Пыльца
Шрифт:
Отсвет часов с передней панели неуверенно ложится на Койота. 4:02 утра. Пассажир опаздывает. Тяжелые облака собираются прямо над заросшей вереском дорогой, они похожи на первые капли влажного сна. Пассажира нет как не было. Койот начинает нервничать. Не из-за возможного дождя – Койоту случалось штурмовать ураганы. Не из-за темного мира, раскинувшегося вокруг. Правду сказать, ему нравится темнота. Теперь почти все поездки незаконные, и чем темнее, тем лучше – это закон. Приближается рассвет, и если пассажир скоро не появится, придется отказаться от заказа, вот так вот. Время – главный враг Койота. Время, где живет дневной свет, а еще там живут копы: сидят, жирные и одуревшие, ждут, когда какой-нибудь левый пес, вроде Койота, пронесется мимо, нарушая правила. Он нарушал правила и раньше – Койот живет, чтобы нарушать правила, это его основная работа, – но в один прекрасный день его поймали, и теперь он до сих пор платит штраф.
Койот – наполовину человек, наполовину пес. Он гасит Напалм в пепельнице на панели, достает новую пачку из бардачка, выходит из кабины, срывает когтями герметичную обертку, закуривает очередную сигарету, прислоняется к машине и смотрит на танцующие облака. Во мраке кажется, что темный вереск шевелится. Койот нервничает; он единственный человекопес на километры вокруг, и в ночных полях его окружают зомби. Он знает, что вересковые пустоши Лимбо принадлежат этим полумертвым тварям, но именно здесь водятся большие заказы. Разве может лучший пес-драйвер отказаться от такого шанса? От страха у него по коже пробегают мурашки, он внезапно понимает, что не может больше выносить эти мертвые поля: ему нужна человеческая компания, нужны голоса. Он лезет в машину, включает зажигание и врубает радио. Как обычно, оно настроено на «FM Dog National». Эти стерильные завывания пес-жокеев, записи, которые они ставят, глазированные косточки, спетые сладкими молоденькими сучками, совсем не под настроение. Он хочет чего-то более человеческого, хочет чего-нибудь для человеческой части своей души.
Тянется через открытое окно к приемнику и настраивается на «Радио Йо-Йо». Гаснущие ноты старой-старой песни перетекают в голос, глубокий и медленный, такой же потрескавшийся, как земля, на которой стоит Койот…
– Мы прослушали «Убить Джона Берликорна» от Traffic, великий фолк-роковый гимн возрождающему духу Матери-Земли, пришедший к нам из тысяча девятьсот шестьдесят девятого. Это был отличный год, прекрасные ласки флейты – врубаетесь, пипл? С вами старый добрый Гамбо собственной персоной, и я начинаю новый день, Первомай, День матери, пожеланием Джону Берликорну продолжать свой путь наверх. Раз уж он вынул свой пыльцатый палец из своего хипповского носа. Время – четыре минуты пятого, содержание пыльцы в воздухе сегодня дошло до 49 гранул на кубометр и стабилизировалось. Открыт сезон чихания, так что Гамбо Йо-Йо советует всем своим слушателям – держите под рукой парочку чистеньких и свеженьких ноздрей, В течение этого часа вы услышите официальные новости от Ваниты-Ваниты и то, что власти хотели бы скрыть от вас. Вы знаете, что именно поэтому вы и любите Гамбо так сильно. А теперь горячий твист шестьдесят шестого, «Are You Experienced» от Jimi Hendrix Experience. Сыграй мне нежно на гитаре, Джими… Йо-Йо!
Уже лучше. От услышанного шума Койоту хочется завыть. Гамбо Йо-Йо – пиратский диджей, который транслирует подборку классики шестидесятых и информацию, украденную из полицейских баз. Передачи ведутся из какого-то невыявленного места в Манчестере. Гамбо Йо-Йо – трикстер-анархист, категорически антиправительственный, и этим он близок душе Койота. Койот оставляет радио и включает фары такси. Свет прорезает в воздухе две хилые желтые линии и упирается в огромный сухой дуб. Койот глубоко затягивается и читает надпись на новой пачке: «КУРЕНИЕ ПОМОГАЕТ ТЕБЕ ВЫГЛЯДЕТЬ СТИЛЬНО – ИМИДЖ-КОНСУЛЬТАНТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА». Он слегка обнажает клыки, просто чтобы задавить страх, и опять смотрит на облака.
Койот любит дождь. Сразу приходят мысли об улицах Манчестера. И ему нравятся «напалмы». Но больше всего он любит свое черное такси.
