, – сказал Жига, покачав перед ней ножом. – Давай не будем затягивать.
Дацзы
Нет. Пути для отступления нет. Ей придется это сделать, если не ради себя, то ради Цзыи.
Он обожает дурацкие шутки. Не способен ничего принять всерьез, даже безумие, возможно, ожидающее впереди, его лишь забавляет. Но ее страх и страх Жиги – реальны. Цзыя месяцами балансировал на границе здравого рассудка и безумия, и они не знали, когда он рухнет в бездну навеки. Лишь этот шаг мог его вернуть.
Только вот это дорого им обойдется.
– Поднимите ножи, – скомандовал Жига.
Они подчинились. Олень смирно лежал под блестящими клинками, его остекленевшие глаза были открыты.
Жига заговорил. С каждым словом заклинания, с каждой ложью, зверством и убийством, которые они совершили, пламя поднималось все выше и выше, пока не взметнулось выше человеческого роста, прямо в ночное небо. Когда эти слова произносила Тсевери, они звучали музыкой. С языка Жиги они слетали проклятьями. Дацзы крепко зажмурилась, стараясь заглушить крики в голове.
Жига завершил песнопения. Ничего не изменилось.
Они долго сидели у костра, в растущем смятении, пока тишину не прервал хохот Цзыи.
– Да что с тобой творится? – огрызнулся Жига.
– Ты произнес все неправильно, – сказал Цзыя.
– Это еще что значит?
– Твой акцент. Ничего не выйдет, если так искажать слова.
– Тогда говори ты.
И Жига выплюнул еще несколько непонятных слов.
Мугенских слов, грязного говора, которому он научился в детстве. «Любитель кобыл».
– Я не знаю слова, – ответил Цзыя.
– Нет, знаешь. – В голос Жиги вкрались угрожающие нотки. – Она же научила тебя первым.
Цзыя оцепенел.
«Не надо, не делай этого, – подумала Дацзы. – Давай убьем его и сбежим».
Цзыя начал произносить заклинание. Его голос постепенно изменился – от хриплого шепота до крика, мощного и ясного. На этот раз слова звучали ближе к тому, как говорила их Тсевери. На этот раз они имели силу.
– Пора, – прошептал Жига, и они занесли ножи, чтобы принести невинную жертву.
Когда все закончилось, они вернулись из бездны обратно в материальные тела, словно их окатили ледяной водой. Дацзы дернулась, тяжело дыша. Земля под ногами была такой прочной, воздух таким свежим. Все в мире было столь знакомым, но странным – крепким, прекрасным и загадочным. Внутри у Дацзы все горело, вибрировало чистой энергией, так что тело изгибалось дугой.
Она никогда еще не чувствовала себя такой живой. Теперь у нее три души вместо одной, теперь она стала целой, стала чем-то гораздо большим, чем была.