Пытка любовью
Шрифт:
На все эти комиссии требовалось времени от двух до трёх месяцев, затем ожидание до приезда в зону суда, которое могло протянуться от двух до трёх месяцев. В общем, полгода из зэка как бы медленно тянули нервы, а он должен был быть "как один из достойных", "как шёлковый". Так карательная система лишний раз утверждала своё неписанное правило о том, что попасть туда легко, а выйти неимоверно труднее.
В этот же день вторая смена привезла новость о том, что на объекте солдат с вышки застрелил зэка. Был переброс с воли, и один пакет из трёх немного не долетел, упав в двух метрах от последнего забора из колючей проволоки. Обычно зэки, готовясь к перебросу, куркуют (прячут) где-нибудь поблизости с местом переброса длинную палку с
Позже зэки узнали, что солдату, застрелившему зэка, дали за это десятидневный отпуск на побывку домой. Все солдаты, стоящие на вышках в зоне и на выездных объектах, были, как правило, из среднеазиатских республик. Такая была "дружба народов".
Услышав эту новость, Игорю вспомнились все "побеги" зэков, случившиеся пока он сидит в этой зоне. Их было два, и оба были с объекта Свинокомплекс. Первый "побег" был поздней весной, года три назад. Тогда какой-то зэк разгружал какую-то грузовую машину, которая привезла на свинюшник какой-то груз. Он не успел полностью разгрузить её, потому что наступил обеденный перерыв. Пообедав, зэк закончил разгрузку автомобиля. Но шофёра не было, и зэк, решив немного покимарить (поспать), завернулся в брезент, который лежал в кузове бортового грузовика и уснул.
Шофёр, придя и увидев, что его машина разгружена, поехал назад в город. Разгруженная грузовая машина спокойно прошла досмотр при выезде с объекта, потому, что никто не мог и подумать, что кто-то может быть в валявшемся в её кузове брезенте. Зэк проснулся уже перед самым городом. Выглянув за борт, он был поражён увиденным и выпрыгнул из кузова грузовика. Зная, что за побег накидывают ещё года три, он пошёл назад по дороге. Он не знал, где именно находится свинокомплекс, а шёл просто "назад".
Пропажа одного заключённого обнаружилась на съёме зэков с выездного объекта. Была объявлена тревога "в связи с побегом опасного бандита из зоны". А этот "бандит", не зная дороги, уже ночью набрёл на какую-то деревню, переночевал там в каком-то сарае, а утром позвонил в милицию из местного сельсовета.
Второй "побег" был устроен со свинокомплекса зэком, который очень боялся оставаться там работать и на зиму. Он думал, что за это ему сделают на его деле "красную полосу", с которой зэков на выездные объекты не пускают. Зимой зэки мёрзли от холода и в бараках зоны, и на работе на свинюшнике, куда зэков вывозили работать и в морозы за сорок градусов. Мёрзли они и в железных фургонах, в которых они находились "в дороге" на объект и с объекта, а это занимало не менее трёх часов каждые сутки.
Везли их на объект около часа. Затем машины отцеплялись от фургонов и уезжали. А зэки продолжали сидеть в промёрзших железных фургонах до тех пор, пока солдаты разойдутся по вышкам, а офицеры и прапорщики не согреются на вахте и не попьют там горячего чайку. После этого и зэков выпускали из фургонов. Такое же время уходило и на съём зэков с этого выездного объекта.
Тот зэк-"побегушник" пролез между колючей проволокой трёх заборов почти у самой вахты, где не было высокого деревянного забора, то есть почти у самого КПП второй очереди строящегося зэками свинокомплекса. И побежал по полю не к ближайшему леску, а к отдалённому лесу, до которого было чуть ли не километр. Когда солдат с вышки начал стрелять, все выскочили из КПП и увидели невдалеке бежавшего к лесу зэка. Солдат с вышки стрелял, а зэк бежал. Уже было сделано шесть или семь выстрелов. Солдат, по-видимому, был с понятием и не хотел убивать человека. Тогда Ваня-ваня, который был в тот день дежурным офицером на свинюшнике, залез сам на вышку и после того, как солдат в очередной раз промазал, вырвал у него автомат, и со словами "смотри, как надо стрелять", быстро прицелился и выстрелил. Зэк упал. Пуля попала ему в ногу, в мякоть бедра, не задев кости.
Зэку за "побег" "намотали" на суде лишний трёшник и отправили досиживать срок уже на строгий режим. Естественно, что в деле у него теперь была красная полоса, означавшая "склонен к побегу". На выездные объекты выезжать ему уже было нельзя, хотя в любой зоне зэки и "кормятся" в основном с выездных объектов. Всё это зэки зоны узнали из разговоров прапоров, которые обсуждали это на вахте в зоне. Ну а выносили эти рассказы с вахты постоянно "нюхавшиеся" там зоновские "козлы".
ЖИЗНЬ ДИКТУЕТ СВОИ УСЛОВИЯ
Игорь проснулся минуты за две до подъёма. В теле он чувствовал какую-то лёгкость, как будто он хорошо отдохнул после тяжёлой работы. И в голове его чувствовалась какая-то свежесть, как будто с его души свалился тяжёлый камень. Такое бывало у него часто на воле, а в зоне - впервые. И вдруг он понял, что он отдохнул так хорошо лишь потому, что весь предыдущий день ему не надо было притворяться, не надо было "надевать" на лицо маску безразличия, как до этого все предыдущие дни работы с любимой Светкой. У него вчера душа не была напряжена в постоянном контроле над тем, что в какой-либо непредвиденной ситуации он должен несмотря ни на что оградить свою Светку от любых неприятностей, мгновенно сориентировавшись, и приняв удар на себя.
В его сознании возникли прекрасные глаза его любимой, смотрящие на него, и он понял, что уже сильно стосковался по ней. Но скоро он вновь увидит её, ощутит её в своих объятиях, ощутит своими губами теплоту и нежность её губ.
За завтраком в столовой он подумал о том, что раз тубиков "на химию" не выпускают, то вскоре ему придётся просить Михалыча о том, чтобы он вновь занарядил его на ЖБК, хотя бы как и прежде, когда он числился там на нижнем полигоне кладовщиком, а выполнял все работы как художник по оформлению своего отряда. Так было тогда, когда Михалыч, став начальником отряда, списал его к себе в пятый отряд.
На следующий день, после списания Игоря к себе в отряд, Михалыч на выездном объекте завёл его в помещение, которое находилось в цехе, стоящем напротив нижнего полигона. Это была узкая комната, находящаяся как бы на втором этаже, с одним окном, выходящим на нижний полигон. В бригаду, работавшую на нижнем полигоне, и был списан Игорь. А нижний полигон представлял собой четыре длинных пропарочных камеры, расположенных впритык торцами друг к другу на открытом воздухе и протянувшиеся поперёк всего выездного объекта почти по его середине. В этих пропарочных камерах делали бетонные сваи, электростолбы, столбики для бетонных заборов, небольшие фундаментные блоки и дорожные плиты разных размеров.
С одной стороны вдоль всех пропарочных камер ходил по рельсам башенный кран, а между ним и дорогой были складированы готовые бетонные изделия, вынутые краном из пропарочных камер. Эти изделия затем грузились этим же башенным краном на автомобили, подъезжавшие по дороге, которая заканчивалась площадкой для их разворота, чтобы они могли ехать назад с грузом. Эта дорога и была прямо под окнами той комнаты, куда Игорь был как бы поселен Михалычем. И теперь эта комната стала уже как бы личным "кильдымом" Игоря.