Теперь таких такси почти не осталось, с тех пор как в игру вступили икс-кэбы. Икс-кэбы! Компьютеризированные, обтекаемые бронемашины, раскрашенные в черно-желтый цвет. Наймите дизайнером бухгалтера, а драйвером – тормоза, и вы получите икс-кэб. Они присвоили себе звание «рыцарей дороги», и вокруг них кругами по воде побежали тысячи слухов. Дети улиц, друзья Койота, говорили, что большая часть слухов – правда. Например, что у драйверов отнимали все воспоминания, заменяя их робоимплантами и комплексным знанием улиц. Что всей этой системой управляет туманная таксотварь, называющая себя Колумбом. Что у кэбов спереди, сразу за фарами смонтированы пушки. Что драйверы каким-то образом видят будущее, они знают, что тебе нужно такси, раньше, чем ты понимаешь это сам. Сегодня, если ты зовешь такси, икс-кэб тормозит рядом через минуту, гарантированно.
Койот не такой. Он старомоден до кончиков когтей. Боже, как же он ненавидит этих иксеров!
Он втаптывает окурок в дорожную грязь. Тут же прикуривает следующую, потому что неожиданно задумывается о Боде. Бода – одна из иксеров. Пару раз они с Койотом пересекались
Вот поэтому Койот и стоит здесь, в тающей темного, ждет пассажира, забравшись далеко в никуда. Бода дала ему телефон, на звонок ответил сумрачный голос: «Ехать к Текучей Свинье, проехать мимо нее, свернуть на грунтовку, вторую налево. Проехать по ней триста метров до сухого дерева. Ждать там, в четыре утра. Ждать пятнадцать минут. Если никто не появится, уезжать. Все ясно?»
Ему было ясно. И вот он здесь, стоит и ждет, и утро уверенно приходит в оранжевой мини-юбке. Почему Бода к нему так добра? Койот не знает. С тех пор как богиня лакала из его миски, прошла целая вечность. Почему сейчас? Все, что он мог сделать, – поблагодарить ее поцелуем и отправиться в путь. Но от этого поцелуя в нем проскочила искра, ожили мысли о том хорошем, что было и прошло, и о том, что вот-вот готово начаться, словно цифры на счетчике такси: поездки, бывшие и будущие.
Справа от него, за пределами конуса света фар, раздается шум. Он оборачивается, но ничего не видит, только медленные волны перекатываются по иссохшей траве, словно вязкие языки в ночи. Делает глубокий вдох, втягивая весь пейзаж в ноздри. Чувствует озоновые басы дождевых облаков, терпкую стерильность травы и земли в среднем регистре и какую-то высокую, дискантную ноту, которую не может опознать. Но ничего опасного, ничего человеческого или получеловеческого. Еще нет; Он прислоняется к водительской двери с сигаретой в зубах, слушает, как Гамбо Йо-Йо представляет следующую песню, смотрит на наливающиеся тяжестью облака и думает о дочери, о драйвере по имени Бода, о времени, о том, что все утекает, уходит от него и от всех остальных, и что все его так называемые друзья тянут из него деньги, и когда же наконец появится этот пиздюк пассажир!
Он дотягивает «напалм» до самого фильтра и выбрасывает окурок. Мелькает огонек, на секунду высвечивая маленький пятачок земли. Земля здесь всего на шаг от смерти, с тех пор, как падала Гнилая кровь. Танатос, как его, называли большие газеты. Дешевые же звали его Лимп, Гага или Консерватор. Боже! Да какая разница, как его называть? Мир за границами городов стал пустыней снов. На таком расстоянии от города дождь шел раз в полгода, и поговаривали, что в таких местах есть дыры в мире. Поверьте, Койот разберется с этой работой, лихим ветром проедет по темным дорогам, вполне возможно, с плохим пассажиром на борту. Если он вообще появится. Уже 4:10 – и ни слуху, ни духу. Иногда Койот думает, что Манчестер – последнее влажное место на земле, и именно поэтому его так тянет на эти мокрые улицы. Койот звереет оттого, что стоит черт знает где, вполне возможно, совершенно вхолостую, просто из-за безумного слуха, который дошел до ушей Боды. Может, это не клиент. Единственный транспорт, который легально ездит по Лимбо, – жуткие грузовики «Ваз Интернешнл», скользящие от города к городу. Один такой он встретил по дороге сюда: – массивный джаггернаут, ощетинившийся пушками и прожекторами, вопящая стальная баньши; грузовик чуть не разметал черное такси Койота по темноте.
Этой дороги даже нет ни на одной официальной карте. Конечно, Койоту не нужны официальные карты. У него в голове своя модель мира. Как собака мочится на фонарные столбы, Койот размечает территорию, когда на нее попадает.
Койот – сам себе карта.
Он задирает морду к ветру, вдыхает запахи шторма, а потом наклоняется к часам.
4:12.
Тусклый розовый свет солнца проникает в каждый уголок этого мира. День стремительно приближается, и если Койот не доставит пассажира в ближайший час, он вполне может оказаться в Лимбо бесплатным развозчиком зомби и прочих нежелательных элементов. Это плохо. Они что, не понимают, что время – мо смерть? Если ты ошибся в секундах…