Пышка с характером

Ларина Арина

Никаких куриц у Стаса не было, да и про аборт он говорить не собирался.

– Злата, выслушай меня! Почему ты кричишь? Я согласен, что лучше все запланировать заранее, пропить витамины, но если так получилось, давай радоваться. Дети – это счастье. Мы станем родителями, у нас будет малыш.

– Тебе легко говорить, – слегка успокоилась Злата. – Ты правда хочешь этого ребенка?

– Да! – с жаром завопил Стас. – Да, да, да! Выходи за меня, а? И не надо ждать до конца учебы.

Подобные беседы он заводил многократно. Стас считал гражданский

брак неприемлемым. В этом было что-то незаконное, постыдное. Может, относительно другой девушки его бы совесть не мучила, но ему подсознательно хотелось закрепить право обладания Златой. И вот такая удача. Злата навеки прикована к нему, привязана этим ребенком. Конечно, ни о каком отцовстве Стас пока не мечтал. Он был еще молод и не успел насладиться близостью с любимой женщиной, но если малыш может дать гарантию их совместного будущего, то почему нет?

– Замуж? – Злата с сомнением надула губы. – Не знаю, мне кажется, что я к такому шагу пока не готова…

– Ладно, – легко пошел на уступки Стас, – Можно сначала родить, а потом пожениться, если захочешь.

Теперь он мог позволить себе широкие жесты. Никуда она от него не денется с животом. Теперь он будет все решать.

Злата взглянула на счастливого Стаса и осторожно произнесла:

– А как же… Как?

– Что как?

– Ну, потом жениться? Я уже с ребенком буду, а куда мы его денем на свадьбу?

Вопрос прозвучал глупо, но ей необходимо было вернуть Стаса к попытке сделать повторное предложение. Иначе придется самой проситься замуж, а это не входило в ее планы.

Стас купился и, как дрессированный пудель, повторил номер на «бис»:

– Я же говорю, выходи за меня сейчас!

– Мне надо подумать, – держала марку Злата. – Родителям сказать и вообще…

У Стаса была только тетка, родители Златы не могли приехать на свадьбу, поэтому все было очень скромно.

Тете Наташе девушка не понравилась.

– Проныра и пиявка, – недовольно высказалась резкая на язык тетка. – Но это твое дело. Любишь – женись. Развестись никогда не поздно.

Про беременность решили никому не сообщать. Расписались скромно в ЗАГСе. Удивительно, на Злата сама предложила свадьбу без белого платья и машины с кольцами. После регистрации они отправились в ресторан и отметили событие. Жить решили у Златы, поскольку она тоже не горела желанием общаться с новой родственницей.

– Грубая она у тебя и злая, – обидчиво заявила молодая жена Стасу.

– У нее жизнь была тяжелая, она меня одна растила.

– Но я же не обязана с ней общаться?

– Как хочешь, – пожал плечами Стас, но за тетку обиделся.

По неизвестной причине Злата попросила и в институте не говорить никому о свадьбе. Она взяла академический отпуск.

Группа некоторое время посудачила об ее исчезновении, но на смену этой новости пришли другие, и про Злату забыли. С того памятного праздника девушки кружили вокруг Стаса, как коршуны, но он вежливо отбивался. Злата сидела дома. Работы на отделении Штраля становилось все больше. Жизнь налаживалась.

Стас работал круглые сутки. Он боялся, что общительной Злате скоро наскучит затворничество, но она не проявляла недовольства. Видимо, беременность повлияла на избалованную девушку положительно. Усталый муж, приходя поздно домой, всегда находил на плите ужин, а по утрам, собираясь в институт, мучился чувством вины, глядя на сладко спящую жену. Получив то, к чему так долго стремился, он не имел возможности насладиться этим подарком судьбы. Стас жил завтрашним днем. Нужно было успеть сделать до рождения ребенка как можно больше. Стас был благодарен Злате за терпение и почти счастлив. Почти. Что-то было не так, неправильно. Злата не выдержит долго. Их жизнь была никакой. Просто существование в ожидании чего-то.

Однажды, вернувшись ночью домой, он понял, что Златы нет. Еще не включив в прихожей свет, не обойдя комнаты, он уже знал, что в квартире пусто. Стас растерянно выскочил на лестницу и побежал вниз, перескакивая через две ступеньки. Вылетев на морозный воздух, он едва не сбил с ног Елену Васильевну, дряхлую бабульку с первого этажа, выгуливавшую не менее дряхлую болонку, похожую на кусок свалявшегося ватина.

– Стасик, – страдальчески сложила сухонькие лапки бабуся, – ну как?

– Что как? – ошалело затормозил Стас.

– Златочка как? Что случилось?

Стасу показалось, что воздух стал твердым, как сосулька, и застрял на входе в легкие:

– А что случилось?

Слова выкатывались тяжелыми свинцовыми шариками, и он почти физически ощущал, как они падают в снег.

– Как, ты ничего не знаешь? – Бабулька обрадовалась, получив благодарного слушателя. Ее мучили бессонница и одиночество, а тут такое событие…

– Так «Скорая» приезжала, увезли ее! Белая была, как неживая, голова, знаешь, так моталась – туда-сюда…

– Куда? В какую больницу?

– Да ни к чему мне, не знаю я. – Поняв, что свежих новостей из первых рук она не получит, Елена Васильевна расстроилась. Больше она ничего вразумительного сообщить не могла, и Стас поскакал обратно в квартиру.

В спальне царил невероятный бардак, пахло спиртом и чем-то еще. Знакомый больничный запах. Он абсолютно не вязался с шикарной обстановкой и фотографией Златы, увеличенной до размера средней картины и висевшей в изголовье кровати. Шелковое белье было заляпано кровавыми пятнами.

Через двадцать минут Стас выяснил, куда ее увезли, а еще через полчаса мучил заспанного дежурного врача. Эскулап был едва ли не моложе самого Стаса, но пытался изображать Гиппократа со стажем. Стас с трудом сдерживался, чтобы не заехать в ухо этому самоуверенному юнцу.

– Напрасно вы, молодой человек, приехали среди ночи, – солидно покашливая, вещал доктор. Его крохотная мушкетерская бородка, похожая на прилипшую корочку хлеба, нелепо шевелилась и отвлекала Стаса.

– Я не понял, – злился Стас, – почему к ней нельзя? Она беременна, вы же…