Пылающий Север
Шрифт:
— Неважно. У нас есть пластуны, они пройдут даже над топью. В сложных местах, где ящерам будет трудно, сможем переправляться в два или даже три приёма.
— Но тогда нужно выступать прямо сейчас. Пока туман ещё не рассеялся.
— Какое «прямо сейчас»? — возмутился Алшуф. — Огонь уже горит. Сейчас, быстро приготовлю что-нибудь. Сами же сказали.
— Готовь. А мы пока соберём вещи.
— Слишком много вещей, — проворчал его величество. — Нам надо оставить обе палатки, они совершенно бесполезны. Наверняка есть много того, без чего мы сможем
— Но не оставлять же всё это вот так, на виду, — возразил Хусмин. — Это будет явный след.
— Разумеется. Есть возможность утопить лишнее в болоте, — сказала Аштия. — Кстати говоря…
— Я верю в твою осторожность, Солор. Дай-ка мне глотнуть горячей воды, Ремола.
— Пока нельзя, государь. Надо, чтоб вскипела.
— Я же сказал — говорить мне «ты». По крайней мере, пока не выберемся отсюда.
— Слушаюсь.
Это была такая отрада — зачёрпывать ложкой горячую еду прямо из котелка, отправлять в себя пусть не разварившуюся толком, но уже съедобную крупу и жестковатое мясо. Разумеется, пока была дичина, мы ели её. Сейчас оставались только имперские аналоги консервов, куда более разнообразные, чем у меня на родине, потому что здесь помогала магия, да и припас готовился не для кого-нибудь, а для его величества.
Диковато будет поедать кашу с каким-нибудь случайно попавшимся под стрелу мясом и при этом, например, с белыми трюфелями — самыми дорогими грибами, какие только можно себе вообразить. В одной из тех коробок, которые разбирал Алшуф, оказались консервированные в соусе устрицы. С моей точки зрения — полный бред. Мы в таком сложном положении, нам бы дожить до момента, когда количество войск в окрестностях хоть немного уменьшится, продержаться бы и не обессилеть совершенно от голода и холода! А мы будем жрать устрицы, трюфеля, белую икру и омаров в «стопке» соусов, каждый из которых упакован в магически запечатанное блюдо так, чтоб не смешиваться до того самого момента, пока не попадёт в рот. Чушь, конечно. Но именно так всё и будет. Именно так…
Мы собрались очень быстро. Туман ещё, кажется, и не собирался рассеиваться, когда я затушил костёр и прикрыл кострище так, чтоб никто не разглядел его следы здесь. Само собой, при желании угадать стоянку можно — тут и трава помята, и лапник наломанный под низко нависающие еловые ветки напихан, и другие следы есть. Но тут уж ничего не поделаешь.
Пластуны текли сквозь туман, беззвучные, будто сама смерть. Не хотел бы я, чтоб на меня однажды из молочной мглы вот так выплыли подобные тени. Но пока это нам следует опасаться встречи с кем бы то ни было.
Болото возвестило о себе специфическим запахом влаги, торфа, мокрого мха — неприятного в нём не было ничего, просто я всегда его легко узнавал. И он меня настораживал. Само собой, у себя на родине я никогда не имел дела с настоящими топями, но где-то в подсознании жила опаска. Но я даже не думал спорить. Аштия разбирается в пластунах гораздо лучше, чем я. Они могут без труда передвигаться в полуметре над землёй, опорой им служит
Всё-таки здесь, на болоте, хватало чахлых деревцев, а когда их собиралось очень много, за ними действительно вполне можно было спрятаться. Дальше, правда, деревца появлялись всё реже и реже, попадались и совершенно пустые прогалины, но на них мы не задерживались. В какой-то момент ветер сдёрнул с болота туман, и мир развернулся перед нами, однообразный, как городские кварталы, но не такой уж унылый, как можно было ожидать.
— Нам придётся здесь остановиться, — сказала Аштия, мастерски разворачивая ящера. — И разгрузиться.
— Топь?
— Может быть, и не она. Но лучше подстраховаться.
— Вот уж точно…
— Видишь в отдалении деревья? Значит, там почва более или менее твёрдая, будет где разместиться. Ты отправишься в первой тройке. Вместе со мной.
— Вторым переправится его величество со своими телохранителями?
— Да. Я сказала государю, что ты в курсе. Поэтому можешь больше не делать вид.
Я усмехнулся и помог Ифшиду слезть с моего пластуна.
— Интересно, а кто переправит зверюшек обратно?
— Их позовёт Мутмир. Он это умеет.
— Ладно. Что надо делать?
Мне впервые пришлось плыть на пластуне над моховым, пропитанным влагой полем. Не знаю уж, как при этом чувствовал себя ящер (вряд ли уверенно), а вот меня впервые в жизни начало укачивать. Качало плавно и настойчиво, будто на странно разгулявшемся море масла или нефти. Оставалось только покрепче вцепляться в шею пластуна (лука седла в нынешних обстоятельствах не давала настоящей опоры). Ящер проявлял беспокойство, и чем сильнее я за него хватался, тем больше.
Может быть, поэтому он так охотно стартанул прочь от меня в обратном направлении, стоило мне спешиться, а Мутмиру — позвать его. Пластун Аштии колебался дольше. Гибкий и изящный, он сдвинулся с места только после того, как хозяйка дважды дала ему отмашку.
Место, где мы оказались, довольно густо поросло лесом, правда, настолько низкорослым, что казалось, будто большинство ёлочек можно потрогать за макушку. Я не решился уходить далеко, лишь убедился, что почва тут в большинстве мест достаточно надёжная, чтоб на ней можно было расположиться, ничем не рискуя.
Всё шло слишком гладко, и ожидание таинственных серьёзных проблем только нарастало. Однако, против ожидания, все наши спутники, включая и самого государя, благополучно переправились на островок. Единственное, что теперь нас интересовало — пытаться ли забраться ещё дальше или удовольствоваться таким скудным укрытием.
— Я не видела у врага ящеров. Только коней, — сказала Аштия, сидя на краю огромного камня и болтая ногой. Валунов здесь было совсем немного, должно быть, скала высовывалась из-под мха только в этом месте. Собственно, именно потому мне пришло в голову, что не стоит искать чего-то лучшего.